Довод Королей - Вера Камша

Если б Ангес взбунтовался, желая занять Престол Сил, Арцей бы понял, он давно подозревал Воина в этом желании. В самом деле, тот был слишком силен, чтобы быть всего лишь одним из Семи. Каждый, по мнению старшего, мечтал стать первым, если не единственным. Желал ли Ангес власти? Он мог бы поклясться, что нет... Он хотел быть свободным, хотел покинуть Тарру и пройти тайными и заповедными дорогами в ту часть миров, что еще не знает силы Света. Ангес мечтал уйти и ушел бы, если б не Дева, находящая удовольствие в игре с братьями и сестрами и в своих тайнах. Любовь удерживала Ангеса, но с ним, своим другом, Воин был откровенен. Он рассказывал о радужных тропах, о мостах над морями клокочущего безумия, о мирах, окруженных багровым пламенем, мирах, в которых идут великие войны, где Сила ломает Силу, а Воля сковывает Волю. До того, как Престол Света отдал им Тарру, Ангес успел увидеть достаточно, чтобы понять: настоящая жизнь – это дорога без конца и бой за безнадежное дело.

Можно выйти одному против бесчисленных ратей. Если ты не боишься, если веришь в себя и нет ничего дороже того, что защищаешь, ты можешь победить. Можешь и погибнуть, но отчаянье всегда бывает преждевременным... Однажды Воин чуть было не пришел на помощь кому-то, окруженному в своей твердыне. Сколь слаб был огонь, зажженный обреченным, в сравнении с окружившим его пожаром, но он держался. Лишь зов Адены заставил Ангеса оглянуться и промедлить. А потом... Потом он стоял на пепелище, в первый раз поняв ужас слова «поздно». Он ушел, унося с собой уголек угасшего костра. Как память о том, кому не успел подставить плечо. Кем тот был? За что и с кем сражался? Наверное, можно было узнать, но не имело смысла, хотя темная бесконечность унесенного им камня твердила, что это был враг. Если не самому Ангесу, то Престолу Сил. Но и перед врагом можно склонить голову, а союзников можно презирать.

Как же бог-Воин презирал напыщенного Виллейра, захлебывающегося в собственной непогрешимости Иррота с его ханжеской сворой, свято уверенного в собственной значимости Эллуона... В сравнении с ними Арцей казался чуть ли не истинным повелителем, и все равно сердце его не знало полета, а разум доверия... Ангес пошел за ним лишь ради Адены и потому, что им обещали неравный бой. И бой был неравным, но не таким, как думалось ему. Как же сражались их противники! Если бы он смог тогда остановиться и подумать, но, увы... Бой пьянит, как вино. Они победили, но для чести такая победа сто крат хуже поражения. Ангес не хотел вызывать Могильщика, не хотел, но промолчал. Но промолчать, когда Арцей велел уходить, не смог. Он оставил Тарре свой залог, свою тень и его, своего друга... Друга, который любил этот мир, друга, который не способен на предательство...

– Звездный Лебедь! Что с тобой?!

Норгэрель, словно проснувшись, поднял глаза на Нэо, трясшего его за плечи.

– Со мной? Ничего... задумался... А может, задремал.

– У тебя было такое лицо, словно ты вот-вот в огонь кинешься...

– Ничего не понимаю... Все в порядке. Добыл что-нибудь?

– Да, косулю...

2885 год от В.И.

Ночь с 28-го на 29-й день месяца Агнца.

Арция. Тар-Игона

Отряд Александра Тагэре, стараясь не шуметь, пробирался указанной шепелявым малым тропой. Узнав о том, что им в спину вот-вот ударят эскотские наемники, Сандер спехом поднял своих людей, совсем было наладившихся спать. К Филиппу отправили Ювера, благо тот был ранен у каньона в руку и не мог принять участие в ночной драке, а «волчата», эльтские стрелки, «охотники» Сезара и признавшие за Александром право приказывать дарнийцы бросились наперерез врагу. Сандер понимал, что если тревога ложная, а «месяц» просто решил подзаработать, его поднимут на смех, но это было куда менее страшным, чем удар в спину.

Шли скрытно и тихо. Конечно, водившиеся в здешних местах в изобилии лисы и зайцы их учуяли, но люди беспечнее зверья. Во всяком случае, Александр надеялся подойти к врагам достаточно близко. Тропинка круто свернула, на фоне звездного неба показалось огромное всклокоченное дерево. Сандер привстал на цыпочки и поднял руку, ощупывая шершавый влажный ствол. Дупло! Так и есть, это та самая ива, от которой начинается тропа через болото.

– Никола!

– Тут, – шепотом отозвался Герар-младший.

– Останешься здесь со своими, вдруг кто еще заявится.

– Вряд ли. Темно, мокро, если полезут, так с рассветом...

– Все равно надо проследить.

– Проследим, вечно мне везет, как повешенному.

– Не ворчи.

Отучить Никола ворчать было не легче, чем Этьена заниматься стихоплетством, а Луи вредничать. Герар что-то буркнул в ответ, но Сандер уже не слышал. Они отрезали лумэновцев (если те и вправду пришли) от тропинки через болота и от возможных подкреплений. Впереди был бой. В темноте, в незнакомом месте. Другое дело, что враги еще большие чужаки в здешних краях, чем они. Сандер сам не знал, чего хочет больше, схватки или того, чтобы шепелявый их обманул. Хотя нет, схватка предпочтительнее. Провал наверняка взбесит Агнесу, и она полезет вперед. Только бы Филипп успел приготовиться к утреннему штурму. Успеет, куда денется, время у него есть.

До места, куда вышли эскотцы, если они, разумеется, вышли, оставалось всего ничего. Люди Александра крались, как кошки. Взошла луна, ее свет пробился сквозь тронутые первой зеленью ветви, выхватил прошлогодние сухие папоротники, огромный обомшелый пень, блестящую, влажную землю, испещренную следами... Тут и вправду прошел большой отряд, «месяц» не солгал.

С этого мгновенья Александр думал только о битве. Они опять в меньшинстве, хоть и не в таком страшном, как у Мелового. Двое против троих – не так уж и плохо. Главное – застичь лумэновцев врасплох. Те наверняка дожидаются, чтобы хоть немного рассвело. Хорошо бы они решили передохнуть перед трудами праведными. Так и оказалось. Расположившиеся на большой поляне эскотцы, как могли, коротали время. Кто-то дремал, кто-то негромко переговаривался с соседом, несколько человек даже умудрились начать игру в кости. Они были совершенно спокойны и уверены в себе и не ожидали никакого подвоха. Полюбовавшись этой мирной картиной, Сандер махнул рукой, и его люди начали окружать поляну. Хрустнула ветка, Александр напрягся, но лумэновцы и ухом не повели. Окажись здесь не эскотские наемники, а арцийцы, возможно, герцог Эстре и послал бы им вызов, но полосатики[69], продавшие свою кровь ненавидящей Арцию чужеземке, не заслуживали подобного отношения.

С двух сторон подошли Сезар Мальвани и господин Штефан Игельберг, после совещания в королевской палатке с готовностью следовавший за Александром.

– Готовы?