Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 8. Письма - Николай Степанович Гумилев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После возвращения из Парижа Гумилев часто встречался с Кривичем на всевозможных литературных мероприятиях 1908–1909 гг., в том числе — на заседаниях поэтического кружка «Вечера Случевского», куда Гумилев был избран как раз на собрании, проходившем у Кривича 24 мая 1908 г. Кривич принимал участие в подготовке первых номеров журнала «Аполлон» (см.: И. Ф. Анненский. Письма к С. К. Маковскому. Публикация А. В. Лаврова и Р. Д. Тименчика // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского дома на 1976 г. Л., 1978. С. 232). Однако к этому времени уже достаточно четко выявилось расхождение «модерниста» Гумилева даже и с таким благосклонно расположенным к нему «традиционалистом», каким был Кривич (подробнее см.: Азадовский К. М., Тименчик Р. Д. К биографии Н. С. Гумилева (Вокруг дневников и альбомов Ф. Ф. Фидлера) // Русская литература. 1988. № 2. С. 171–186, а также — комментарий к № 53 наст. тома). После смерти И. Ф. Анненского сотрудничество его сына с «Аполлоном» прервалось.
Личные отношения поэтов всегда оставались неизменно дружелюбными. «Как и Гумилев, Кривич иногда посещал заседания «Общества ревнителей художественного слова», — отмечает М. Баскер, — но он не разделял энтузиазма Гумилева <...>, и характерно, что он не входил в Цех поэтов. После революции <...> они оба выступили на вечере Союза деятелей художественной литературы 24 марта 1919 г.; <...> и летом 1920 г. Кривич оказался одним из немногих приглашенных в Петроградский филиал Союза поэтов, приемную комиссию которого составляли тогда Блок, Гумилев, Лозинский и Кузмин» (Неизд 1986. С. 240–241).
В 1908 г. Гумилев посвятил Кривичу ст-ние «Северный раджа» (№ 130 в т. I наст. изд.), а в частном собрании сохранился экземпляр РЦ 1908 с авторской дарственной надписью в виде акростиха «Ва<лентину> Кривичу» (см.: Соч I. С. 439). Кривичу принадлежит разбор рассказа Гумилева «Скрипка Страдивариуса» (Аполлон. № 1. 1909. С. 24–25. 2-я пагинация; см. также комментарий к № 10 в т. VI наст. изд.) и несколько эпиграмм на поэта (на одну из них («И сразу в две редакции глядят его глаза...») ссылается Э. Ф. Голлербах в своем литературно-краеведческом очерке «Город муз» (2-е изд. Л., 1930. С. 124); другая — на возвращение Гумилева из Африки в 1911 г. — упоминается, по сообщению Р. Д. Тименчика, в письме А. А. Кондратьева к Кривичу от 5 сентября 1913 г. (см.: НП. С. 53)). В воспоминаниях Кривича Гумилев упомянут мимоходом; более существенную характеристику своего давнишнего знакомого Кривич дал в заметке «Несколько слов о чтении стихов»: «Всем памятен, конечно, покойный поэт Г<умилев>, один из примечательных поэтов последнего десятилетия. Человек крупного таланта и огромной эрудиции в области поэтического слова, очень любивший говорить стихи, страдал вместе с тем очень значительными недостатками произношения. Я помню покойного еще с самых первых шагов его дороги поэта и помню, как создавалась им его манера читки. Читал он стихи глухим, напряженным распевом, направляя звук голоса в голову. Такой монотонной заунывной читкой произносил он стихи всегда и все, простого и сложного построения, музыкальные и зрительные, свои и чужие. Едва ли я ошибусь, если скажу, — в этом способе читки поэт нашел, м<ожет> б<ыть>, единственный путь для своих произносительных возможностей. А между тем, со временем многие стали говорить об этой читке как об особой манере декламации, чуть ли не особой голосовой трактовке стиха, стали ссылаться на нее чуть ли не как на особую школу» (РГАЛИ. Ф. 5. Оп. 1. Ед. хр. 47. Л. 7–8; цит. по: НП. С. 53).
Стр. 3–4. — В материалах к биографии И. Ф. Анненского Кривич отметил: «Сестра отца Л<юбовь> Ф<едоровна> была в замужестве за известным французским ученым натуралистом Жозефом Деникер. Со времени своего замужества (еще задолго до брака отца) она безвыездно жила в Париже, потеряв вскоре связи с Россией, а дети ее являлись уже полными французами, не знали даже ни одного русского слова. Лично я никого из семьи Деникеров не знал, отношения же между ними и моими родителями на моей памяти выражались в более чем редком, даже скорей случайном обмене письмами, да в двух или трех посещениях отцом Парижа (одно из них совместно с матерью)» (Лавров А. В., Тименчик Р. Д. Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1981. Л., 1983. С. 106). Жозеф (Иосиф Егорович) Деникер (Deniker, 1852–1918) родился в Астрахани от родителей-купцов французского происхождения (по семейным преданиям, один из его предков был попавшим в плен офицером Наполеоновской армии). Окончив в 1873 г. химическое отделение Санкт-Петербургского технологического института, он с 1879 г. продолжал свою научную карьеру в Париже, где занимался химией, затем ботаникой, антропологией и другими естественными науками. В 1886 г. он стал доктором зоологии, а в 1888 г. был назначен на должность главного библиотекаря в Национальном музее естественной истории, в помещении которого (maison de Buffon), в парижском Ботаническом саду (Jardin des Plantes), он долгие годы проживал со своим семейством (см. также комментарий к № 26 наст. тома). Монография Ж. Деникера «Les races et les peuples de la terre: Éléments d’anthropologic et d’ethnographic» (Paris, 1900) принесла ему широкое признание в научных кругах как Старого, так и Нового Света; она была издана в русском переводе (Деникер И. Человеческие расы. СПб., 1902). В этой работе на основе обширной систематизации данных антропологии, этнографии, эмбриологии и сравнительной анатомии Ж. Деникер впервые сформулировал современные, строго научные антропологические принципы оценки различий между человеческими расами. Созданная им «расовая типология» (классификация рас) просуществовала без существенных изменений до наших дней. Ж. Деникер также положил конец спорам антропологов вокруг расплывчатого понятия «арийцев», введя в научный оборот термин «нордической расы» для четкого определения «длинноголовой, очень рослой, светловолосой расы», представители которой сгруппировались преимущественно на севере Европы. Среди его многочисленных публикаций была и маленькая книга о «дольменах и суевериях» (Dolmen et superstitions. Paris, 1900; об увлечении Гумилева дольменами в его парижский период см. комментарий к стр. 159 № 7
