Пламя и пепел - Наталья Соболева

С самого утра Этьен исчез на прогулку, и его не было вот уже два часа. Я ни о чем не спрашивала, видно было, что ему и так нелегко. Я привыкла к жизни в разъездах, но и мне тяжело было расставаться с друзьями, с этой страной и даже с ее прекрасными пейзажами. Ему же такие перемены были если не в тягость, то уж точно не в удовольствие. Это было понятно без слов — просто по тому, как иногда он замирал, глядя в пространство, или задумчиво почесывал бровь.

Но, вернувшись, он выглядел таким хмурым, что я с трудом поборола порыв кинуться к нему с расспросами. Лучше подождать, пока он сам сядет рядом. Побродив по комнате пару минут, он действительно примостился около меня. Я взглянула на него с немым вопросом.

— Ой, лучше не спрашивай, Виви. Может, само как-то…

— Рассказывай давай. Это из-за отъезда все?

— Я даже не знаю, как это выразить, — вздохнул он, — Понимаешь, я как бы… бесплатное приложение в этой поездке. Будто ты везешь меня в нагрузку.

Я сморщилась, как от удара — и в первый раз подумала, что, возможно, была уж слишком откровенна с ним, когда рассказывала, почему пропала моя память. Он все знал об Олеге — все, что знала я сама. Совсем немного, но, видимо, достаточно, чтобы Этьен начал сомневаться в том, кто где находится. Мой промах. Я кинулась залатывать брешь:

— Ну ты ведь знаешь, что это совсем не так! Просто… пойми, чтобы думать о настоящем — мне нужно разобраться в своем прошлом, и это касается не только… той истории.

Он все так же смотрел перед собой — я чувствовала, что не могу его убедить.

— Да, мы едем в Россию не потому, что зовет предчувствие беды — ну и что? Разве это значит, что там мы не можем быть одной командой?

Этьен неуверенно кивнул. Конечно, по моей милости его теперь долго будут мучить сомнения. Я покачала головой, злясь на саму себя. Несколько минут мы сидели в тишине, а потом он взглянул мне в глаза и спросил:

— Ты все еще любишь его?

Я едва не заплакала от чувства собственного бессилия. Как тут выбрать правильные слова?

— Милый, его давно нет в живых. Да я и вспомнила о нем лишь несколько дней назад. Я не могу испытывать к этому человеку никаких чувств, — помолчав, я добавила, — Но все это — часть моей жизни, которую нельзя отрицать. И я обещаю, что мы разберемся во всем этом вместе — если только ты того захочешь.

Я долго, долго не отводила взгляда от Этьена. Хоть между нами и не было сейчас той телепатической связи, я надеялась, что мой взгляд станет тем мостом, который восстановит его доверие. Прошлое есть у каждого, и нужно научиться принимать его с миром, но не равнодушно — иначе и будущего не построишь.

На его губах заиграла слабая улыбка, и у меня отлегло от сердца. Пусть, пусть все будет хорошо — так долго, как только возможно. Только сейчас я подумала, что это, наверное, будет сложно — строить отношения на срок куда длиннее обычной человеческой жизни. А впрочем — ни человек, ни Феникс не может знать, когда оборвется его существование, и здесь разница стирается.

Мне вдруг вспомнились строки из песни немецкой рок-группы Scorpions: «The best is yet to come, and the life has just begun», «Лучшее — впереди, и жизнь только начинается». И пусть заглавная строка принадлежит не только им, учитывая, что вся песня написана взрослыми мужчинами на седьмом десятке лет — звучит невероятно оптимистично. Последую их примеру и постараюсь жить сегодняшним днем. Нам, конечно, предстоит еще не одна битва, ведь враг не повержен, он только отступил — а временами мне казалось, что битвы эти не закончатся никогда, по какому-то странному закону мироздания. Может — так, а может, и нет. Этого мне изменить не дано. Но сегодня за окном светит яркое солнце, и со мной рядом мужчина, с которым я хочу прожить всю жизнь, сколь бы невероятно долгой или удивительно короткой она ни была. А ведь здесь и сейчас — это и есть жизнь.

Мягко, словно крадучись, наступал вечер. Я стояла посреди нашей спальни и размышляла о том, что мы все-таки можем взять с собой — и что просто нельзя оставить здесь. Мой анх и скарабей Этьена, конечно же, всегда будут с нами, но сейчас я думала о чем-то таком, что можно положить в сумку. Билеты на завтрашний самолет до Москвы лежали на комоде у кровати, на самом видном месте.

Раз за разом я мысленно пересматривала все — ящики комода один за одним, полочку у кровати, большой шкаф… Хоть я и сказала, что мы можем все оставить здесь, я знала — нам будет неуютно на новом месте без тех мелочей, которые становятся родными, прирастают. Снова и снова я окидывала взглядом комнаты, и было страшно забыть что-то из таких вещей. Наши кружки, пара небольших статуэток… вот, кажется и все. Почему меня при этом так трясло?

Главное, конечно, в нас самих — и все же предметы иногда становятся будто якорями к прошлому. К этому самому моменту, на который мы будем смотреть из будущего.

— О чем думаешь, Виви? — Этьен подошел сзади совсем незаметно — или, может, это я так глубоко ушла в свои мысли.

— Над тем, какие воспоминания мы возьмем с собой. Остальные можно будет забросить в озеро, где поглубже, — рассмеялась я, — А знаешь, ведь озеро-то такое красивое. Надеюсь, больше здесь ничего плохого не случится.

— Случится, почти наверняка, ведь впереди еще очень много времени, — он просто стоял рядом, не касаясь, но мне уже стало спокойнее. Удивительно, что он почти всегда находил на такие вот мои вопросы и размышления какие-то логичные, уравновешенные ответы, — И потом, не думаешь же ты, будто менее живописные места должны быть обречены на разные происшествия.

— Да нет, конечно — это так, предотъездные мысли вслух. Ты знаешь, — усмехнулась я, — а ведь я однажды чуть не уехала в монастырь.

— Как это? — ошарашено переспросил Этьен, — Это ты опять — вспоминаешь?

— Нет, нет, это было совсем недавно. Собственно, незадолго до того, как я переехала к тебе. Конечно, я не собиралась становиться монашкой, просто думала съездить на некоторое время. Вдруг показалось, что там, в Риконе, я найду ответы на все вопросы. Это была даже и не моя мысль, но потом я сообразила, что в любом случае это было бы больше похоже на бегство, чем на паломничество. И ничего хорошего бы в тот момент не принесло.

— Но почему именно туда? И почему ты не рассказывала об этом — до сих пор?

— Знаешь, в тот момент все было так… так зыбко. Кругом одни загадки, и ни одного ответа, и я уже начинала отчаиваться. Я только потом поняла, что это была первая попытка внушения от темных. Но я знаю, что очень неуверенно себя чувствовала. Честно говоря — даже боялась, поэтому, видимо, мне и захотелось убежать подальше, поэтому я чуть-чуть им не поддалась.