Межгосударство. Том 2 - Сергей Изуверов

Из омута чернильно-безвредный. Два у башни, рыцари сэра спешились. Между не последовало никакого относительно участия инфансонесов сэра в новициатской на пронию и кражи у сэра двух. Очень мало, не могли как ни в чём, приходилось соприкасаться интересами. В отношении, разумеется, башни и заточённой в той. Сэр дал понять, не приступал ни к каким эффектманёврам не дождавшись рыцарей сэра. Все понимали, это и есть итог и теперь же всё решится. Леди к башне и, сняв рукавицу, подёргала. К земле ещё сильнее, коснулась, кругом, тогда натянулась. В машикуле лицо инфанты или кем там была. Приветствие и заверение, попытаются. Колпачница в башне мало и тяжело, путаясь и надолго задумываясь. Миновала пору первой да и второй. Рыжий с отливом. В обсуждении не участвовала в силу отдалённости и предположительного слабоумия. Утверждённый вмещал аспект членовредительства. Сговорившись, однако не до нюансов, сэр без предупреждения взял притороченный к седлу рогатый бургиньот сэра, решительными гладиуса лишил левого рога. Сэр стерпел молча, сознаваясь в присваивании, признавая право сэра с ним посчитаться. План таков: 1. К концу косы торочился рог, адептка заточения, отказалась назваться или не поняла вопроса, наверх. 2. Подъём молота, сэр захватил для полевой подковки. 3. Заключённая должна вбить рог в подоконник башенного. 4. Сесть под окном так, оказаться ниже эшелона вбитого и перекинуть через косу, держа часть, ближнюю к голове, обеими. 5. Сэр, самый по весу, взбирается. 6. Убеждая или действуя силой, отрезает, вбивает второй рог рядом с первым, привязывает охватывая оба. 7. Косой пояс бабищи, спускает на руках, так же через рога, сколько хватит оставшейся. 8. Рыцари к башне телегу, сэр и сэр, на них, если понадобится, сэр и принимает. 9. Сэр спускается по косе. Растолковав, сколько можно, в башне, опустив часть про отрезание и более на вбивание рога, приступили к подъёму первого. Справилась и благополучно сбросила. К ней молот, поболее обхватив стальную. Между стволов вокруг башни любопытствующие, опасались подходить, лезть с синедрионами. И молот. Приступила к вбиванию, выпал после второго неуклюжего. Сэр посоветовал вбивать в щель, целя в разность раствора. В ответ и молот. Осерчав, сэр примотал и рог, и молот. В глубине передней лабиринта медленно подкатившая павликианская галера, пираты так же не в аффинаж. Принцесса снаряжение, приступила, снова рог. Привязали в третий. С третьего кое-как, вогнать глубже несколькими меткими и расшатать несколькими не меткими. Сэр при посредстве сэра снял колонтарь в полном, представ всё увеличивающимся в грязноватом исподнем, подступился к сброшенной. На голову однорогий, поплевал и за волосы, подёргав. За пределами взгляда заверещал механизм в барбакаре, под ногами вздыбилась, раскидывая куски регура, райграса, чёрной бругвы, деревенских, скарб из обеих телег, выломав часть лабиринта, кусок башни, без исключения рыцарей, гекатонхейрский подъемный, пропласток вне горизонта к брадителии имал альтитуду, миннезингеры покатились вниз по основанию, в свой паутиночертог, из вышли в крестовый анабазис.

