Баба Люба, давай! (СИ) - Белецкая Наталья

— Оника, а ты можешь снять блок? Если да, то давайте проверим, — предложил Фелионор.

— Думаю, что могу, — кивнула Любина наставница, — но мне нужны время и тишина. Поэтому предлагаю перенести следующий совет на завтра. Кстати, Вильена, ты ведь можешь вернуться в академию и жить там.

— Я подумаю, — ответила Люба, — пока останусь здесь, помогу Даинору.

Возвращаться в академию девушке не хотелось. Фель обмолвился, что ректором там стал Тортис, и Люба была уверена, что лорд Кетрей её в покое не оставит. И, самое главное, ей не хотелось расставаться с принцем.

Вскоре все, кроме Оники, покинули комнату. Наставница быстро сняла блок, и на Любу обрушился поток воспоминаний о том, как она гипнотизировала Шариана.

— Ох, голова, как из ваты, — пожаловалась девушка.

Несмотря на обезболивающее заклинание, головная боль не проходила. Оника посоветовала ученице принять ванну и ушла. Весь этот длинный, суматошный день лишил Любу сил. Лежа в ванной, она, наконец, смогла расслабиться и успокоиться.

Когда Люба в ночной рубашке и в халате вошла в спальню, на кровати, заложив руки за голову, лежал Даинор.

— Ваше высочество, а что вы забыли в моей постели? — насмешливо поинтересовалась она.

— На самом деле, я пришел поговорить, но мне стало ужасно холодно, и я забрался под одеяло, — сделав невинные глаза, ответил принц, — во дворце ужасные сквозняки!

— Просто ужасные! — с напускным беспокойством подтвердила девушка.

— Более того, чудовищные сквозняки! — патетично воскликнул Даинор, а потом перешел к главному, — иди скорее ко мне, греться под одеяло, а то тебя продует. Что я буду делать, если ты заболеешь?!

Он сказал все с таким искренним волнением и печалью в голосе, что Люба не выдержала и захохотала.

— Ладно уж, но сначала скажи: Оника и Фель — любовники?

Девушка присела на стульчик перед зеркалом и начала расчесывать волосы.

— Бывшие, — признался принц.

— И ты хотел сосватать мне Фелионора, зная, что у него шуры-муры с моей наставницей? — возмутилась Люба, — а если бы она из ревности начала мне мстить?

— Кто?! Оника?! — вскинулся принц, — да ты что! Она же не просто ведьма, она твоя наставница. Скорее, она мне голову открутила бы, если бы её не устроила кандидатура Феля. Тем более, она сама понимает, что с твоей силой он — лучший вариант.

— В смысле?

— Фелионор, хотя не ментальный маг, сумел создать в своем сознании блок, который защищает от ведьминских чар и от слабых и средних ментальных воздействий.

— Погоди, у тебя же был блок, Шариан говорил об этом, — вспомнила Люба.

— Верно, это Фель меня научил, — объяснил Даинор, — сам он защитил свое сознание, когда сопротивлялся воздействию Оники. Говорит, что справился с её очарованием.

— А он уверен, что это очарование Оники на него воздействовало, а не она сама ему понравилась, естественным образом, так сказать?

— Он уверен, а я вот, после сегодняшней их встречи, начинаю сомневаться, — хитро подмигнул принц. А потом вдруг, став серьезным, сказал, — если ты хочешь, я уйду. Если ты хочешь, мы можем просто спать вместе, и я к тебе не притронусь. Хотя это будет очень трудно.

Любе вдруг стало горячо от его взгляда. «Да, что я сопротивляюсь, в конце концов? — подумала она, — да, он — принц, и вместе нам не быть. Принцы женятся на принцессах. Но я могу сейчас получить свой кусочек счастья. А что будет потом — не важно.»

— Притрагивайся, я не против, — разрешила Люба и, скинув халат, скользнула под одеяло.

Даинор смотрел на неё с восторгом и нежностью.

— Я сейчас сам себе завидую. До конца не верю, что ты со мной, — он притянул Любу ближе.

Пока они не касались друг друга физически, но девушка чувствовала жар его тела, и от этого внизу живота разгоралось желание.

— Знаешь, когда Оника тебя спросила, переедешь ли ты в академию, то я решил, что если ты скажешь «да», я перееду туда тоже, — поделился принц.

