Клуб голливудских девчонок - Мэгги Марр

— Это почему? — Майк наклонился и убрал с лица Джессики прядь золотисто-каштановых волос.

— Потому что меня сегодня, по-моему, уволили.

— Слава Богу! Тебе повезло, малышка, — обрадовался Майк. — Это агентство — самая паршивая дыра во всем Голливуде.

— Послушай, это все же моя компания. — Джессика сделала вид, будто уязвлена.

— Больше не твоя. И я думаю, что это здорово. Для этой конторы ты слишком хороша. А Толливер? Кому он нужен?

Джессике стало легче на душе, после того как Майк вслух высказал все то, о чем она размышляла по пути домой. Действительно, все это ей больше совсем не нужно. Она трудилась в агентстве потому, что ей нравилось кино и люди, которые его снимали. Но ей вовсе не нравилось нянчиться с амбициозными бездарностями.

— Ты можешь снова работать у меня, — скромно предложил Майк.

— Благодарю, больше никаких боссов.

— Как пожелаешь, дорогая. — Майк обнял ее и нежно прижал к себе.

— Возможно, я открою собственную компанию. Мне, конечно, надо немного подумать, но, наверное, так и будет — я и сама справлюсь.

Майк заглянул ей в лицо и поцеловал.

— Ты что, не поняла, Джесс? — Он улыбнулся. — Тебе больше ни с чем не нужно справляться самой.

34. Мэри-Энн и туфли мици от Живанши

Она опаздывала на двадцать минут. Эта привычка вечно опаздывать появилась у Мици недавно и очень действовала на нервы. Мэри-Энн закрыла лэптоп. Сегодня она еще немножко продвинулась в создании заявки на новый сценарий, но сейчас ей очень хотелось есть. Они собирались пообедать, а потом купить Мици машину. Это будет вторая крупная покупка матери после нового кондоминиума в Толука-Лейк, и последние несколько дней Мици жила в предвкушении. Возможность так сорить деньгами появилась у них недавно, когда, к их немалому удивлению, три детские книжки Мици были проданы крупному нью-йоркскому издательству, причем размер аванса поразил и саму Мици, и Мэри-Энн, и даже литературного агента Мици Энди Барцви, которого порекомендовала Джессика.

— Ну что я могу сказать, дорогая? Людям нравится покупать книжки своим детям. Я просто обожала это делать, — заметила Мици с присущей ей провинциальной скромностью.

Это были первые деньги, которые она заработала в своей жизни (хотя никогда в них не нуждалась). Согласно договору ее родителей о раздельном проживании, Мици принадлежала половина совместно нажитого имущества, но, по мнению Мэри-Энн, именно аванс за книгу придал матери уверенности в себе.

Став автором, Мици проинформировала семейство о том, что кондоминиум — на зимний период, и очень ясно дала понять в телефонном разговоре с Майклом и Мишелл (посоветовавшись с Мэри-Энн), что лето и осень она будет проводить в Сент-Поле.

— Должна же я понянчиться с внуками, верно?

Вопрос о судьбе брака Марвина и Мици по-прежнему оставался открытым. Они разговаривали по телефону по три раза в день, причем Мици отправляла по факсу в офис Марвину перечень того, что необходимо доделать. От брата Майкла Мэри-Энн узнала, что Марвин наконец-то решил порвать с Нэнси Макинтош и помог ей найти работу в Бисмарке, где проживает ее семья. С точки зрения Мэри-Энн, отцу следовало бы это сделать давным-давно.

— Извини, что опоздала, дорогая. — В комнату ворвалась Мици, облаченная в белую льняную юбку и туфли от Живанши. (Пристрастие к дорогой обуви стало еще одной привычкой, которую Мици приобрела в Лос-Анджелесе.) — Я обнаружила прелестный книжный магазинчик в двух шагах отсюда. У них отличный отдел детской литературы, я разговорилась с хозяином и сегодня подписала свою первую книжку.

Мэри-Энн только диву давалась, с какой легкостью Мици осваивалась в Лос-Анджелесе. Ее невозмутимость, прежде так раздражавшая Мэри-Энн, теперь вызывала у дочери восторг. Она надеялась, что однажды тоже сможет так же уверенно лавировать в водоворотах жизни, а не барахтаться, ежеминутно рискуя пойти ко дну.

— Правда? А я о нем даже не подозревала, — искренне удивилась Мэри-Энн.

— Тогда давай заглянем туда по пути на ленч.

Когда Мици отворила дверь книжного магазина, мелодично звякнул колокольчик. Внутри было прохладно и пахло бумагой, клеем и типографской краской. Мэри-Энн огляделась: кругом были книги — предмет ее непреходящей любви. В магазинчике царила удивительно теплая атмосфера. Он был ухоженным — это слово невольно пришло на ум Мэри-Энн.

Она побродила по отделу художественной литературы, читая названия и фамилии авторов на каждом корешке и в глубине души мечтая о том, что однажды, как и Мици, напишет книгу. Тут раздался смех матери, и Мэри-Энн вернулась к реальности. Обернувшись, она увидела рядом с Мици очень симпатичного мужчину.

— Мэри-Энн, я хочу познакомить тебя с Адамом. — Мици улыбнулась высокому мужчине в очках, с вьющимися темными волосами.

— Здравствуйте. — Мэри-Энн протянула ему руку, надеясь, что она не задрожит.

— Я рассказывала Адаму о твоем последнем сценарии. Знаешь, он тоже писатель. — Мици, указав в глубь магазина, спросила: — Адам, я отлучусь, ладно?

— Нет, не туда. Это за углом налево.

Мэри-Энн и Адам посмотрели вслед удаляющейся Мици.

— Ваша мама — просто феномен, — заметил Адам. — Я прочитал ее биографию в «Издательском еженедельнике». Потрясающе, что она написала свои книги давным-давно и долгие годы просто раздаривала их.

— Да, а мы даже не подозревали, какая она талантливая.

— Похоже, у вас вся семья талантливая. — Адам внимательно посмотрел на Мэри-Энн. — Ваша мама от вас без ума. Она восхищается вашей работой.

Мэри-Энн покраснела. Он что, флиртует с ней? Или просто любезен? Она плохо разбиралась в этих тонкостях.

— Да, я знаю, — отчего-то волнуясь, произнесла Мэри-Энн. Разговор, похоже, увял. — У вас прелестный магазинчик, — вдруг выпалила она. — Давно он у вас?

— Лет пять, — ответил Адам. — Раньше я жил в Нью-Йорке, сочинял пьесы, а потом тетушка отписала мне в завещании книжный магазин, и я решил, что это отличный повод изменить свою жизнь.

Мэри-Энн погладила корешок книги, которую просматривала.

— Это «Купание нагишом», вы его читали?

— Нет, но Хиаасен — один из моих любимых авторов.

— Он великолепен, да? А правда, что эту книгу собираются экранизировать? — поинтересовался Адам.

Мэри-Энн об этом слышала и даже мечтала о написании литературного сценария, но сейчас решила не показывать виду, что тоже в курсе.

— Неужели? — Она сделала удивленное лицо.

— Да. Но Хиаасен крайне сложен для экранизации, вы не находите? Очень трудно уловить его подтекст.