Явись к нему хоть целый крестовый, никто не сунет своего нюхавшего исподнее Христа в хартию, яростно сидя в библиотеке и обдумывал всю эту заведённую им с ампелем. Оказалось, испытывается волнодисперсия когда хартия вне решительного и лапидарного доступа. Опомнился и стал верно припоминать, случилось стать послухом парафирования, талан всех хартофилаксов при всех епископах. Был не только архивариусом епископа, но и его наместником где бы не оказался, руками и головой, и так же устами, изрекая напор. Послан примасом дабы пресечь развитие комплота фейерверков, по сведеньям церкви пустил в Китае. Так далеко в то время мало кто, точной вовсе. Доставили галерой в Феодосию, откуда сказали на восток пока не достигнешь цивилизации. Ехал, пока не был схвачен племенем в леваде. Продало в другое, к радости с более мизраховыми ужимками, маяло время, возило гелиотропы далеко на юго-восток для строительства экстраординарной кумирни. Ливанские кедры, Хирам Абифф, Синедрион, финикийцы, иевусеи, Мориа, песчаник, Гебал, Суккот, Соломон и Давид. Убедил вождя отправить с камнями и таким двигался под личкой долгое по континенту, превосходил кеглем все мыслимые. Повернули к зюйду, бежал и продолжил самостоятельно по педиплену, понимая, приближается к Китаю. Вотмал описывал лазутчик епископа, возвратился и с три короба. Объясняя это странное путался в словах и всё, хартофилакс вынес из, точнее вынес епископ и как понял, нечто связанное с уничтожением индивидокрицы каким-то хитрым, завлечься должны все, не по своей, ореликтенные обманом. Набрёл на степс синекалильных коростелей, не видел, не слышал на уроках богословия. Их на высоте трёх человеческих от подножия невысокого фасги. Не трепался в описаниях, сообразил, малость заколобродил. Завлечённый птицами и из соображений взобраться повыше, узреть Китай, относительное: удельное царство, Хуанхэ, Чжоу, Лои, Уван, книга «Шуцзин», полез. Отгомонили в сторону, Китая не, в стремленье до джомолунгмы. На другой на привале войско. Не рискуя явиться, виталище в шанидаре, видел по дороге к продлённому перевалу. В той деревянная бочка с железными ободами, за два контроверзующих. Очнулся от воспоминаний, пьесу Агафангела.

Гуан-Ди: Теперь ты доволен?

Яровит: А что изменилось?

Гуан-Ди: Я так понял, ты разобрался с мостом.

Яровит: Как, интересно знать, ты это понял? Мы же оба были здесь.

Гуан-Ди: Я видел, что ты выходил. Меня-то не обманешь.

Яровит: Виновата в этом Бадб, слишком болтлива. Можешь не оправдывать её, я всё равно не поверю, только она знала секрет.

Действие переходит в подземелье. Каспар Хаузер, Бабушка Гитлера, Имхотеп и Доротея Фиманн всё куда-то идут.

Бабушка Гитлера: Чувствую, что мы уже близко.

Доротея Фиманн: А мне кажется, что делаемся только дальше.

Бабушка Гитлера: Вы просто никогда не имели дела с цвергами.

Доротея Фиманн: Ошибаетесь.

Каспар Хаузер: Так мы ищем цвергов?

Бабушка Гитлера: Конечно нет.

Каспар Хаузер: Тогда что же?

Имхотеп: Каждый своё, так мне кажется.

Доротея Фиманн: Мы ищем подтверждение мифа, что же ещё.

Бабушка Гитлера: Лично я ищу могилу своего сына.

Каспар Хаузер: Я, конечно, хочу чтоб вы все нашли что ищете, однако сам бы не отказался найти выход к свету и воздуху.

Некоторое время идут молча.

Каспар Хаузер (обращаясь к Имхотепу): А что ищете вы?

Бабушка Гитлера: Он ищет дураков, которые ещё верят, что египетские жрецы составили заговор и по сию пору всем заправляют.

Имхотеп (холодно): Позвольте я стану отвечать сам.

Бабушка Гитлера: Да сколько угодно.

Имхотеп: Если вы хотите знать что я ищу в останках этих цвергов, так это оружие против богов Асбурга.

Бабушка Гитлера: Плохо Сет надзирал над вами, мало двигал по своей махшатной доске.

Имхотеп: Как раз надзирал он очень много.

Каспар Хаузер: А я вообще ничего не слыхал об этом Асбурге, это где-то в северной Европе?

Действие переходит в очередь перед закрытыми воротами библиотеки. Скандал унялся. Очередники стоят все растрёпанные, многие тяжело дышат, кто-то откашливается, оправляется, тыкает себе в живот в целях познания, скачет на одной ноге вытряхивая что-то из уха, потирает руки, приглаживает волосы, замыкает руки в замок за спиной и поверх живота, Менделеев совершает движения, будто оглаживает бороду, которой у него, впрочем, нет.

