Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Адамов Аркадий Григорьевич

– Ты говори спокойнее. – Данилов поощрительно улыбнулся. – Не спеши.

– Я в дверь постучал – никого. Обошел дом, окна открыты, никого нет. Я удивился: тетя Маша, когда уходит, всегда окна закрывает и ставни запирает. Тогда я в комнату залез.

– В комнате все так и было?

– Да, я заметил, что все шкафы раскрыты, вещи на полу, посуда побита… Я тогда начал тетю Машу искать… На кухню забежал, слышу – в погребе стонет кто-то… Я хотел открыть, а на крышке шкаф стоит…

– Дальше я расскажу, – степенно сказал железнодорожник. – Сосед я. Лагутин Сергей Фролович, работаю машинистом тепловоза. Когда ко мне Лешка прибежал, я сразу недоброе почуял.

– Почему?

– А потому, товарищ…

– Зовите меня Иван Александрович.

– А потому, Иван Александрович, что повадился к ней ходить один фармазон.

– Кто?

– Фамилию не скажу, а имя ему – Колька. Он всю дорогу в буфете на станции крутился или в ресторане. Да в горклубе я его в бильярдной встречал. Люди на работу, а он – шары катать. Из урок он, сюда высланных.

– Так, интересно. – Данилов задумался. Если этот урка Колька шел на грабеж открыто, значит, решил рвать с поселения.

– Можно продолжать, Иван Александрович? – спросил Лагутин.

– Да-да, конечно.

– Мы сюда прибежали. Шкаф отодвинули, Марию полуживую из подвала вытащили. Я велел Лешке к телефону бежать, а сам топор взял и караулить стал.

– Спасибо. Наш товарищ запишет ваши показания, а пока побудьте в качестве понятых.

– Иван Александрович, – в комнату заглянул Никитин, – дело срочное.

На кровати в спальне сидела Наклейкина. Она уже пришла в порядок. На тумбочке стояла початая бутылка водки. Никитин успокаивал потерпевшую старым способом.

– Вы послушайте, что она говорит. Давай, Маня, расскажи товарищу полковнику то, что мне говорила.

– Они… Товарищ… Они…

– Глотни-ка, Маня, еще пять капель. – Никитин плеснул в чашку водки.

Наклейкина выпила, сморщилась и посмотрела на Данилова вполне осмысленными глазами:

– Манто взяли… Чернобурки две… Часов мужских трое…

– Ты, Маня, разговор их нам поведай. – Глаза у Никитина горели охотничьим азартом.

– У них наганы…

– Сколько? – спросил Данилов.

– Три.

– Зачем?

– Они, я подслушала, сберкассу сегодня грабить будут.

– Когда?

– В перерыв.

Данилов взглянул на часы – в его распоряжении оставалось тридцать пять минут.

У него два милиционера, Никитин, Шелков и он. Всего пять. Вполне хватит.

– Шелков!

В комнату вошел лейтенант.

– Ты сберкассу городскую знаешь?

– Так точно, моя сестра там заведующая.

– Тем лучше. Второй вход в нее есть?

– Есть. Задний ход в палисаднике. А что случилось, товарищ полковник?

– Брать ее будут сегодня в тринадцать.

– Как «брать»? – не врубился Шелков.

– Грабить то бишь.

– Да не…

Данилов не дал ему договорить:

– Сколько ходу до сберкассы?

– Минут семь.

– Значит, десять. Пять – восемь минут на переговоры.

– Надо в райотдел позвонить, – перебил его Шелков.

– Вы, Шелков, пока что мой подчиненный.

– Виноват, товарищ полковник.

– Звонить не будем. Никаких разговоров через коммутатор. У меня в вашем городе уже был печальный опыт. Ровно десять лет назад. Тимохин, бегом в райотдел, передай: пусть незаметно блокируют подходы к сберкассе. Пусть все щели закроют. Давай.

Эксперт бросился к мотоциклу.

– В здание проникаем незаметно. Все остальные подробности операции на месте.

Ходики на стене неумолимо подвигались к часу. Данилов сидел в маленьком зальчике лицом к входу и делал вид, что проверяет облигации. Пистолет лежал рядом, прикрытый газетой. У входа, на стремянке, пристроился Никитин, он нацепил старый синий халат, нахлобучил какую-то немыслимую кепку.

За барьером укрылся Шелков с милиционерами.

