Перекресток. Часть 3. Новые миры - Галина Чернецкая

Смеяться было еще больно. Поэтому я старалась сохранить серьезное выражение лица.

- Точно! – Просиял домовой. – А можно я швейную машинку закажу? Я еще и прихваточек нашью тогда. И фартук себе и тебе. И занавески на окна на кухню.

- Там же были хорошие занавески.

Глаза домового забегали:

- Понимаешь…

- Пока не очень. – Честно призналась я. – Но если ты попробуешь объяснить, то я попытаюсь понять.

Священник улыбнулся и пришел ему на помощь:

- Сгорели они. Но давай я расскажу с самого начала.

Я кивнула, поерзав на кровати, пытаясь найти положение тела поудобнее и понимая, что это невозможно. От ерзанья еще и живот заныл.

- Мужчина, время посещения вышло. – Опять напомнила медсестра.

- Пожалуйста. – Взмолилась я. – Можно еще пять минуточек. Я же все равно дальше буду только лежать?!

- Вообще-то вечером обход врача будет.

- Но ведь до вечера еще полно времени. – Опять взмолилась я. – Мы тихонько сидим, не дебоширим, режим не нарушаем.

- А мы вас блинчиками угостим. – Улыбнулся священник. – Нянюшка напекла жене, а ей кушать нельзя. Может быть, вы нам с этим тоже поможете?

- Блинчики? – Нахмурилась женщина. – Не положено.

- Так мы же от чистого сердца. У нее такие блинчики вкусные, просто пальчики оближешь! А мне нельзя.

- Ну, хорошо. – Улыбнулась она. – Давайте сюда вашу взятку. И еще полчаса. Потом соседку привезут, и ваши посиделки будут мешать ей отдыхать.

- Спасибо вам. – Отозвалась я, а священник торопливо протянул ей коробок с блинами и баночки.

- Что же так много-то?

- Любит меня очень.

Мы снова остались одни.

- Ну, так что там было-то? – Нетерпеливо сказала я.

- Ну, ты позвонила маме, а потом потеряла сознание. – Начал священник. Домовой тоже вылез из-под кровати и сел с краю. Я взяла его за теплую лапку и легонько сжала.

- Нянюшка значит. – Пробормотал он.

- Статую Лось поймал в полете. – Продолжил священник. – Здоровый мужик, он ведь пятерых уложил, пока я от одного отмахивался.

- К черту статую. Я уже поняла, что она в порядке.

- Самого Лося почти не зацепило. Правда, рубаха пострадала, но домовой зашил каким-то чудесным образом. И даже постирал. Как новенькая стала.

Я хотела добавить, что к черту рубаху, но сама не знала, а про что же я хочу услышать, поэтому промолчала.

- А потом явилась твоя мама. В громе и молниях, ох, как она орала. Подхватила тебя заклинанием каким-то, ты прямо засветилась вся. А потом она с тобой исчезла.

- Стазис? – Предположила я. – «Заклинание консервации».

Священник пожал плечами.

- А потом она снова вернулась. И задала нам всем жару.

- Это, наверное, когда я на операции уже была. – Предположила я. – Я смутно это все припоминаю. То приходила в себя, то снова как-то мутно все.

- Ну и не вспоминай. – Разрешил домовой.

- Она так кричала, что твоя жизнь важнее, чем жизни хоть пятерых мужей. Что только слабак будет прятаться за спиной женщины, ну и еще кучу обидных слов. Но Лось ее прервал.

- Он жив? – Испугалась я.

- Да что ему будет-то? Живее всех живых. – Отмахнулся муж. – Он же Лось!

- Логично.

- Он маму твою так взял за локоток и говорит аккуратно: «Уважаемая, ваша дочь своего мужа собой закрыла. У нас не каждая на такое способна. Вы воспитали сильную и смелую личность. Гордитесь!»

- А мама?

- Она замолчала. А потом опять начала ругаться, что лучше бы я умер, а не ее дочь боролась за жизнь. А Лось сказал, что это все равно было все предопределено. И чтоб она проверила меня на проклятье.

- И я так понимаю, проклятья больше нет?!

- Да. – Муж наклонился еще ближе ко мне. – Я не сказал тебе «спасибо».

- Это справедливо. – Наконец сказала я. – Это же я была виновата, что оно оказалось у тебя. Было справедливо все мне же и исправлять.

Я еще хотела признаться, что все получилось случайно, но как-то незаметно мы принялись целоваться и все слова вылетели у меня из головы.

А потом в палату привезли еще одну девочку после операции, и священнику пришлось вначале помочь ее переложить на кровать, а потом пришла медсестра и все же выгнала их. Домовой кое-как забрался обратно в большую сумку, и Йохан с максимально независимым видом вышел, помахав мне рукой на прощание.

К вечеру палата заполнилась людьми: привезли бабушку из деревни, которую перевели из другой больницы, и она начала надрывно кашлять, какую-то буйную деву, которая, пока отходила от наркоза, отматерила санитара и засветила в ухо врачу, тихую девочку, которая только лежала и плакала. Так что, когда вечером пришла мама, я была уже порядком зла.

- Я просила отдельную палату. – Сказала мама. – Но их просто нет.

- Я привыкну. – Предположила я. – Наверное.

- К сожалению, лежать дома нельзя. – Мама была какой-то виноватой, и постоянно поправляла мне подушку. – Прости, я пока тебе ничего не принесла. Но если врач разрешит, то я завтра сварю тебе бульон.

Я вспомнила бульон, который мама мне сварила, когда я в пятом классе заболела ангиной. Он был прекрасен, даром, что сделан из бульонного кубика. Впрочем, тогда это была такая редкость, что я даже оценила этот необычный химический вкус.

- Не надо. Домовой сварит. – Отозвалась я и глядя на печальное мамино лицо, торопливо поправилась: – У тебя и так столько дел, а ты тут со мной сидишь целый день. А ведь у меня все хорошо. Подумаешь, дырка в животе.

- У вас, Дарья, не просто дырка в животе. – Заметил, заходя в палату врач. – У вас очень большая дырка в животе и большая кровопотеря. Еще бы минут двадцать, и вы бы тут не лежали. Чудо, что ваша мать так вовремя зашла к вам. Кстати, милицию мы тоже вызвали. Думаю, им будет очень интересно послушать, кто именно воткнул в вас нож.

- Да никто не втыкал. – Поморщилась я. – Сама резала овощи для салата, а тут в дверь позвонили, я побежала открывать, поскользнулась и упала на нож. В жизни же всякое бывает.

- Конечно-конечно. – Кивнул врач. – Я