Там, за синими морями… - serg

Таш на это предложение усмехался, представляя себе брадобрея-самоубийцу, который решится предложить свои услуги Венку, но информация, выданная Зарком, заставила его призадуматься.

Уже вечером, выйдя в одиночестве на палубу подышать воздухом и посмотреть на звезды, он решил, что имеет смысл последовать совету капитана. Если на Островах действительно никому не будет дела до его клейма, отсутствие записей в храмовых книгах об их с Рил браке никого не удивит, а их ребенок не будет считаться изгоем до тех пор, пока не совершит чего-нибудь предосудительного, то можно попробовать жить честно. Почему нет? Другие же живут. Да и, положа руку на сердце, за нормальную жизнь для ребенка, которого пообещала ему Рил, Таш добровольно бы сдался в руки вандейской храмовой службы безопасности, не то, что начал бы жить, как порядочный и законопослушный гражданин.

Он достал из кармана монетку и, по вандейскому обычаю, бросил в море, чтобы загаданное исполнилось. А загадал он, чтобы удача повернулась к нему и его девочке лицом, а богиня одарила их улыбкой. Хотя, какое дело богине до изгоев?…

Уже уходя, он подумал, что еще надо как-то уломать Венка постричься, а это дело будет посложнее, чем уговорить удачу повернуться к ним лицом.

Следующие несколько дней плавания прошли спокойно и даже скучно. Все, кто болел, окончательно выздоровели, в том числе побитый Венк и слегка помятые Ташем "шутники".

Рука одного из них, правда, еще была в лубках, но после наговора Рил и он быстро шел на поправку. Намек Таша насчет нее поняли все – теперь, стоило ей выйти из каюты, как все матросы, находящиеся на палубе, тут же делали вид, что они страшно заняты своей работой, и смотреть по сторонам им недосуг. А вот насчет Венка внушение оказалось недостаточным. На него посматривали. Ненавязчиво, искоса и исподлобья, но посматривали. Он в ответ обливал их молчаливым насмешливым презрением, и это тоже не добавляло матросам миролюбия.

Поэтому, во избежание новых эксцессов, Таш решил возобновить тренировки, и по утрам принялся на глазах у всех гонять Венка по палубе, демонстрируя по отношению к ученику (а также возможному противнику) крайнюю степень жестокости.

Рил, о тренировках для которой с недавних пор речи уже не шло, обычно составляла ему компанию, сидя на лавке возле борта вместе с Саорой. Не желая бездельничать, пыталась что-то вышивать, но чаще, чем на вышивку, смотрела на любимого. Саоре, прекрасно помнящей, как Таш учил ее подругу, его жестокость по отношению к Венку была в новинку и очень шокировала. Однажды, наблюдая за тем, как он совершенно обыденным голосом объясняет болотнику 23 способа убийства противника, когда тот нападает на тебя со спины и начинает душить, а потом показывает эти способы на самом тяжело дышащем и пестреющем синяками и ссадинами Венке, она не сдержалась:

– Неужели для него это так просто?

– Что просто? – Рил, наконец, отвела восхищенный взгляд от любимого.

– Убивать. – Выдохнула Саора. Тут же опомнилась. – Прости, Рил.

Рил покачала головой.

– Не надо извиняться. Со стороны это, наверное, так и выглядит, но… не надо так говорить. Это для него не просто. – Она задумчиво проследила глазами за Ташем, наглядно объясняющим побелевшему от боли Венку, что будет, если он вовремя не выберется из данного захвата. – Чтобы было проще, он придумал, что это работа. Такая же, как и любая другая. И он ее делает. Быстро, четко и аккуратно. Так же, как… ну, я не знаю… как чистит рыбу, например… Знаешь, – она улыбнулась, – однажды, когда мы жили еще в Ольрии, Дорминда как-то утром купила рыбы и велела мне ее почистить, а сама пошла убираться. А я как раз возилась с тестом для пирога, оно получилось слишком крутое, и мне было трудно его месить, я была еще слабая после болезни. Дорминда то и дело покрикивала, я торопилась, и вдруг на кухню вошел хозяин… то есть, Таш. Подмигнул мне и за пять минут почистил и выпотрошил всю рыбу. Быстро, четко и аккуратно. Ни грамма брезгливости и ни единой чешуйки на полу. Потом вымыл руки, улыбнулся и ушел на "работу".

– Но человек – это же не рыба. – Тихо возразила Саора. – Я знаю, ты тоже убивала, но ты защищала тех, кого любишь. Упаси богиня, я его не осуждаю, но… за деньги…

– Она передернулась. Не столько из-за воспитания, сколько из-за естественного неприятия порядочным человеком таких вещей. Франино воровство смущало ее не меньше, но это все-таки было не убийство.

При напоминании о тех, кого она отправила на тот свет, хорошее настроение слетело с Рил, как желтые осенние листья под порывом морозного ветра. Нет, не из-за чувства вины, его она не испытывала и даже знала почему – если некто идет убивать, то он должен отдавать себе отчет, что на месте жертвы может оказаться он сам. Глупо винить себя за то, что оказалась сильнее и осталась живой. Все равно, что извиняться перед тем, кто попытался тебя обокрасть, да еще сожалеть, что не предоставила ему такой возможности. Но душа все равно болела за каждого.

Не всех из тех, чью жизнь ей довелось оборвать, Рил помнила в лицо, а имен так и вовсе не знала. Если бы не это, возможно, она бы и рискнула поискать их в аду.

Потому что, чем дальше, тем больше отправленные на тот свет разбойники и убийцы представлялись ей неразумными детьми, по глупости попавшими в дурную компанию и навсегда сгубившими дарованное им величайшее сокровище – их души.

Кроме погибшего из-за нее Будиана, по имени Рил знала только Лирга, но он должен был умереть как раз в тот день, когда они отплывали, и в суматохе Рил не смогла уделить ему хоть какое-то внимание. А сейчас из-за проклятого кокона она не представляла, как ей выбираться с корабля, не то, что спускаться в ад. А ведь наказание Лиргу грозило похлеще, чем падшему жрецу, и с этим тоже придется что-то делать.

– Как ни странно это признавать, – Рил повернулась к Саоре, – но Таш имеет на это право. Я имею в виду, убивать, да и не только. Он изгой. Люди сами оттолкнули его от себя и поставили вне закона. Значит, пусть теперь не жалуются, что с ними поступают также. Если бы он не убивал, давно бы сам лежал в земле. – Тонкие пальцы Рил нервно стиснули ткань вышивки. – Пусть делает, что хочет, лишь бы жил! Хотя, видит богиня, я ничего бы для него так не желала, как, чтобы он бросил заниматься этим поганым делом! Только вряд ли у него получится. Если мужчина – воин, то он все равно будет воевать. Не с одним, так с другим.

– Получается, что мы с тобой тоже имеем такое право? – Удивление заплескалось в глазах Саоры. – Мы ведь тоже изгойки.

– Нет, я точно не имею! – Энергично мотнула головой Рил. – Жизнь меня, конечно, не всегда кормила медовыми пряниками, но и убить каждые пять минут никто не пытался.