Проклятые души (СИ) - Мистеру Майарана "Mayarana"

— Надо было тебя раньше напоить, — прошептал куда-то в мою макушку мужчина.

Я только кивнула в ответ, едва ли понимая, о чём он говорит.

В самолёте поднимался жуткий гул, а когда он набрал высокую скорость, я и вовсе вцепилась в мужские плечи. Подняла голову и взглянула в лицо мужчины, что не отводил взгляда. Мне нужно было видеть, что он спокоен. Нужно было точно знать, что у меня нет повода так трястись. Вот только скорость росла, а меня неумолимо вдавливало в мужчину. Его губы всё приближались, и за миг до прикосновения самолет оторвался от земли. Я думала, у меня пропасть внутри разверзлась! Вскрикнула и резко уткнулась Яну в шею, желая, как перепуганная кошка, вскарабкаться ему на голову, вцепиться в неё когтями и держаться за неё так весь полёт.

В салоне радостно загудели и захлопали пассажиры. Я не разделяла их радость, будучи убежденной, что все мы сегодня умрём.

— Самое страшное позади, — шепнул шеф, продолжая обнимать моё трясущееся тельце.

И с ним я тоже была не согласна! Категорически! Поскольку тяжеленная посудина упорно ассоциировалась у меня с братской могилой, парящей над планетой. Что ей мешает прямо сейчас рухнуть вниз? Ни-че-го! Шефа отпускать я не планировала, пока меня не отпустит Кондратий, а произойдет это только когда я упаду на колени и начну целовать родной асфальт!

Босс объятий не разжимал, сидел вообще не шевелясь, и я постепенно успокаивалась, ощущая, как нарастает странный жар в груди. Несмотря на сильный гул самолёта и неприятное ощущение тряски, я всё же совершила попытку приподняться, но меня уверенно прижали обратно, давая понять, что так пока делать не стоит.

Я старалась не думать о том, что происходит. Дрожь постепенно сходила на нет, а запах мужчины проникал в разум, убаюкивая, успокаивая. Организм настолько перенапрягся, что в итоге меня сморило сном прямо в руках мужчины.

***

«Маленькая, как котенок» — подумал Дараян, ощущая, как расслабляется хрупкое тело девушки в его руках.

Он старался не думать о том, что чувствует. Просто наслаждался ситуацией, в которой был и злом во плоти, и героем одновременно. Противоречивые чувства, но учитывая, что он почти всерьёз её ненавидит из-за собственного влечения, это его нисколько не беспокоит. А вот собственный страх, когда она вжалась в спинку кресла во время выруливания самолёта на взлётную полосу, заставлял не на шутку задуматься о происходящем.

Он осторожно убрал с её лица упавшую прядь тёмных волос и вернул руку в исходное положение, где прекрасно ощущалась упругость девичьего тела.

Дар выдохнул, когда ощутил тесноту в брюках, но девушку будить, чтобы отсадить её от себя и не подумал. Лететь с ней на руках все пять с половиной часов? Почему-то эта мысль не вызывала в нем чувство протеста. Ему нравилось, несмотря на то, что он пытался это отрицать, списывая на обычную жалость к ней.

— Что-нибудь нужно? — участливо спросила стюардесса, глядя на него с долей женского восхищения и умиления.

Он вспомнил, что ноги частенько мёрзнут в полёте, и попросил плед для Лины. Личного секретаря хорошенько укрыли, а она довольно тихо вздохнув потёрлась о его шею носом, что-то пробормотав во сне.

Это взбудоражило и умилило одновременно. Прилив какой-то необъяснимой щенячьей нежности наполнил нутро щекоткой. Ян откинул голову назад и прикрыл глаза, отгоняя подальше чувство вины по отношению к обеим девушкам.

Сейчас ничего не существовало, кроме теплого нежного тела, обладательница которого время от времени трётся носом о его шею.

Милаха. Маленькая сексуальная милаха, которую не хочется выпускать из рук, несмотря на неудобную позу. Небольшая жертва ради нескольких приятных минут.

Дар улыбнулся, а после постепенно погрузился в сон.

***

Сладкая истома перерастала во что-то тяжелое, давящее. Вспыхнули во тьме голубые огоньки глаз, жадно всматриваясь в моё лицо. Руки оплело знакомыми до ужаса черными жгутами, но прежде, чем они сжались, впиваясь до боли, я услышала ласковое «Минайа», произнесённое только для меня.

Открыла глаза, понимая, что сон меня не держит, и увидела перед собой крепкую мужскую шею, ощутила знакомый аромат и почувствовала горячие руки на талии и попе.

