В любой гадости ищи свои радости - Штаний Люба

— Может, полежишь? Хоть полчасика, — Неожиданно вклинился в мои размышления сиплый голос кошмарика. — А я посторожу. Если Нассар появится разбужу и…

Но я уже не слушала, с пугающей ясностью осознав: бежать нужно немедленно. И не прятаться, а именно бежать. Можно сломя голову. Потому что Эйлар уже совсем близко и, в свете подслушанного разговора, мне его не уговорить оставить Алехандро в живых.

Вопроса ‘куда’ податься уже не стояло. Да и выбора особого не было. Брюнет уже почти наверняка в ущелье, но даже если нет, разница не велика. В любом случае — нам с ним не разминуться. Долина, со всех сторон окружена скалами и вряд ли нам с Алехандро повезёт наткнуться на пещеру-тоннель, как тогда, у водопада.

Остаётся лишь диковинный замок, невесть зачем выстроенный в этом богом забытом месте.

Почему-то он манил к себе с того самого момента, как его увидела. Если нам с зомбиком удастся пробудить наследницу, возможно, получится попросить её о помощи. А кто сможет спрятать нас в замке лучше, чем его хозяйка?

А если та ещё и могущественна настолько, что даже богине неймётся свести знакомство с этой странной личностью… Ладно, не стоить делить шкуру неубитого медведя раньше времени. Сначала доберёмся до цели, а там посмотрим.

Покрутив головой нашла взглядом едва заметный за кронами деревьев замок. Решено: нам туда. И, кивнув себе на спину, я в упор посмотрела на Алехандро. Тот нахмурился. Обернулся. Понял, куда именно я смотрела, и вскинул рассечённую бровь.

— Плохая идея, — просипел задумчиво. — Очень плохая. Что нам там делать? Ждать Нассара?

Может идея была и плохая, но других не было. Подойдя ближе, требовательно воззрилась на спутника и опустилась на землю, чтобы покалеченному не слишком тревожить сломанные рёбра.

Зомбик уже открыл рот, чтобы возразить, но тут со стороны ущелья послышался шум. Тихий, далёкий но вполне различимый. Скорее всего, это ещё только эхо, но всё же…

Ох, не думала я, что Эйлар настолько близко! Мы же через завалы больше часа ползли. Вот именно — ползли! А они едут. Да и лошади у них, не в пример мне, сытые, отдохнувшие, сильные и обученные… И богиня могла внести свою лепту, и… Чёрт! Да какая сейчас разница?! Главное — времени у нас всё меньше и меньше, а этот. убогий не мычит, не телится!

Словно прочитав мои мысли, Алехандро обречённо вздохнул:

— Кажется, ты права, малышка. Другого выхода у нас уже нет, — и заняв своё место на моей многострадальной спине, добавил: — Если совсем плохо будет, я спрыгну и попробую отвлечь Нассара, а ты беги.

Я как раз встала и теперь, гневно топнув копытом, зло фыркнула. Только попробуй, зомбя полосатая! Я тебе спрыгну! В зубах потащу, но вот так, на верную смерть не брошу. Ты дуба дашь, а меня потом совесть до конца жизни поедом есть будет?! Не дай Бог, ещё во сне являться будет в образе одного очень мерзкого вонючки…

Ну уж нет. При любом раскладе, пусть уж лучше Эйлар снится. На душе неожиданно потеплело.

Эйлар… Любимый… Нежность, тоска, восторг золотистым облачком шевельнулись где-то в животе.

Меня бросило в жар.

А ведь, если Алехандро погибнет, брюнет меня простит. И простит, и примет и попросит остаться, а там, глядишь, и полюбит по настоящему — мелькнула крамольная мысль. — Тем более, если всё же помогу ему добраться до наследницы.

А потом обожгло не золотистое — самое что ни на есть чёрное чувство вины. Как я могу даже думать о таком?! Сердито тряхнув головой, я двинулась вперед, чётко осознавая: потеряв любимого, жить ещё можно. Отказавшись от себя — уже нет.

Глава 20

Если сверху долина казалась, ровной как стол, при ближайшем рассмотрении нашлись и ямы, и кочки, и прочие прелести дикого ландшафта. Радовало лишь то, что неприметная дорожка к замку, на которую мы очень быстро натолкнулись, шла под уклон. Хоть и маленькая удача, но для нас очень уместная.

Обморок — далеко не отдых, и идти после встречи с Шаризом легче не стало. Потому-то, сквозь рощицу продвигались мы довольно шустро, несмотря на ноющие от усталости ноги одной вымотанной кобылы. Если бы мешала лишь усталость…

Я брела между серыми тонкими стволами, упрямо не позволяя себе оглядываться. А такое желание было и навязчивое. Бог знает, чего мне стоило смотреть под ноги, вместо того, чтобы поминутно оборачиваться и искать взглядом высокую темноволосую фигуру у входа в ущелье… И уж точно, мне самой не разобраться, чего больше было в том желание: страха перед погоней или навязчивого, невыносимого желания увидеть любимого.

Над головой тихо шелестели каменные листочки. Едва слышный цокот копыт по плотной сухой земле, казался грохотом. Чудилось, эхо подхватывало даже наши с горбуном дыхания и множило, усиливало, поднимало вверх.

Несмотря на тоскливое ощущение собственной неправоты и настойчивое желание развернуться на сто восемьдесят градусов и кинуться не ‘от’, а ‘к’ голубоглазому брюнету, я упрямо шагала вперёд. По морде катились слёзы и я ничего не могла с этим поделать. С каждым пройденным метром, понимала, как больно и холодно мне будет без горячих рук Эйлара, его силы и уверенности, и, всё равно — шла.

Чудилось: ещё чуть-чуть, всего один крохотный шажок, и сердце разорвётся на куски. Нежное восторженное чувство внутри билось в истерике, сыпало короткими и острыми вспышками боли то в желудке, то в боку, то ещё где. Знала бы, что любовь это так… непросто, ношпой запаслась бы. Или нурофеном, каким-нибудь.

Занятая борьбой с собственными тараканами, даже не заметила, как вышла из рощицы.

Остановилась, хмуро глядя перед собой. Дальше дорожка шла вверх. Не самая радостная новость, но было кое-что и похуже. До замка оставалось едва ли больше пары километров пути. И всё бы ничего, да пройти их предстояло по абсолютно лишённой растительности желтоватой плотной земле.

Вот тут-то и поддалась искушению: пройдя несколько метров, всё-таки обернулась. Выход из ущелья находился выше рощицы и деревья не помешали увидеть… Именно! Несколько десятков верховых спускались по склону, а Эйлар… Он нас ещё не заметил, но сомневаться не приходилось: заметит.

Лица воина я не видела, но воображение дорисовало то, что скрыло расстояние. И бугрящиеся под одеждой мышцы, и уверенно сжимающие повод длинные пальцы, и пристальный, ищущий взгляд чарующе голубых глаз, и едва заметную морщинку между нахмуренными широкими бровями, и сурово поджатые губы… И ореол восторженного обожания вокруг. Моего обожания и моего же восторга.

Хмыкнув, мысленно послала воздушный поцелуй тому, кто навсегда останется в моём сердце.

Принципы — это здорово, но мне тех, что есть, откровенно не хватает — колбасит, как ежа в центрефуге. Даже ноги подгибаются. Значит, придумаю новые. Не ноги, конечно, а принципы.