Цельс: Приветствую наставший покой.

Обстановка сопутствующая покою в замке, провели сыщиков, следом проник, до чрезвычайности келью Агафангела в траппистском. Те же брекчированные, свод и плясопол, адамовековые, исчёркнутые алхимии и космогонии, черепа и остеолиты человеческих педипальп и нервюр, гроб с сухофруктом, стальной одр с медными шишками, изумляли. Направился в блокшив в сисситий, можно по саду, иметь какую-то передвижений. Старый корпус, никто кроме Агафангела, дромос с провалами келий по обеим, коробки, астрагалы конечностей, некоторые в факельные кольца. Следов горения в вершинах не. Осторожно по коридору заглядывая в помещения по обеим, по большей запустение, пыль с клеймами оцелотов, переярков, официантприматов, разбросанные ресконтро, непросвеченные переводчиками письмена. Агафангел в восьмой по левому аверсу. На своей барской шконке, аббат Клюни, Сен-Дени, Фульда, Санкт-Галлена, Монтекассино, Альгоя или Корвея. Кожа в старческих розеолах и гузах, ни на голове нигде ещё в видимых, брови и ресницы. Зрачки, некогда голубые, истаяли до частичного с белками. Монах, заложив обе под закосье, в пеленге открытый с мощами. Готлиб сразу раскумекал метафизическое дело совершив индуктивное, мощи в кельи вроде портрета порицателя эстетизма. Приветствовал брата во Христе и выразил желание вступить с ним в доверительную братскую, траппист с траппистом. Про давние года будешь спрашивать? – Агафангел, кося взгляд, не переменяя аббатской. Ну для начала хотел бы. Что тут было году, скажем, в 1020-м? Должно быть много чего, однако монастырь основали в 1046-м. В таком случае не просветите ли на счёт 1101-го? Монахам грешно сквернословить, но мне Господь простит, если я такого наглеца и невежду обругаю. Понял, я к вам вообще-то не по интересу вашей памяти, и так все знают… Тебя как звать? Брат Готлиб. Готлиб, Готлиб. Пруссак? С вашего позволения индиец. Индиец? Как же тебя в монастырь взяли иль ты выкрест? Я вкрест. Взяли и взяли, позволено ли мне будет изложить своё дело? Излагай. Хочу сразу прояснить, обратиться с ним я могу только к вам, к долгожителю с блестяще обставленным чердаком. Представляете, какое совпадение, события относительно вашего, то есть нашего монастыря произошло шестьдесят назад, а тут как раз вы, самый старый чернецедервиш из ныне. Так вот о деле. Означенный мною, то есть приблизительно шестьдесят тому в монастырь был привезён этакий гроссбух с ого-го начинкой, я не могу назвать вам точную гемеру и даже точный високос, но могу промежуток. С 1830-го по 1842-ой, для вас буквально вчера. Под плащом человек по имени Клеменс Брентано или Ахим фон Арним, или Беттина фон Арним. Но второй маловероятно, через год он отписал вам оставшиеся. А Мария Фиманн не могла? Опешил. Не знал никакой Марии Фиманн, однако Доротея Фиманн имела к сему эквивалентность вплотняк. А это не родственница ли матушки Доротеи? – вслух Готлиб. Ну как же, как же, чуть шевельнулся и закрыл глаза, дочь во втором колене. Дочь во втором колене это, разумеется, внучка, соображал Готлиб, идя уже по еврейскому Иордани и с жадностью в прохожих, выискивая среди надобного для получения сведений о штандорте психсанчасти. С такой материей мог, по собственному, не к каждому. Вот что за гетто. Дома преимущественно из красного, с налезающими друг на друга стрехами и чердаками той системы, посложнее самого эфирбеспорядка в понимании Святого Эльма, множеством глиносоломы, в том и под ногами, кривыми заулками, подворотнями едва не круговой поруки, мельницами, расставленными тут и там мажарами без колёс, частыми дверями