Роза прощальных ветров - Татьяна Тронина

– Роза, ты бредишь! – с раздражением закричал он. – Ну что за детский сад...

– Я просто пытаюсь объяснить, какой он, каким я его чувствую! – упрямо сказала она, сидя на полу. – Впрочем, его не мобилизовали бы, если б случилась война, – внезапно возразила она самой себе. – Он же военные самолеты строит...

– Вот-вот, его истребители и бомбардировщики живых людей убивать будут! – злорадно закричал Николай. – Он убийца, если следовать твоей логике.

– Нет, он защитник!

– Роза, я не ожидал, что ты так поглупеешь за это время... – застонал тот. – Ты говоришь такую чушь!

– Это не чушь! – упрямо возразила Роза. – Костя – настоящий. Ты думаешь, мужчина – это тот, кто носит костюм и запонки? Ты думаешь, мужчина – это только тот, кто способен быстро заработать кучу денег? Тоже мне, вторичные половые признаки...

– Ага, а морить семью голодом – очень достойно настоящего мужчины! – язвительно заметил Николай.

– Да кто тебе сказал, что Костя – нищий? – возмутилась Роза. – Он прилично зарабатывает! Он... а ты знаешь, что он не уехал на Запад, когда была возможность – ну, в те времена, когда все бежали отсюда, как крысы с тонущего корабля?! Он хороший специалист, ему предлагали очень выгодные контракты... А он никуда не поехал! Он не из тех, кто предает – вот он какой...

Николай за дверью снова издал нечто вроде стона.

– В нем нет ни гордыни, ни тщеславия, – с азартом продолжила Роза. – Вот ты... кто ты такой, в сущности? Ты не жнешь и не сеешь, ты ничего не делаешь своими руками... Ты просто продаешь обувь! А сколько гонора...

– Тогда ходи босиком! – вдруг заорал Николай совершенно не своим голосом. – Ходи босиком, если тебе не нужна обувь!!!

– Я не говорю, что мне не нужна обувь! – засмеялась Роза, чувствуя, что тоже перестает владеть собой. – Я говорю о другом – не надо так задирать нос! Не надо с такой ненавистью и презрением относиться к другим людям! Ты просто торговец, вот и веди себя как торговец... Если у тебя денег немного больше, чем у других, это еще не значит, что ты лучше всех!

Николай в ярости затряс дверь, словно на ней пытаясь выместить свою злость.

– Я тебе даже больше скажу – ты даже не самый лучший бизнесмен. Ты ничего не делаешь сам, за тебя стараются другие люди... Да, тебе очень повезло, что ты нашел себе хороших помощников, которые отдуваются за тебя, а ты ходишь, как индюк... Чего стоят твои инспекции! Ты являешься в один из своих магазинов и наводишь ужас на продавщиц... «О, я хозяин, в моей воле казнить и миловать вас, жалкие людишки!» Да это же смешно... Рано или поздно твоя обувная империя развалится – вот что я тебе предрекаю!

– Роза, не смей...

– Почему? – удивилась она. – Хоть раз в жизни мне хочется сказать тебе те слова, которых ты заслуживаешь... Взять, например, твоего Бабенко – он же у тебя вместо няньки. Да-да! Ты без него шагу ступить не можешь. И ты его боишься... – шепотом произнесла она в дверную щель. – Он сильный мужик, он себе на уме. А кто знает, какие у него там, в голове, копошатся мысли? Думал ли ты о том, что он тебя презирает? А, Коля?..

– Роза, перестань. Я за себя не отвечаю...

– Конечно, он тебя презирает, – сама себе убежденно ответила Роза. – Ты ведь даже с собственной женой разобраться не можешь. Тебе пришлось хитростью заманить меня к себе и запереть...

Николай уже не стонал, он рычал, там, в другой комнате... Неожиданно рычание перешло во всхлипы.

– Ро... за... Как... как ты можешь? – с трудом выдавил Николай из себя. – Ты неблагодарная... Я же столько для тебя сделал!

– Ты очень мало для меня сделал, – сказала она в ответ. – Ты был добр со мной только до определенной черты. Минимум из возможного! Да и то потому, что существует общественное мнение, а ты очень щепетилен в этом плане! Как только ты чувствовал, что я угрожаю твоим финансам и твоей личной свободе, ты моментально ставил меня на место. Я была у тебя вместо коврика, потому что об меня было очень удобно вытирать ноги. Я была такой жалкой, что на моем фоне ты чувствовал себя настоящим королем. Но теперь все кончено. Я уже другая. Я не вернусь.

Всхлипы моментально утихли.

– Роза... Роза, я тебя не отпущу. Это уже... это уже дело принципа!

– Отпустишь. Хотя бы потому, что я жду ребенка. И это не твой ребенок, – мрачно сказала Роза. Она знала, она понимала – не стоит открывать этой тайны, но остановиться уже не могла.

– Ты врешь! – удивленно воскликнул он. – Ты же не можешь иметь детей!

– Тем не менее...

– Ты врешь! Ты это придумала специально, чтобы сделать мне больно!

– Это правда! – коротко засмеялась она.

Прислушалась – за дверью стояла тишина. «Поверил... – догадалась она. – Он ведь знает – такими вещами не шутят... Он поверил!»

И только сейчас ей стало страшно. В своем желании как можно сильнее уязвить Николая она зашла слишком далеко.

– Убью, – вдруг сказал он – там, за дверью. – Придушу, словно тварь...

Роза похолодела.

– Николай Владиславович, не стоит, – где-то там раздался голос Бабенко.

– Убью!!!

– Николай Владиславович, будьте благоразумны, – с натугой говорил Бабенко, словно силой удерживая своего шефа. – Давайте не будем поддаваться эмоциям... Давайте придумаем что-то более изящное...

– Гоша, пусти! Она меня довела... Гоша, ты понимаешь – этого уже нельзя терпеть!..

Они пыхтели там и тяжко топали по полу. Роза с содроганием прислушивалась к этим звукам. «Господи, что я наделала... Зачем сказала ему?!»

Потом настала тишина. Щелкнул замок, и дверь распахнулась – на пороге стоял Бабенко, красный от натуги.

– Уходите, Роза Витальевна, – с ненавистью глядя на нее, сказал тот. – Скорее!

– А он?

– Он там, в кабинете. Я его тоже запер на ключ...

Повторять дважды Розе не пришлось – она побежала к выходу, схватила свою сумочку, стоявшую в прихожей на подзеркальнике. Еще минута – и она уже выскочила из подъезда.

Был поздний вечер, и в теплых сумерках летел, словно метель, тополиный пух.

Мимо по дороге неспешно катилось такси. Роза замахала рукой – такси моментально остановилось перед ней.

– Куда?

– В Камыши.

– Это где это такое? – лениво удивился таксист.

– Поехали скорей, по дороге объясню! – нетерпеливо воскликнула Роза.

«В знак веры в жизнь вечную, в воскресение из мертвых клали на Востоке в древности розу Иерихона в гроба, в могилы.

Странно, что назвали розой да еще розой Иерихона этот клубок сухих колючих стеблей, подобный нашему перекати-поле, эту пустынную жесткую поросль, встречающуюся только в каменистых песках ниже Мертвого моря, в безлюдных синайских предгориях. Но есть предание, что назвал ее так сам Преподобный Савва, избравший для своей обители страшную Долину Огненную, нагую, мертвую теснину в Пустыне Иудейской. Символ воскресения, данный ему в виде дикого волчца, он украсил наиболее сладчайшим из ведомых ему земных сравнений...»