Чтобы ребенок не был трудным - Татьяна Шишова

Куда важнее, чтобы сын или дочка не набрались в лагере всякой пакости, того, что называют дурными привычками.

Ну, а то, что дети без нас скучают... В этом возрасте немного поскучать по родителям полезно — больше будут ценить отца и мать. А то подростки подчас так привыкают к нашей заботе, что воспринимают все как само собой разумеющееся. Безусловно, и в этом возрасте дети не застрахованы от конфликтов, порой достаточно острых. А родители часто предоставляют ребятам самим разрешать их. Особенно, когда речь идет о мальчиках.

— Пусть учится отстаивать свои права, — говорят они. — Как он в армии служить будет?

При этом совершенно не учитывается, что 9-13-летним детям до армии еще жить и жить. И за эти годы психика ребят может укрепиться, они постепенно дозреют до возможности самостоятельно решать жесткие конфликты. Если же форсировать эту самостоятельность, человек может надломиться, ожесточиться, утратить веру в свои силы.

При воспитании детей взрослым очень полезно использовать прием психологического переноса. Конфликтная ситуация в летнем лагере, в отрыве от дома, штука очень тяжелая. Представьте себе аналогичную по тяжести ситуацию, в которой могли бы оказаться вы сами. Допустим, вас посылают в командировку в чужой город, где коллеги начинают вас изводить придирками, всячески вам пакостят и т. п. Уехать раньше времени вы не можете, поддержки ни от кого не получаете. Как вам такой вариант? Взрослый, оказавшись в подобном положении, может получить серьезное психическое расстройство. А тут ребенок...

Тем более что он ведь не на работе, а на отдыхе. За что ж ему, бедному, так страдать?!

13-16 лет

По логике вещей, чем старше становятся дети, тем безопасней отпускать их в летний лагерь. Но эта логика сейчас не работает. В нашей жизни, где именно подростков подстерегает столько соблазнов и опасностей, отправлять ребят в «свободное плавание» бывает рискованно. Я знаю не один случай, когда именно в летних лагерях подростки впервые пробовали водку и наркотики, а также приобщались к другим сторонам взрослой жизни, к которым ребятам этого возраста приобщаться не следует. А уж если и вожатые попадутся «продвинутые», «успех предприятия» гарантирован. Как вам, например, такая игра «на снятие сексуального напряжения», предложенная одним молодым педагогом, увлекавшимся новомодными методиками? Подростки целуют куклу и передают ее друг дружке по кругу. А на следующем круге нужно поцеловать в то же самое место уже не куклу, а соседа или соседку. Что и говорить, очень раскрепощает.

— Не понимаю, что с ребятами стряслось! — волновался наутро директор, не ведавший о смелых психологических экспериментах вожатого. — Никогда у нас такого не было, чтобы мальчишки по ночам в палату к девочкам лазили, а тут как с цепи сорвались.

А вот что рассказал опытный педагог Алексей Юрьевич Соловьев, некогда проработавший вожатым пятнадцать смен в пионерлагерях и недавно решивший тряхнуть стариной: «Раньше подготовка воспитателей везде была очень высокой. Новый воспитатель попадал в уже сложившийся коллектив и если с чем-то не справлялся, его тут же подменяли более опытными людьми. Сейчас ситуация принципиально другая. Среди воспитателей много случайных людей, не имеющих педагогического образования и опыта работы с детьми. Просто им захотелось отдохнуть заодно со своим ребенком по льготной цене или немного подработать. Среди них немало таких, кого вообще, по-моему, к детям подпускать нельзя! У нас в лагере, например, все педагоги курили. Я, наверное, был единственный некурящий. Ну, и какая борьба с курением будет в таких отрядах? Естественно, никакой! Весь лагерь, от мала до велика, курил. Зайдешь в корпус, где живет человек триста, все прокурено насквозь, дышать нечем.

А еще была молодая пара «воспитателей», гордо заявлявшая всем, что у них «гражданский брак». Когда мы приехали в лагерь, их больше всего беспокоило не то, как разместятся дети, а совсем другое: выделят ли им на двоих общую кровать. И отвоевав ее, они успокоились. Эта сладкая парочка сама постоянно дымила, и, естественно, половина детей в их отряде не расставалась с сигаретами.

Точно такое же попустительское отношение было и к выпивке. Однажды я увидел выпивших ребят из другого отряда. Привел к воспитателю, передал с рук на руки и не успел отойти, как слышу слова воспитателя: «Да ладно, не обращайте внимания на этого идиота!»

