Глаза цвета тьмы - Антон Леонтьев

Тут она представила свет, яркий свет. И дверь, которая открывается, – а за ней сияние. Внезапно это сияние ударило из ее собственных рук прямо в центр черной массы. Та зашипела, съежилась и стала немедленно отступать.

Настя поняла, что может генерировать энергию сама. Неужели все призраки могут это – или только избранные?

Она направила лучи в черную массу, которая, квохча и трепыхаясь, превратилась вдруг к крошечный, едва заметный темный комочек. А затем Настя перешагнула через этот комок зла – и оказалась в комнате, покинув тело Антона Антоновича.

Тот, растирая грудь и натужно кашляя, смотрел на то, как тело Михаила повалилось ему под ноги. Из размозженной выстрелом головы Точилина текла кровь.

– Гм, что же это такое… Давление, что ли, подскочило… Ну, все же потрепал нам нервы этот столичный Пинкертон! – заявил Антон Антонович, продолжая морщиться и стучать себя по солнечному сплетению. – Как бы инфаркта из-за этого придурка не было. А ты молодец!

Он взглянул на молодого сотрудника, только что убившего Михаила.

– А теперь освободи моих ребят! Работу ты потерял, потому что этому детективному агентству после смерти его создателя пришел кирдык. Так что переходи к нам! – заявил Антон Антонович. Молодой человек, глядя на то, как по ковру растекается лужа крови, медленно кивнул, а потом отправился в смежную комнату, видимо, чтобы привести в действие механизм поднятия решеток.

Настя же ринулась к Михаилу. Может, он не убит, а только серьезно ранен? Или если попробовать его реанимировать…

То, что он был мертв, она ощутила сразу. Она не знала, как описать это чувство, походило отчасти на то, что она испытала, проникнув в душу Антона Антоновича. Смерть, как было ясно, не являлась чем-то хорошим. И уж точно не избавлением.

Она прикоснулась к Михаилу, чувствуя его теплое тело. Выходило, что он потерял жизнь, потому что ввязался в ее историю. Потому что желал ей помочь. Потому что она его об этом попросила…

Выходит, что она виновата в его смерти?

Но еще до того, как она смогла сформулировать ясную мысль, тело Михаила вдруг вздрогнуло и пошевелилось. Настя возликовала – значит, он все еще жив, и это несмотря на ужасную рану и солидную лужу крови. Значит, надо обезвредить Антона Антоновича и его ребяток, а также юного предателя. Запереть их всех в другой комнате?

И тут до нее дошло, что это был не Михаил. Точнее, не его тело, которое продолжало лежать на полу. Это было нечто, напоминавшее контурами Михаила, только прозрачное и зыбкое, вдруг отделившееся от его фигуры.

Это нечто – душа или, по-другому, информационное поле – вдруг поднялось ввысь, к потолку, и застыло там, недоверчиво крутя головой и пытаясь рассмотреть то, что происходило внизу.

А внизу уже появились освобожденные предателем ребятки олигарха, которым Антон Антонович давал приказания, не отказав себе в удовольствии сначала сочно обматерить своих ребяток за то, что они так, как он выразился, знатно облажались, позволив заманить себя в западню. Он еще раз похвалил предателя, а потом велел ему принести несколько пластиковых мешков.

– Надо ведь о мусоре позаботиться! – заявил он с ухмылкой. А когда предатель удалился, спокойно произнес: – Мальчишку возьмете с собой. Пусть поможет избавиться от тел. А заодно избавитесь и от него самого.

Один из ребяток спросил:

– Но он вроде смышленый, да и нас из передряги вытащил…

Антон Антонович усмехнулся:

– Вот именно, смышленый. Причем чересчур. Предал одного шефа, предаст и другого. Такие нам не нужны. Но пусть не мучается, все-таки он нам здорово подсобил. Так что кончите его без всякого садизма, это ясно?

– Так точно! – пробасил один из ребяток, а Антон Антонович пнул тело Михаила концом изящного ботинка и сказал:

– Вот видите, что происходит с теми, кто играет против нас. И так будет с любым и каждым!

Настя же наблюдала за Михаилом, точнее, за той субстанцией, которая вышла из его тела. Эта субстанция с каждым мгновением обретала плотность и цвет. Михаил – не тот, что лежал на полу, а тот, что парил под потолком, вдруг увидел ее и крикнул:

– Где я? Что со мной? Я схожу с ума!

Настя не знала, что ему ответить. В горле застыл комок. Получается, что он тоже станет призраком? Что, если посудить, не так уж плохо, ей нужен еще один наряду с Адрианом союзник в смежном мире.

– Михаил, я хочу сказать вам… Тебе… – она сбилась, не зная, как сформулировать мысль. Или просто огорошить человека, вернее, то, что от него осталось, новостью о том, что он, собственно, мертв? Во всяком случае, с биологической точки зрения.

– Я ведь мертв? – спросил вдруг Михаил спокойным тоном. – Но если это так, то ты тоже мертва, Настя? Ты была мертва все это время, когда общалась со мной? Или умерла вместе со мной?

Настя стала что-то бормотать, а потом зарыдала. Ей было жаль Михаила.

А тот, ничем, кроме отсутствия страшного ранения, не отличаясь от своей биологической оболочки, которую ребятки Антона Антоновича запихивали в черный пластиковый пакет, вдруг опустился к ней и произнес:

– Нет, ты не виновата. Запомни – ты не виновата в моей смерти! Такова моя профессия, и я это расследование вел вполне осознанно, на свой страх и риск. Ведь меня могли убить много раз за все эти годы. Мне было с самого начала понятно, что до пенсии я вряд ли доживу, но меня это никогда не страшило. Потому что я всегда знал: смерть – это еще не конец!

Настя оцепенела – он рассуждал так через две минуты после своей кончины, в непосредственной близости от своего тела! А она, узнав о том, что умерла, вела себя как инфантильная идиотка. А многие призраки в течение долгих десятилетий не могут смириться с этим и то впадают в меланхолию, то буянят. А Михаил не только принял как должное факт своей смерти – нет, он не сожалел и не роптал. И, кажется, был даже рад тому, что его ожидало…

Но что, собственно, ожидало его теперь?

Не успела Настя подумать об этом, как около них вдруг возникла дверь. Цвета перезревшего баклажана, деревянная, лакированная. Из-под щели снизу пробивался нестерпимо яркий свет.

Вот и дверь, о которой вел речь Адриан! И Михаила не засосала воронка, как это произошло с ней. Воронка, которая потом выплюнула ее на диван в ее же офисе. Ему явилась дверь…

Или это была ее дверь?

Михаил, ободряюще улыбнувшись, спросил:

– Ты хочешь знать, чья это?

Настя подошла к двери, протянула ладонь к золотистого цвета кольцу, укрепленному в стилизованной львиной морде, прямо в центре двери… И почувствовала исходящий от нее жар.

Отдернув руку, она сказала:

– Думаю, это твоя…