Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А - Альфред Ван Вогт

— Четыре минуты, — сказал он. Напряжение нарастало. Еще немного, и Прескотт не выдержит. Он медленно наклонился к нему, вопросы были готовы сорваться с его языка.

Прескотт продолжал:

— Я уверен, что никакой сверхчеловек не сможет остановить военное вторжение инопланетян — оно начнется с часу на час. Это еще одна причина, по которой я сказал вам правду. Я даже думаю, что возня с вами — просто перестраховка.

Часы Госсейна показывали двенадцать с половиной минут пятого. Но по времени, переживаемому психикой Прескотта, прошли те пять минут, которые были ему отведены. «Слишком быстро», — подумал Госсейн. Уверив пленника, что время течет вдвое быстрее, он не дал ему возможности по-настоящему осознать свое положение и испугаться. Но дело сделано. Если Прескотт готов сломаться, то только в данный момент.

— Пять минут прошло, — заявил он решительно.

Лицо Прескотта приобрело синеватый оттенок.

— Я вам даю еще одну минуту, — отчеканил Госсейн. — Если доктор Кейр не вернется или вы не ответите на мой вопрос — прощайтесь с жизнью. Я хочу знать, где Икс или кто-то еще получили приспособление, с помощью которого они разладили Машину? Где оно сейчас? — И он еще раз посмотрел на часы, как бы отсчитывая эту последнюю минуту, и вздрогнул, на долю секунды забыв о Прескотте. Прошло четыре минуты. Он понял, что доктор действительно не возвращается слишком долго. Вид посеревшего лица Прескотта немного успокоил его.

— Искривитель пространства, — сказал он, — встроен в стену комнаты Патриции Харди. — Голос галактического агента звучал слабо и неровно, казалось, человек вот-вот лишится чувств.

Странное название прибора уверило Госсейна в том, что Прескотт говорит правду. Искривитель, конечно же, должен находиться недалеко от Машины и, конечно, не на виду у всех. И почему бы не у Патриции? Госсейн не стал пользоваться детектором лжи. Ведь Прескотт спасал свою жизнь, и любая задержка могла испортить весь замысел Госсейна. Он еще раз взглянул на часы. 4 часа 15 минут. Госсейн посмотрел на дверь. Теперь, когда время стало его врагом, он стал понимать ощущения Прескотта. Потребовалось усилие воли, чтобы задать следующий вопрос.

— Откуда у вас искривитель?

— Его привез Торсон. Нелегально. Галактическая Лига запрещает пользоваться искривителем для других целей, кроме транспортировки…

Открылась дверь, и Прескотт умолк. Тело его обмякло, губы растянулись в глупой улыбке. В дом торопливо вошел доктор Кейр.

— Нельзя терять ни минуты, — сказал он, — светает, и туман рассеивается. Я сказал им, что мы улетаем. Идем.

Он помог засунуть кляп в рот Прескотта и взял свой саквояж.

Госсейн спросил:

— И куда же?

Кейр выглядел повеселевшим, как мальчишка, который предвкушает интересное приключение.

— Мы улетим на моем робоплане. Но вот куда именно, я надеюсь, вы позволите мне не упоминать при мистере Прескотте. Тем более что его ботинки я намерен выкинуть на окраине города.

Через пять минут они уже взмыли в воздух. Госсейн смотрел вниз на Город, окутанный туманом, и душа его ликовала.

Они свободны!

XVIII

Госсейн устроился в удобном кресле робоплана. Доктор Кейр выглядел усталым, веки его смыкались.

— Доктор, — обратился к нему Госсейн. — Скажите, какая она — Венера. Ну, города, например.

Кейр наклонился, чтобы лучше видеть своего спутника.

— Наши города очень похожи на земные. Только при их строительстве учитывался более мягкий климат. Из-за высокой облачности большой жары у нас не бывает. Дожди идут только в горах. Но по ночам на равнинах выпадает обильная роса, так что ее хватает для орошения почвы. Я ответил на ваш вопрос?

— Не совсем. Меня интересуют достижения науки. Далеко ли вы ушли от Земли?

— О, нет. Все открытия, сделанные учеными Венеры, сразу становятся известными на Земле. Есть такие отрасли, в которых Земля по-прежнему опережает Венеру, но это и неудивительно: здесь и людей больше, и специализация более разработана, так что ученый даже среднего уровня имеет возможность делать важные открытия.

— Понятно. — Госсейн напряженно слушал. — Скажите мне в таком случае, как развитая наука Венеры и Земли объясняет существование двух физических тел для одной личности.

— Не знаю, — устало ответил Кейр. — Разберемся утром.

— Давайте сейчас, — настаивал Госсейн. — Что может ответить наука на этот вопрос?

— Не знаю, — повторил Кейр и нахмурился. — Это не вопрос. Это проблема. А вы хотите, чтобы я с ходу разгадал эту тайну бытия. Кому-то удалось осуществить этот процесс… Без сомнения, подобные биологические эксперименты проводились в Солнечной системе, но я пока не могу объяснить, каким образом удалось создать два тела одновременно и дополнительный мозг.

— Я думаю вот о чем, — сказал Госсейн. — Каждая из враждующих сторон имеет определенные преимущества: у одной — решение проблемы бессмертия, у другой — искривитель пространства. Но тот человек, который стоит за мной, боится выступить открыто.

— Да, в этом что-то есть.

— Скажите, доктор, — продолжал Госсейн, — если бы вы были облечены самой высокой властью решать даже судьбы целых планет, что бы предприняли, узнав, что галактическая империя готовит захват Солнечной системы?

— Я бы поднял народ, — сразу ответил Кейр. — Общество, построенное на ноль-А принципах, еще не было испытано войной, но я уверен, что оно устоит.

Прошло еще несколько минут. Госсейн вновь прервал молчание:

— Куда мы летим?

Доктор Кейр оживился впервые за время полета.

— Три года назад случай занес меня в небольшой дом на берегу озера в очень пустынном месте. Там я прожил несколько месяцев. Мне так хорошо работалось, что я купил этот дом. К сожалению, больше я туда так ни разу и не мог вернуться. — Он грустно улыбнулся. — Там нас долго никто не потревожит.

— Понятно, — выдавил из себя Госсейн.

Он прикинул, сколько времени они летят. Около получаса. Это хорошо. Если человеку потребовалось всего полчаса, чтобы понять, что легкая жизнь не для него, процесс самосовершенствования идет довольно успешно. А как было бы восхитительно лежать на песчаном берегу, в полном покое, и тренировать свой мозг под руководством знаменитого ученого. Только этому не бывать.

Он представил себе уединенный дом доктора. Неподалеку, наверняка, есть деревня, ферма или поселок. Три года назад ученый, занятый своей работой, должно быть, и не замечал окружающий мир. Конечно, он после работы выходил на прогулки по пустынному берегу, и даже если встречал кого-то, то не обращал на них внимания. Но сам-то он не мог остаться незамеченным. А когда двое внезапно поселяются в пустовавшем доме сразу после убийства президента, это не может не вызвать подозрений.