Соблазненная - Ф. Каст

Прекрасные янтарные глаза Калоны потемнели от боли и грусти. Он покачал головой и с мольбой воскликнул:

— Прошу тебя, не надо! Не бойся меня, Зои. Я не попытаюсь соблазнить тебя. Если я попробую забыть о правде и вновь перейти к обольщению, этот сон прервется, и ты проснешься в объятиях другого мужчины. Но для того, чтобы я мог показать тебе правду, ты должна взять меня за руку. Ничего больше, клянусь тебе!

С этими словами Калона протянул мне свою сильную и, с виду, совершенно нормальную руку.

Но я все еще колебалась.

— Клянусь тебе, что не опалю тебя холодной силой сжигающего меня желания. Я знаю, что у тебя нет причин доверять мне, поэтому прошу тебя довериться не мне, а правде. Дай мне руку, и ты увидишь, что я не лгу тебе.

Это был всего лишь сон, правильно? Что бы Калона не втирал мне про Потусторонний мир, сны всегда останутся снами. В них все не по правде. Но правда — она всегда правда, будь то во сне или наяву, а сейчас печальная правда заключалась в том, что мне очень хотелось взять протянутую им руку. Я хотела увидеть то, что Калона собирался мне показать.

Поэтому я подняла свою руку и вложила ладонь в его ладонь.

Он сказал правду. Впервые его кожа не обожгла меня холодной страстью и невыносимым для меня могуществом, которому я до сих пор не научилась сопротивляться.

— Я хочу показать тебе мое прошлое, Зои. — Свободной рукой Калона трижды взмахнул перед нами, словно распахивал невидимое окно.

Внезапно воздух вокруг нас всколыхнулся, а потом с жутким треском разорвался, как будто Калона отбросил занавес сна и открыл то, что скрывалось за ним.

— Узнай же правду!

В тот же миг небо подернулось рябью, а затем передо мной словно включился огромный телеэкран, на котором транслировались фрагменты прошлого Калоны.

Первая сцена потрясла меня своей красотой. Калона был, как всегда, полуодет, но на этот раз в одной руке он сжимал огромный грозного вида меч. Второй меч, не менее грозный, торчал у него в ножнах. Но самое главное, крылья Калоны были белее снега !

Он стоял перед чудесной резной дверью мраморного храма, и вид у него был внушительный, благородный и опасный, как и подобает воину. Внезапно суровое лицо Калоны просияло от счастья, и он с обожанием уставился на прекрасную женщину, поднимавшуюся по ступеням храма.

— Счастливо встретиться, Калона, мой воитель.

Я вздрогнула, услышав слова, донесшиеся из глубоко прошлого. Мне не нужно было видеть лица женщины, чтобы догадаться, кому мог принадлежать этот единственный в мире голос!

— Никс! — воскликнула я.

— Конечно, — ответил Калона, стоявший рядом со мной. — Я был Воином, присягнувшим Никс.

Калона из прошлого проследовал в храм следом за Богиней.

Во второй сцене Калона сражался обоими мечами с кем-то, кого я никак не могла рассмотреть. Я видела только, что его противник был черен, а силуэт его постоянно менялся. Только что он был огромной змеей, затем превратился в гигантскую пасть, усеянную острыми сверкающими клыками, а еще через мгновение предстал в образе чудовищного паука с когтями и ужасными зубами.

— Кто это?

— Одно из воплощений зла, — медленно произнес Калона рядом со мной, словно каждое слово давалось ему с огромным трудом.

— Но ведь ты нес службу в царстве Никс! — не поняла я. — Откуда же там зло?

— Зло, как и добро, есть повсюду. Так устроен мир — как этот, так и Потусторонний. Добро и зло должны уравновешивать друг друга, даже в царстве Никс.

— И поэтому Никс нужен Воин? — догадалась я, во все глаза вглядываясь в третью сцену, где Калона сопровождал Никс по цветущему зеленому лугу. Его белые крылья ослепительно сверкали на солнце, а настороженный взгляд наблюдал за происходящим вокруг. В одной руке Калона нес обнаженный меч, второй меч ждал своего часа в ножнах.

— Да, поэтому ей нужен Воин, — ответил Калона.

Я усилием отвела взгляд от Калоны из прошлого и посмотрела на Калону из настоящего.

— Если Никс до сих пор нужен Воин, почему ты здесь, а не там?

На скулах Калоны заиграли желваки, а в глазах промелькнула боль. Голос его дрогнул, когда он ответил:

— Смотри, и ты увидишь правду.

Повернувшись к картинам прошлого, я опять увидела Никс и Калону. Он стоял пред Богиней на коленях и плакал, совсем как недавно. Но больше всего меня поразило не это, а то, что Никс в этом прошлом была, как две капли воды, похожа на статую Девы Марии из грота аббатства бенедиктинок.

Чем дольше я разглядывала ее, тем сильнее мне становилось не по себе. В отличие от безмятежного лица Пресвятой Девы, лицо Никс было суровее и неприступнее каменного изваяния.

— Не делай этого, моя Богиня! — услышала я сдавленные рыдания Калоны. — Умоляю тебя!

— Я ничего не делаю, Калона. Ты сам сделал свой выбор. Даже своим Воинам я оставляю свободу воли, и не требую использовать ее мудро.

Меня потрясла ледяная суровость, звучавшая в каждом слове Богини. На какой-то миг она напомнила мне Афродиту в самые худшие ее времена!

— Я ничего не могу с собой поделать! Я был сотворен испытывать эту муку! И это не свобода воли, моя Богиня. Разве я свободен? Это предопределение!

— Твоя Богиня еще раз повторяет тебе — ничего не предопределено заранее. Ты творишь свою судьбу по собственной воле.

— Но я не мог справиться со своими чувствами! Не мог перестать быть собой!

— Ты ошибаешься, мой Воин. И ты заплатишь за эту ошибку.

Никс подняла свою прекрасную руку и взмахнула ею. В тот же миг какая-то невидимая сила подняла Калону в воздух, а потом отпустила, и он полетел вниз, кувыркаясь и переворачиваясь.

Калона падал.

Я видела его падение.

Видела, как он кричит и бьется от муки, но продолжает падать, падать и падать. Когда, наконец, сломленный, искалеченный и окровавленный, он рухнул на зеленое поле, показавшееся мне похожим на прерию, крылья его были черны, как ночь.

С криком боли и ужаса Калона рядом со мной вскинул руки и закрыл картину прошлого.

Когда воздух вокруг нас перестал дрожать, передо мной снова была крыша дворца. Калона выпустил мою руку и, отойдя в сторону, сел на мраморную скамью под апельсиновым деревом. Он не произносил ни слова. Просто сидел и смотрел на сверкающую синеву Средиземного моря.

Я подошла к нему, но рядом не села. Остановившись в двух шагах от скамьи, я впилась взглядом с лицо Калоны, пытаясь понять, могу ли я верить тому, что видела и продолжаю видеть перед собой.

— Почему она сбросила тебя вниз? Что ты сделал?

Калона посмотрел мне в глаза.

— Я слишком сильно ее любил, — ответил он бесстрастно, как призрак.