Шеф спал. Я бы не сказала, что спокойно, потому что он то и дело вздрагивал, а под закрытыми веками бегали глаза, будто он что-то искал. Я не отрывала взгляда от его лица, и не стремилась слезть, потому что мне было хорошо в коконе его рук. Уютно. И к моему удовлетворению я могла этим насладиться. Совсем чуть-чуть, пока синие глаза не откроются и не взглянут на мир осмысленным взглядом.

Лицо Яна было расслабленным и не выражало ни единой эмоции. Не было этой усмешки, что часто кривила губы. Не было той хмурой складки между бровей, что всегда нестерпимо хотелось разгладить. И он был безумно красив с этим умиротворением на лице.

Я смотрела на него и понимала, что этот момент вгрызается в задворки моей памяти, и я уже сегодня ночью буду смаковать его детали. Буду представлять, как тянусь к этим губам, что умеют жарко целовать, как жадно вдыхаю его терпко-сладковатый запах. Буду ощущать его руки на своём теле, которые крепко стискивают пальцы, оставляя отпечатки на коже. Буду мечтать о сладкой страсти, в которую мы могли бы окунуться в любой момент.

С ужасом осознала, что мои щёки просто пылают, а низ живота стянуло сладким узлом. Глубоко вдохнула и почувствовала, что соски на груди тоже напряжены.

Нужно срочно выпутываться из его объятий, иначе рискую стать первой девственницей, изнасиловавшей взрослого состоятельного мужика!

Я тихонько вытянула одну руку, стараясь не разбудить Яна, но тот мгновенно открыл глаза, поднял голову и посмотрел на меня осмысленным взглядом, будто и не спал вовсе. Но вместо привычного плеска хмурости в его глазах, я обнаружила там легкое недоумение.

Пару секунд мы смотрели друг другу в глаза, пока я каждой клеткой своего тела впитывала его близость. А на его губы наползла знакомая циничная усмешка.

— Красная, — припечатал он довольно.

Я опустила взгляд и дёрнулась, чтобы подняться, но этот чурбан даже не пошевелился, чтобы позволить мне отстранится. Стиснул крепче и дождался, пока я вновь посмотрю ему в глаза.

— Это же не побочка и спровоцированный бунт гормонов, — он склонился к моему виску и прошептал. — Я уверен в том, что Вы безумно меня хотите, Лина Алексеевна.

— А Вы хотите свою невесту! — рыкнула я и дернулась вновь.

На этот раз Ян не стал удерживать. Ссадил со своих колен на кресло, но не позволил встать, а схватил за лодыжку и принялся разминать икры, игнорируя мой потрясённый взгляд. Не сразу, но я поняла, что они онемевшие, потому что покалывание сложно перепутать с какими-то другими признаками этого недуга.

Я смотрела, как он методично разминает мою ногу и чувствовала, как поднимается всё выше уровень возбуждения в крови.

Сильные пальцы доставляли неописуемое удовольствие, а вид сосредоточенного шефа сверху казался мне очень пикантным.

Господи, Васильева! Ну о чём ты опять думаешь?!

— Тебе нужно немного походить, — сказал он, когда закончил, посмотрел в моё красноречивое лицо и вновь усмехнулся. — Мне, конечно, нравится, но не могла бы ты придерживать свои бунтующие гормоны? Я не железный.

Из кресла я выскочила, как ядро из пушки. Чувствую, что ещё немного и сгорю от стыда и возбуждения. Помчалась в туалет, желая ополоснуть горящее лицо холодной водой, но, к сожалению, кабина была занята. Не придумав ничего лучше, я спряталась за занавеской, отделяющей закуток от пассажирских глаз.

— Мать моя… — выдохнула, трогая щеки. — Ещё немного и я натурально сойду с ума.

Я сказала ему, что он хочет свою невесту? Я совсем умом тронулась? Господи, это даже в моей голове звучит, как бред, а что подумал шеф?

Когда освободилась кабина туалета я нырнула в неё, как подыхающая рыбка в живительный колодец. Холодная вода брызнула на лицо, крупными каплями, чтобы тут же стечь в раковину. Лихорадочный блеск глаз у девушки, что смотрела на меня из зеркала, мог рассказать о многом. Щеки и губы красные, будто сигналят: «Эй! Посмотри на меня! Видишь? Я раскалена до предела!». Снова плеснула пригоршню холодной воды и вцепилась в раковину, потому что самолет будто подпрыгнул в невесомости. Организм ощутил нагрузку и ему это явно не понравилось, потому что желудок тревожно сжался.