Тик-так. Тик-так. Стучали ходики, и звук их был похож на шаги времени.

До перерыва осталось семь минут. Дверь распахнулась, и в сберкассу вошел паренек лет семнадцати.

Был он юркий, со стрижечкой «бокс», с челочкой. И одет по последней московской блатной моде: желтые туфли, серые коверкотовые брюки тридцать сантиметров, двухцветная курточка, воротник рубашки выпущен. Он зыркнул глазами. Ничего подозрительного. В углу седой фраер облигации проверяет. Монтер на стремянке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он подскочил к барьеру:

– Деньги-то есть?

– А тебе зачем? – спросила кассирша.

Спокойно спросила, без тени страха.

– Аккредитив хочу отоварить.

– Иди, после обеда придешь.

– Приду – жди, – ощерился пацаненок. Сплюнул на пол, еще раз зыркнул по сторонам и выскочил.

Данилов увидел в окно, как из-за угла выкатился трофейный вездеход. Маленькая юркая машина.

Он не успел подивиться на это чудо, как в кассу вошли двое в хороших костюмах и давешний паренек, в руках у них были пистолеты.

Немецкие, автоматически отметил Данилов.

– Нажмешь на сигнализацию – убью! – крикнул высокий чернявый парень.

И тут же Никитин, оттолкнувшись от стенки вместе с лестницей, упал на него.

Грохнул выстрел.

Из-за барьера выскочил Шелков с милиционерами.

– Бросай оружие!

Второй, коренастый, видимо, очень сильный, вскинул пистолет.

Данилов выстрелил. Коренастый упал.

Пацан бросился к дверям, но, увидев милиционеров, отскочил к окну.

– Не подходи. Не подходи… Убью!.. – истерично взвыл он.

Данилов бросил в него стул. И мальчишка, выронив пистолет, покатился по полу. На него бросились милиционеры.

Все.

В сберкассу вошел Ефимов.

– Ну, Иван Александрович…

Слов у него не было, он только развел руками.

Данилов вошел в свой кабинет. Комната была совсем маленькой, похожей на его закуток в МЧК.

В комнате еле втиснулись стол да сейф, на стене у дверей была прибита вешалка.

А вот телефонов было три. Местный, городской и прямой связи с районным начальством.

Данилов снял пиджак и решил пойти на двор умыться. Внезапно затренькал, замигал лампочкой спецтелефон.

– Данилов.

– С вами будет говорить Пал Палыч.

Кто такой таинственный Пал Палыч, Данилов не знал, но, судя по бойкому секретарскому голосу, это наверняка кто-то из местных тузов.

– Данилов? – раздался в трубке ледяной командный баритон.

– Да.

– Ты это что устроил в сберкассе? Стрельбу поднял – весь город мне распугал…

– Я банду брал. Вооруженную.

– Это в Москве палить можно. А у нас население точно знает, что линия ВКП(б) оберегает людей от уголовников. Тебе мало выговора?

– Мне выговора вполне хватает, – перебил райкомовского начальника Данилов, – а партия учит нас беспощадности к вооруженному врагу. Удивительно, что мне надо напоминать об этом вам.

Сказал и бросил трубку.

Данилов вышел во двор, где проводник прогуливал овчарку Альму. Она посмотрела на полковника глазами цвета темного янтаря, словно размышляя: вцепиться в его серые брюки или нет.

Рукомойник был прибит прямо к стене. Данилов ударил по нему – воды не было.

– Я сейчас принесу, товарищ полковник! – крикнул проводник.

Он схватил ведро и побежал к колодцу. Собака направилась к Данилову. Она подошла, взглянула и легла рядом.

– Ты чего, псина?

Собака мотнула хвостом и закрыла глаза.

– Вы не бойтесь. Она своих не трогает, – подошел проводник.

– А как она узнает, кто свой?

– Не знаю.

– Слушай, старшина, ты мне не польешь?

Данилов снял рубашку, стянул майку:

– Давай.

Холодная колодезная вода обожгла тело, смыла утреннюю усталость.

Данилов крепко вытерся полотенцем и пошел к себе.

В коридоре он встретил Ефимова. Начальник райотдела был радостно возбужден.

– Иван Александрович, не знаю, как вас благодарить. От такой беды спасли. Мне бы век не расхлебать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Нашел бы как выкрутиться, Виктор Петрович, – Данилов достал папиросу, – а меня уже ваш Пал Палыч пообещал из партии исключить.