Вверх по лестнице в Голливуд - Рейчел Пайн

Стэн, независимый продюсер, пару раз выступал в упряжке с Филом — еще до того, как я начала работать в «Глориос». Большинство его фильмов распространялось другими студиями, и скорее всего в будущем Фил вновь захочет сотрудничать с ним. Стэн славился фантастическим умением выпускать фильмы-победители с точки зрения критики, голосования членов Киноакадемии и кассовых сборов. Его магия работала едва ли не в любых жанрах. В продюсерских кругах, где отслеживалась его неутомимая охота за правами на театральные постановки, романы и биографии — за всем, что, по его мнению, имело кинематографическую ценность, — его частенько именовали «охотником за сценариями». Стэн был известен не только удачливостью, но и тяжелым характером: люди для него были мусором.

Тревор на минуту отошел и вернулся с пятью сослуживцами — все далеко за двадцать, безупречно одетые и чрезвычайно подтянутые. Мы представились.

— Вы работаете на Аллегру Ореччи? — спросил один, когда выяснил, чем я занимаюсь в «Глориос».

— Да, мы с Дагни — ее ассистенты.

— Умора, — ответил тот. — С вами все ясно. Вы из тех, чей чертов босс всегда на месте.

— О чем это вы? — спросила я. Я знала, что никогда не получала сообщений от Стэна Коберна. Я озадаченно взглянула на Дагни, которая подняла брови.

— Каждое утро босс заставляет нас звонить примерно девятистам своим коллегам, — объяснил Тревор. — Нас шестеро, так что на каждого приходится сто пятьдесят звонков. Он заставляет звонить в самую рань, когда еще никого нет на месте, а потому когда те, кому звонят, приходят в офис, они знают, что Стэн уже трудится — хотя это, конечно, не так.

— А что будет, если вы позвоните и вам ответят? — поинтересовалась я, и все вдруг встало на свои места.

— Мы вешаем трубку, потому что соединять на самом деле не с кем, — ответил Тревор.

— Дагни, познакомься с вешателем трубки, — сказала я.

— Что? О, черт! Вы даже представить не можете, до чего напугали нас, — сказала Дагни.

— Мы думали, что нас выслеживают или что в здании завелся сумасшедший, — добавила я.

— Простите, — извинился Тревор. — Все из-за того, что Аллегра приходит так рано — мы и слова не успеваем сказать, как она уже на работе.

— Но в том-то и дело, — ответила я с несказанным облегчением. — Ее не бывает на работе. Она дома, спит. Мы просим подождать, а потом говорим, что она на совещании. — Итак, Кларк оказался прав: звонил не Хенретти и не серийный убийца.

В эту секунду все шесть ассистентов Стэна полезли в карманы за сотовыми телефонами и ответили в унисон.

— Прошу прощения, — сказал первый.

— Тревор найдет, — произнес второй.

— Нет, мы не хотели оставить вас там, — сказал единственный блондин во всей компании.

— Вы совершенно правы, это неприемлемо, — изрек четвертый.

Они отключились все разом — кроме Тревора, который отошел сделать новый звонок. Один из молодых людей объяснил:

— Стэн в Лондоне, и ему никак не найти такси.

— И он позвонил за этим в Нью-Йорк? — спросила Дагни, глядя на часы. — Там почти час ночи.

Тот кивнул:

— Стэну наплевать. Что бы ни случилось — виновный всегда найдется. Теперь Тревор будет звонить и заказывать, а Стэн поймает такси сам и уедет раньше. И так всегда.

Тревор вернулся к нам. Я обратилась к нему:

— Тревор, в следующий раз, когда будете звонить нам в офис, то хотя бы оставляйте сообщение. Вы вообще понимаете, что это длится уже девять месяцев — и ни гу-гу? Аллегра даже не знает, что Стэн ее ищет.

— В этом есть что-то сказочное, — заметил Тревор. — Сказка о том, как мужчина, который никогда не приходил, звонил женщине, которая никогда не уходила.

— И до смерти пугал ее помощниц, — добавила я. — Мы чуть не позвонили в полицию.

Я повернулась к Дагни за подтверждением, но она испарилась. Я заметила, что не было и Системного Алехандро, возможно, он давал ей частный урок своего родного языка, чтобы облегчить пребывание на Ибице. Когда она вернется, надо будет допросить ее с пристрастием.

На следующее утро Белинда преподнесла мне свежий номер «Ас уикли». Я старалась заполучить его до того, как он попадет в киоски. Это был праздничный сдвоенный выпуск с ежегодным обзором «Шествие Звездных Чулок» в качестве гвоздя номера. В статье рассказывалось о подарках, которые делают и получают известные люди. По уверению журнала, в этом году все, о ком вы когда-либо слышали, найдут под елкой поэтические сборники. Тон статьи был несколько разочарованный, как будто автор взывал к ушедшим временам, когда единственными достойными дарами были возмутительно дорогие игрушки и лубочные сувениры. Еще в журнале была удобная колонка с указанием поэтов, труды которых лучше всего дарить, наряду с полезным путеводителем по магазинам, где читатели могли потягаться с любимыми звездами и приобрести книги.

Я заказала достаточное количество копий журнала, чтобы их можно было раздать на завтрашней скромной вечеринке, посвященной «Молочнику». Пресса приедет вечером, посмотрит фильм и послушает Ану-Марию, которая будет читать стихи на английском и испанском. В пятницу интервью дадут режиссер и Ана-Мария в качестве его переводчицы. Из-за скромности мероприятия мне не придется на нем работать — хотя мне и велели быть «наготове».

Этим утром в колонке Лиз Смит говорилось, что праздничным подарком президента жене будет первое издание «Листьев травы». Далее обозреватель предполагала, что в наши времена повального материализма томик стихов будет лучшим подарком для каждого. Лиз Смит, признанную законодательницу мод, читали многие, а потому Аллегра, когда наконец прибыла на работу, немедленно приказала мне найти Фила, чтобы она смогла передать ему приятные новости. Она также распорядилась сейчас же отнести к нему в офис экземпляр журнала.

— Не отдавай помощницам. Только в руки, — пробормотала она.

Придя к Филу, я отдала журнал Сабрине.

— Передаю Филу в руки, — сказала я.

— Он всегда начинает читать со «Звезды — они как мы!», — хохотнула она, забрасывая журнал на самый верх кипы сценариев, нераспечатанных писем и недельного урожая «хитов».

— Вкусно пахнет, — заметила я, вдыхая аромат нью-йоркских деликатесов и вспоминая, что целый день ничего не ела. Я посмотрела на стол и увидела там обильные остатки ленча Фила.

— Угощайся, — предложила Сабрина, протягивая мне бумажную тарелку.

Я взяла с подноса половину сандвича с говядиной, намазала на верхний ломоть ржаного хлеба горчицу, добавила немного жареной картошки и салата из капусты. Когда я собралась уходить, Сабрина положила мне в тарелку огромный маринованный огурец с укропом — «на дорожку».