Корабль Рима - Джон Стэк

Аттик достал бронзовый сестерций. Попробовав монету на зуб, хозяин спрятал ее. И только потом отодвинул засов.

Аттик снова вышел на улицу, не убирая ладони с рукояти меча. Солдат повернулся и пошел по улице, миновав парадную дверь дома, на которую указывали служанки. На улице стояла необычная тишина, и лишь из-за стен, сложенных из обожженного кирпича доносились приглушенные голоса и смех. Охранник внезапно свернул налево в узкий переулок, который вел к северной стене городского особняка. Он безошибочно привел Аттика к маленькой деревянной двери в стене, постучал; дверь без промедления открылась, и какая-то призрачная фигура махнула рукой, приглашая войти. Дверь за ними тут же закрыли и заперли на засов. Аттик проследовал за охранником через внутренний двор, залитый неярким светом из окон второго этажа. У двери дома солдат опять постучал, вслед за чем послышался звук отодвигаемого засова. Открывшаяся дверь отбросила длинный прямоугольник света на мощеный двор, и Аттик с облегчением вошел в хорошо освещенное помещение.

Охранник, открывший дверь, и сопровождавший Аттика солдат ушли, оставив капитана «Аквилы» одного. Аттик окинул взглядом скромную квадратную комнату, дверь из которой, по всей видимости, вела в другие комнаты для приема гостей и атриум. Длинная мраморная скамья в центре помещения и небольшое количество мебели говорили о том, что это приемная. Аттик не мог сидеть и принялся расхаживать по комнате. Время тянулось бесконечно. Наконец дверь открылась, и в комнату вошла женщина.

За те недели, которые они не виделись, в голове Аттика успел сформироваться образ Адрии. Простой, безыскусный портрет, свидетельство ее красоты и самообладания. Этот портрет стал его идолом, и Аттик обращался к нему в конце дня, когда выпадала свободная минутка. Теперь он видел, что даже его богатое воображение не могло тягаться с реальностью. Адрия буквально излучала красоту; мягкий свет из комнаты за ее спиной пронизывал волосы и очерчивал силуэт девушки в дверном проеме.

— Адрия, — прошептал Аттик, невольно понижая голос.

Она пошла к нему, медленно и величаво, с неожиданно лучистой и заразительной улыбкой.

— Ты заставила меня ждать, — шутливо сказал Аттик.

— Твое сообщение застало меня врасплох, — с улыбкой возразила Адрия. — Сначала мне нужно было дождаться, пока тетя отправится спать. Затем отпустить всех слуг, чтобы они не видели, как ты войдешь.

Эти сложные приготовления вызвали у Аттика улыбку.

— Я чуть было не решила, что ты не заслуживаешь стольких хлопот, — насмешливо прибавила девушка.

Аттик улыбнулся, но ничего не ответил, и в комнате повисла тишина. Молодые люди смотрели друг другу в глаза, и атмосфера вокруг них словно насыщалась невысказанными чувствами. Внезапно Адрия стремительно преодолела последние несколько ярдов, разделявшие их, и упала в объятия Аттика. Он крепко обнял ее, впитывая аромат надушенного тела, наслаждаясь ее прикосновениями. Молодые люди слегка отодвинулись друг от друга, и их губы слились в поцелуе; у обоих перехватило дыхание.

Обхватив ладонями лицо Адрии, Аттик заметил слезы в уголках ее глаз, и ему показалось, что у него разрывается сердце.

— У нас так мало времени, — объяснила она, прежде чем он успел произнести хоть слово. — Всего несколько минут, а потом начальник стражи вернется и проводит тебя в таверну. Я сказала ему, что ты отвезешь письмо моему брату в Фьюмичино.

— Не понимаю, — удивился он. — Меня ждут только завтра к полудню. Мне так много нужно тебе сказать, о многом расспросить.

— Мы не можем быть вместе, Аттик, — попыталась объяснить Адрия. — Пока.

— Почему?

— Из-за Септимия.

— Септимий! — Аттик разомкнул объятия и обогнул мраморную скамью, которая теперь отделяла его от девушки. — Я уже знаю, что он о нас думает.

Удивленный взгляд Адрии заставил Аттика продолжить.

— Он считает меня недостойным. Я грек, и значит, я тебе не пара.

— Нет, Аттик, это неправда. — В голосе Адрии слышалась мольба. — Слова Септимия — всего лишь предлог. Он хочет нас разлучить из-за Валерия.

— Валерия?

— Да. Валерия Циспа Клара, моего первого мужа.

— Но почему?..

— Валерий был лучшим другом Септимия. Они выросли вместе и вместе записались в Девятый легион. Брат очень тяжело переживал гибель Валерия при Агригенте. Мне кажется, это одна из причин, почему Септимий перевелся в морскую пехоту.

Аттик снова обогнул скамью и оказался рядом с Адрией. Кажется, он понял, в чем дело.

— Значит, Септимий опасается…

— …что история может повториться, — закончила за него Адрия.

— Но почему он не сказал мне это сам?

— Септимий — гордый человек, Аттик, и я думаю, он считает эти опасения слабостью.

Аттик вновь протянул руки, и Адрия прильнула к нему, мгновенно позабыв о своих сомнениях.

— Я люблю тебя, Аттик. Теперь я это точно знаю. Но мне придется дорого заплатить, если Септимий узнает, что мы были вместе — до того, пока мне не удастся как-то развеять его страхи.

Аттик улыбнулся, подумав о верности Септимия своей семье.

— Чему ты улыбаешься?

— Наверное, он тебя очень любит.

— Да… очень. — Адрия была растрогана тем, что он все понял.

Она приподнялась на цыпочки и крепко поцеловала его в губы, долго не размыкая объятия. Звук шагов заставил ее отстраниться. Возвращался начальник стражи.

— Пожалуйста, береги себя, Аттик… Береги себя для нашей следующей встречи, — едва слышно выдохнула Адрия; голос девушки дрожал от страха за любимого.

Аттик еще раз обнял ее, надеясь, что его сила и их взаимная любовь вселят мужество в сердце. Затем девушка отстранилась и торопливо пошла к двери. На мгновение ее силуэт четко обозначился в дверном проеме, подсвеченный неярким светом из коридора. Адрия обернулась, последний раз прошептала его имя и исчезла.

Когда за час до полудня следующего дня Аттик въехал в лагерь через главные ворота, работа здесь кипела точно так же, как вчера. Охрана проверила его пропуск и забрала пергамент, чтобы его не использовали повторно. Аттик без сожаления расстался с документом — нужды в нем больше не было. Капитан знал, что ему уже не представится возможность надолго отлучиться из лагеря.

Аттик поднял голову, отметив положение солнца на безоблачном небе. Перед встречей с консулом у него оставалось достаточно времени, чтобы искупаться и перекусить на борту «Аквилы». Ускорив шаг, капитан поднялся на дюну, отделявшую военный лагерь от пляжа. Открывшаяся перед взором Аттика картина заставила его остановиться. Из пятидесяти галер, стоявших на рейде у пляжа, осталось не больше десятка, причем и они готовились к отплытию, развернувшись в сторону Остии. Но внимание капитана привлекли не эти суда, а двадцать громадных грузовых судов, которые заняли место галер. Они были разделены на четыре группы, по числу деревянных пирсов, уходящих далеко в море, так что даже во время отлива транспорты могли без помех освобождаться от своего груза, состоящего из людей. Аттик остановил солдата, пробегавшего мимо.