Еще одно тяжелое впечатление поджидало Алексея Юрьевича по вечерам. В лагере каждый вечер устраивалась дискотека. И именно на это время обычно назначался педсовет, так что следить за детьми было практически некому. А на дискотеку валом валили местные парни — кто с пивом, а кто и с водкой.

— То есть как? — изумилась я. — В детский лагерь приходили посторонние?

— А вы разве не знали? — в свою очередь изумился он. — Сейчас это распространено чуть ли не повсеместно. Разве что в каком-нибудь военном городке по-другому. И наши детишки оказываются в очень опасной ситуации. Представьте себе: темно, грохочет музыка, общий психоз, некоторые дети танцуют абсолютно непристойные танцы, раздеваясь почти догола и изображая в танце постельные сцены. Другие на это смотрят, пытаются подражать. Наверное, не все понимают истинный смысл подобных телодвижений, но в любом случае, ничего душеполезного в этом нет. Ну, а разгоряченные напитками местные жители начинают обхаживать девочек, тянут в кусты... И все это никого не волнует! Даже если администрация лагеря приглашает милиционера следить за порядком, он озабочен только тем, чтобы не было драк. А детский разврат — это теперь не по его части. Я наведывался и в соседние лагеря. Везде одна и та же картина.

Алексей Юрьевич на вечерние педсоветы не ходил, а бегал с фонариком вокруг танцплощадки. Наткнется на парочку в траве — освещает ее, чтобы понять, не из его ли отряда девочка. Ведь родители доверили ему детей, и он считал своим долгом доставить их в Москву в целости и сохранности. Но такой «ненормальный» он был там один. Остальные воспитатели поднимали его на смех. Никто не видел в поведении детей ничего зазорного.

— Да о чем говорить, — вздохнул, завершая свой невеселый рассказ, Алексей Юрьевич,— если самый опытный педагог лагеря, шестидесятилетняя женщина с двадцатипятилетним стажем работы в детском саду, принимала участие в капустнике и, задирая перед ребятами юбку, пела голосом Пугачевой, что она «мадам Брошкина»! Когда видишь такое, то понимаешь, что это фатально...

Так что я сейчас ни за что на свете не послала бы ребенка в светский лагерь. Только в православный — и то будучи уверена, что это не просто вывеска.

А вообще-то 13-16-летние дети еще с большим удовольствием проводят лето с родителями. Почему бы не насладиться этими мгновениями? Кто знает, повторятся ли они еще когда-нибудь? Ведь окончив школу, ребенок, вполне вероятно, будет предпочитать летний отдых с друзьями. А вам останется лишь сожалеть, что вы торопили события и недостаточно ценили его общество. Лучше не жить по поговорке: что имеем — не храним, потерявши — плачем...

Заключение

В последние годы все больше людей приходит в церковь. По крайней мере, в Москве это уже ощутимо. Достаточно побывать в воскресенье на литургии. По многим лицам видно, что эти люди еще недавно если и заходили в храм, то лишь по большим праздникам, а многие даже по праздникам сюда не заглядывали. А теперь вместе со всеми поют «Символ веры» и деловито прикладывают к иконам маленьких ребятишек. А сколько детей причащается! Такое скопление малышей еще пару лет назад наблюдалось только в тех храмах, настоятели которых славятся своим умением работать с молодежью. А сейчас и там, где совсем недавно детей почти не было, юные причастники исчисляются десятками. В «молодежных» же приходах малышам несть числа. Кое-где (например, в храме Николы в Кузнецах) они прямо-таки роятся. Их, по-моему, с каждой неделей становится больше.

Тенденцию к воцерковлению мы чувствуем и на занятиях в нашем театре. Если пять лет назад православные родители были в наших коррекционных группах редкостью, то теперь их как минимум половина, а то и больше. Это существенно облегчает беседы на педагогические темы, потому что верующие очень многое понимают без лишних слов. И даже люди, далекие от Церкви, даже «новые русские», как правило, уже не спорят, когда говоришь о важности воспитания ребенка в духе целомудрия, патриотизма и нестяжательства и о том, как пагубен отказ от традиций. Многие из них за последние годы успели вплотную познакомиться с подобными проблемами, и знакомство, увы, оказалось отнюдь не счастливым.

Поэтому практически в любой аудитории уже, как мне кажется, имеет смысл говорить без обиняков, что в нынешних условиях нормально воспитать ребенка без Церкви нельзя.