Реванш императора - Уильям Форсчен

— Клянусь Богом, на этот раз им не вырвать у нас победу! — воскликнул император, проводив взглядом удальца и снова повернувшись к офицерам штаба.

Словно электрическая искра пробежала среди собравшихся. Даже Ярослав почувствовал, как подхватывает его волна всеобщего подъема и возбуждения, и в этот момент напрочь забыл все свои страхи перед продолжавшимся обстрелом.

Наполеон подозвал ученого к столику и развернул перед ним карту.

— «Веллингтон» уже изменил первоначальную диспозицию. В прошлый раз мои батареи начали обстрел первыми, сегодня это сделал он. Решение довольно странное. Ему ведь никак нельзя идти в наступление. Он может положиться лишь на треть своих войск. Остальные ненадежны — всего год назад большая часть из них сражалась на моей стороне. Они не желают драться и выйдут из боя, как только мы переломим хребет англичанам.

Еще один гаубичный снаряд разорвался поблизости, скосив осколками полдюжины штабных офицеров.

— Он не только первым начал стрелять, — заметил Ярослав, — но еще и пытается, по-моему, прикончить нас на первом же ходу. Как вы считаете, не стоит ли нам перебраться куда-нибудь в сторонку от линии огня?

Наполеон взглянул на него так, словно не поверил своим ушам.

— Вы с ума сошли! Чтобы вся армия увидела, как император испугался легкого свинцового дождичка?

Ярослав оглянулся на других офицеров, чьи лица выражали полное согласие с главнокомандующим и открытое презрение в адрес трусоватого начальника штаба. Даже Басак встретил его предложение недовольным ворчанием.

— Не болтай глупостей, — прорычал берсеркер. — Я уже сто лет так не веселился. Скажи лучше, когда мы пойдем в атаку?

Наполеон рассмеялся и одобрительно хлопнул его по спине:

— Сумеете удержаться на коне?

Басак оскорбленно заворчал и энергично кивнул, хотя сегодня увидел лошадь впервые в жизни.

— Очень хорошо. Пойдете вместе с моей конной гвардией, когда настанет время. Кстати, который час? — озабоченно спросил Наполеон.

— Десять тридцать, сир, — поспешно сообщил адъютант.

— В тот раз я начал в одиннадцать, — задумчиво произнес император. — Теперь я понимаю, что это тоже было ошибкой. — Он покосился на свои сапожки, вымазанные в грязи и глине. — Пожалуй, артиллерию сейчас подвинуть ближе не удастся.

Он бросил взгляд на вражеские орудия.

— Отвезите на большую батарею приказ открыть огонь, но сосредоточить его пока слева от центра британских позиций.

Курьер принял пакет, отдал салют и поскакал вниз по склону. Через несколько минут холм содрогнулся от одновременного залпа сотни крупнокалиберных орудий. Наполеон взирал на панораму начавшегося сражения без всяких эмоций. Он стоял на гребне, широко расставив ноги и не двигаясь, в то время как Ярослав кланялся каждому пролетающему мимо ядру. Он мысленно клял себя за трусость, но ничего не мог поделать со своими рефлексами.

— Ну ладно, поступим так, — сказал Наполеон. — Жером, ты сделаешь вылазку на левом фланге. Возьмешь одну дивизию, не больше. Если мы хотим заставить неприятеля думать, что главная атака намечается именно там, придется тебе сделать вид, будто за твоим выпадом может последовать нечто большее. Справишься?

Жером молча кивнул. Как и его царственный брат, он был невысокого роста. Лицо его по-прежнему оставалось угрюмым — должно быть, он не забыл обидных замечаний Ярослава.

— В замок не лезь ни в коем случае, — продолжал император, — но веди себя так, будто собираешься зайти в тыл их правому крылу и перерезать путь отступления к побережью.

Закончив напутствие, он повернулся к другому военному в форме маршала Франции.

— На твою долю, д'Эрлон, сегодня выпадет самая тяжелая и неблагодарная задача.

— Готов выполнить любой приказ вашего величества! — вытянулся во фронт перед императором тучный маршал.

— Ровно через час, в одиннадцать сорок пять, начнешь наступление вон там. — Он указал на противоположный край поля.

Ярослав бросил туда взгляд. Там, на обочине дороги, ведущей на Брюссель, стояло приземистое здание из серого камня, отдаленно напоминавшее шато мелкопоместного барона. Он догадался, что это и есть ферма Гэ-Сент, расположенная в самом центре оборонительных линий союзных войск.

— Атаковать будешь батальонными колоннами по дивизионному фронту. Ты должен прорваться любой, ценой.

Д'Эрлон кивнул, глянул через поле и спросил:

— Кто будет меня прикрывать, сир?