и редкими заведениями в подобии крыльца или завалины, вывесками весовщиков руды, ростовщиков, ювелиров, библиотек и тайными вывесками, содержание привести не, памятуя о консервации. «Известные маслобойки Ж. Блока», «Бинты для усов, дают прелестную форму усам», «Секретные камеры Фреландта», «Подмышники Канфильда», «Потайные секстанты Уляйтера», «Космокомитет криптокартографии», «Тетрадный развал Вуковара-Коновалова», «Клистирные усики, новейшие модели», «Изобличители голоса Розенфельда и Розенблюма», «Аптекарская. Новейшие средства от подземного зрения», «Психоредукторы. Усмиряют всякую боязнь как и воскрешения», «Распекатели тортов и пирожных-бизе Иессеевых», «Самодействующий кинематограф – живая фотография. Фигуры вращаются как живые. Супруги (медовый месяц). На трапеции. Танцовщица. Наконец один (Нежный поцелуй). Драка. Фокусник. Мухомор. Цеппелин (Взгляд назад). Шахта. Колосья ржи», «Народные гармонифлюты Юлия Генриха Циммермана», «Антипир Буркгарда и Урлауба», «Герофоны и Аристон-Органы». Не конгрессировав надежного осведомителя решил в конфекцион психоредукторов, рассудив, там уж должны. Трафик, помимо того язык о колокол, оповестить хозяина лавки либо его приказчика о. Встретил Готлиба подозрительным из под широкой, пигмоиды в Ханау. Прядей к вискам не, нос сионским да и мерехлюндия в глазах, с ней подозрительность. Моё почтение, Готлиб, касаясь пальцами своего. Рад приветствовать, с безразличием. Хотел бы приобрести психоредуктор. Указанные, если это, в количествах на полках позади и один, самый, воочировал на прилавке, всякий иного габитуса. Тикали, какие-то жужжали, из двух на верхней контрпар, на батмаре, с, то хрипел, то чавкал. Какая надобна модель? Самый лучший, чтоб точно помог. Продавец на Готлиба строже. Чего вы боитесь? Я? А, понял. Так вот, беру не себе, племяннику, содержится в лечебнице где-то здесь неподалёку, в гетто, я верно не знаю где. Навещаю его в первый, так сказали, нужен психоредуктор. Не подскажете ли заодно, как мне именно пройти в лечебницу по какой она улице и под каким нумером обшарпдом? В лечебнице психоредукторы запрещены. Ну, тут такое дело. Я бы хотел пронести ему тайно. Он сам, когда бывает в уме, требует психоредуктор. Говорит, молока ему не надо, хлеба не надо, а надо психоредуктор. Так что мне ещё и по возможности меньший размерами. Меньший чем что? Чем большой самый лучший. Понимаете, надобно соблюсти пропорцию между размером и действенностью. И сказать, как пройти в эту лечебницу. Я не продам вам свой рестант. Это ещё почему? Не отвечал, строго с прибавкой теперь ещё и некоторого, на Готлиба, но ничего. Как пройти в лечебницу хоть скажите. Гарпократ, аффект, мизантропия. Ну и хрен с тобой, жид пархатый, более уесть нечем, в сердцах Готлиб и на кардо. Что-то он, как видно, разучился. За председателя комиссии не принимают, психоредукторы не дают. К визиту в скорбное надо бы получше, одна из конторщиц видела в шалмане и может. Надобно рассказать про эту Марию нечто, что б точно все, когнат. Для начала отыскать эту бич-амбулаторию. Кружил по гетто, пошёл косохлёст. Сочный и самозабвенный из низкой и жирной, зацепившейся за пик гряды. Котелок быстро набух, пообвис фетрополями. Твёрдо решил отыскать, соображая, должна обладать индивидуальными денсосигнациями вроде высокого и сада с отставленными ото всего. Поплутав по гетто ещё с четверть в голове ирифией название атласа, непременно должен составить после всего этого. «Психоредуктор окрестности сей». Хотя у этих альманашников всегда очень трудно бывает императивнуть себе фригольд на собственное.