— К Тортису в академию? — скривилась Люба, — он же теперь там ректор.

— Да, но он, к сожалению, не может выполнять свои обязанности, — соорудив печальное лицо, вздохнул Даинор.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Почему?

— Неизвестная болезнь. Ему кажется, что по нему бегают маленькие жучки, и он постоянно чешется.

— Проклятье? — уточнила Люба.

— А то! Оника уже на следующий день узнала, что нас сдал Тортис.

— Так ему и надо, козлине безрогому.

— Угумм, — промычал Даинор и пододвинулся еще ближе к Любе.

Он начал гладить её руки, плечи, шею, а потом навис над ней и поцеловал. Наверное, он хотел нежно, но Люба, неожиданно для себя, стала отвечать на его ласки, и поцелуй вышел страстным и нетерпеливым. Её тело плавилось под горячими руками принца, девушка дрожала от переполнявших её эмоций.

Даин оторвался от её губ и взглянул в глаза. «Таких глаз не бывает…» — пронеслась в сознании мысль. Синие, глубокие, подернутые туманом страсти океаны, в которых Люба тонула, уже не осознавая себя, подчиняясь ритму накатывающих волн. И эти волны шептали голосом Даинора. Иногда Люба различала отдельные сладкие слова, а иногда он говорил что-то непонятное, но все равно до боли приятное.

Когда Люба выплыла из сладкой эйфории, то с удивлением обнаружила разорванную ночнушку и небольшое пятно крови на внутренней стороне бедер. Больно не было совершенно.

— Извини, я не очень понял, как это получилось, — покаялся Даинор.

— Да, я вообще ничего не помню, — призналась Люба, она ощущала себя пьяной. Пьяной от любви, — но мне никогда так хорошо не было. Я даже не знала, что так бывает.

— Предлагаю повторить, — прошептал Даинор, потянувшись к её губам.

Руки и губы принца видимо обладали какой-то магией, потому что, когда он, лаская, касался девушки, мозги у Любы отключались. Оставались лишь глупые мысли и инстинкты, которым подчинялось тело. Она слышала, что некоторые говорили о том, что можно улететь от удовольствия, но всегда считала это преувеличением. И вот теперь смотрела в глаза своего принца и понимала, что слухи не врут. Можно терять разум от счастья.

— Выходи за меня замуж, — предложил Даин, когда они лежали в объятьях друг друга.

— Но ты же принц!

— Да, помню: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь», — повторил её слова Даинор, — никогда не думал, что мое происхождение будет для кого-то недостатком.

— Да нет же! — перебила Люба, — просто раз ты принц, то жениться должен не по любви, а исходя из интересов государства. На принцессе какой-нибудь.

— Нет уж! — возмутился Даинор. — Я и так впрягаюсь в эту кабалу на всю жизнь, буду жить в этом гадюшнике, по крайней мере, пока не выгоню отсюда половину придворных, буду тянуть время, состязаясь в плетении интриг с регентом, буду работать, чтобы поднять страну, но хочу лишь одного: жениться на той девушке, которую люблю. На тебе. И принцесса какая-нибудь мне не нужна.

— Но тебе не позволят, просто свяжут обстоятельствами и…

— И, если не позволят, я уеду, как твой император в деревню и буду сажать капусту!

— Ты так хочешь капусту?

— Я хочу тебя…

Эпилог

Эпилог

— Мама, сказку, сказку!

— Хотим сказку, мама!

Двое детей пяти и шести лет в цветастых пижамах скакали подле молодой женщины в красном пышном платье.

— Марш в кровать! — строго сказала Люба, — сейчас переоденусь и приду.

Малыши с визгом помчались в комнату.

— Ох, простите меня, госпожа не уследила! — покаялась немолодая полная служанка.

— Ничего страшного, я сейчас подойду, проследите, чтобы они зубы почистили.

«Куда уж тут уследить за маленькими шкодливыми магами, у которых спонтанно проявляются способности, — думала Люба, — хоть эльфа в няни нанимай!»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

У обоих детей в первую очередь проявились способности к магии Леса. Учитывая, что эльфийской крови в них кот наплакал, Даинор считал, что это оттого, что Люба последний месяц беременности проводила в Лесу и рожала там же.