— На правом фланге кавалерийские дивизии Милло и Жакино.

— А на левом?

— На левом никого, но я прикажу перенести туда огонь большой батареи.

— Если оставить левый фланг без поддержки, они обязательно там ударят, — покачал головой маршал и непроизвольно пригнулся: пролетевшее ядро снесло с него треуголку.

— Пускай ударят. Этого я и хочу. А тебе придется держаться. Здесь останется только дивизия Башлу, которая будет защищать мой центр и левый фланг. В то же время я собираюсь двинуть к замку вторую большую батарею. Надеюсь, к тому моменту земля достаточно подсохнет. Ее задачей будет блокировать замок, чтобы оттуда не возникла угроза левому флангу центра, но я не стану этого делать до тех пор, пока неприятель не двинет резервы для защиты своего левого фланга. А как только он бросит их против тебя, д'Эрлон, вот тогда мы и возьмем его в оборот. Лобо во главе Шестого корпуса перейдет в наступление, прикрываясь до поры твоей пехотой. Он обойдет твою группировку справа и, как только неприятель ударит тебе в левый фланг, зайдет ему в тыл и возьмет в клещи.

Наполеон кинул взгляд на Ярослава:

— Это будет ключевой момент. Как только Лобо зайдет ему в тыл, «Веллингтон» будет вынужден переместить часть своих резервов на левый фланг для контратаки. И тогда отборные части Императорской гвардии нанесут стремительный удар в центр позиции англичан. — Император говорил возбужденно, отрывисто, отмечая будущие передвижения войск ногтем на карте. — Вторая большая батарея прикроет гвардейцев слева, в то время как первая будет палить поверх голов наступающих, чтобы неприятель и головы высунуть не мог. Если все пройдет как задумано, «Веллингтон» сломается!

Ярослав с сомнением посмотрел на позиции противника, потом смерил взглядом открытое пространство, которое предстояло преодолеть гвардейцам под массированным огнем вражеской артиллерии. Оно было очень широким.

— Это будет здорово похоже на психическую атаку, — пробормотал он.

— Что вы сказали? — встрепенулся Наполеон.

— Да нет, ничего особенного. Надеюсь, вы знаете, что делаете.

— Разумеется.

Крупное ядро ударилось в землю в нескольких метрах от большой группы штабных. Ошметки грязи забрызгали Наполеона с ног до головы.

— Ступайте с Богом!

Оба военачальника отдали честь и бросились к своим коням. Сопровождавшие их офицеры с криками «ура» последовали за командирами.

— Не пора ли нам объехать войска? — предложил Наполеон и, не дожидаясь ответа, двинулся к коновязи.

Сразу несколько рук подхватили императора сзади и помогли ему взобраться в седло.

— Сто лет не ездил на лошади, — признался Наполеон, с некоторой опаской пустив коня шагом по кругу, чтобы приспособиться к его нраву. Над соседней батареей взорвалась бомба. Целая повозка, груженная снарядными ящиками, с оглушительным грохотом взлетела на воздух. Лошадь императора испуганно заржала и метнулась в сторону, но тот железной рукой натянул поводья и заставил животное замереть на месте. Тут его взгляд упал на продолжавшего стоять Ярослава.

— Вы собираетесь сопровождать меня пешком? — с иронией поинтересовался Наполеон.

— Я не умею ездить верхом, — пробормотал историк, испытывая жгучий стыд от насмешливых замечаний некоторых молодых офицеров за его спиной.

Наполеон уставился на него в затруднении.

— Ладно, садитесь на коня, — решил он, — а я прикажу кому-нибудь вести его под уздцы. Давайте скорее!

Радуясь в душе возможности убраться из-под обстрела, Ярослав безропотно позволил усадить себя на низкорослую смирную кобылу. Молодой гусар подхватил ее под уздцы и пристроился справа от императора, который направил коня вниз по склону в направлении большой батареи. Без малого сотня ее орудий палили безостановочно, осыпая ядрами и бомбами позиции союзников на противоположном склоне долины. Над полем клубился пороховой дым, но сквозь облака еще можно было довольно отчетливо рассмотреть неприятельские пушки на гребне, изрыгавшие огонь с английской методичностью.

С непривычки историку показалось, будто он попал в настоящий ад. Вокруг грохотало, ежесекундно над головой свистели ядра и пули, со всех сторон доносились душераздирающие крики раненых и умиравших людей и лошадей. Но император вел себя величаво и спокойно, а солдаты тех подразделений, мимо которых пролегал его путь, приветствовали главнокомандующего восторженными возгласами, срывали шляпы и махали ими в воздухе, выкрикивая его имя.