Франция. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов

Король заботился о надежности городских стен, о красоте и удобстве городов. Прокладывались дороги, мостились булыжником центральные улицы. Он давал привилегии городским цехам, старался привлечь иностранных купцов на французские рынки.

Его недоброжелательность к евреям приводила к тому, что ранее контролируемые ими сферы торговли и банковское дело все в большей степени переходили к французам. Но король и сам порою не брезговал ростовщичеством, только на государственном уровне: изымал из оборота серебряную монету, перечеканивал ее с большой примесью меди и запускал обратно с прежним номиналом. Пока там рынок отреагирует на эту аферу повышением цен - пенки король успевал снять. В этом случае его почему-то не очень беспокоило, что происходит дестабилизация экономики. Но люди того времени не озадачились в достаточной степени еще очень многими вопросами.

После смерти мужа Ингеборга поселилась в Орлеане. Пользовалась там уважением и любовью и сама держалась государыней. Ее так и прозвали - «Орлеанская Королева». Но когда скончалась (в 1236 г.), ее последняя воля - быть похороненной в аббатстве Сен-Дени, как и подобало ей по сану, исполнена не была.

Сын Филиппа Августа - Людовик VIII Лев жизнь прожил недолгую, а королем был всего три года (1187-1226 гг., правил в 1223- 1226 гг.). Но поводов оправдать свое прозвище у него было предостаточно.

В правление отца он прошел неплохую школу по всем основным королевским предметам. Управлял графством Артуа, самостоятельно вел переговоры с Германией и Лотарингией. И много воевал. В том, что его отец Филипп Август одержал славную победу при Бувине в 1214 г. - большая его заслуга. Это он прижал англичан к побережью в районе Ла-Рошели и не позволил им двинуться на соединение с войском Оттона IV.

Тогда его действия направлял отец. А через два года он уже по собственной инициативе ввязался в широкомасштабную международную авантюру. Присоединился к очередному мятежу английских баронов, которым изрядно осточертел их повелитель Иоанн Безземельный (современники отзывались об этом правителе: низменный человек, ставший дурным королем).

Высадившись со своим войском в устье Темзы в мае 1216 г., он уже в июле вступил в Лондон, встреченный радостными приветствиями горожан. Английские рыцари с готовностью присоединялись к французскому принцу. Их не останавливало даже то, что папа Иннокентий III отлучил его от церкви как нарушителя «всеобщего мира». Большинство английских епископов тоже были на стороне Людовика. К тому же Иннокентий скончался, об отлучении сразу позабыли, а положение короля Иоанна, казалось, безвыходно.

Было оно таким или нет - ответа не дождались. Иоанн тоже скончался. И - крутой вираж истории. Избавившись от ненавистного им короля, бароны рассудили, что отечественный наследник престола лучше континентального претендента. И стали сплачиваться вокруг Генриха III, сына почившего Иоанна. Английские сторонники Людовика вскоре потерпели поражение, его флот тоже был разбит у британских берегов. Людовик имел мужество признать, что дальнейшая борьба бесперспективна. Он пошел с Генрихом на мировую и вернулся во Францию (1218 г.).

Король Филипп Август скончался во время подготовки похода против сохранившихся еще английских владений между Луарой и Гаронной. Сменив его на троне, Людовик приступил к осуществлению отцовских планов.

Обстоятельства благоприятствовали ему. Крупнейший аквитанский сеньор граф Маршский сам искал союза с королем. И - знамение времени: южным городским коммунам жизненно важно было опереться на сильную власть, которая оградила бы их от произвола феодальных владык.

В 1224 г. была завоевана вся Аквитания вплоть до границ Гаскони. Генрих Английский реальной помощи своим подданным на континенте не оказывал, призывы папы к соблюдению «всеобщего мира» повисали в воздухе. Людовик заключил тайное соглашение с германским императором Фридрихом II, и теперь никто не мог помешать ему победно закончить войну. Но… если в Англии помешала смерть врага, то здесь остановил занесенную уже руку соблазн еще более выгодного завоевания.

Уже несколько лет, как возобновилась Альбигойская война. Анри де Монфор, сменивший павшего в бою брата, неистового Симона де Монфора, правителем оказался слабым. Армия его крестоносного государства постоянно терпела поражения от графа Раймонда VII, сохранившего часть своих владений. И тогда неудачливый искоренитель ереси обратился к французскому королю, тогда еще Филиппу Августу, с предложением возглавить боевые действия и стать верховным правителем всех завоеванных у еретиков земель. Филипп отнесся к предложению без особого энтузиазма, ограничился незначительной помощью.

Но теперь обстоятельства изменились. Анри де Монфор готов был пойти на крайний шаг: отказаться от своих наследственных прав в пользу династии Капетингов. А Раймонд VII, и так находящийся под отлучением, на соборе в Бордо публично заявил о своем разрыве с католической церковью. Людовику Льву грех было не встать на защиту веры. Не только по соображениям благочестия: богаче Лангедока земли во Франции не было.

Ради богоугодного военного предприятия король обложил налогами и народ, и духовенство. Раздался ропот, но ему, по сложившейся уже традиции, не внимали. «У Жака-Простака широкая спина - он все вынесет»: поговорка касалась уже не только взаимоотношений феодалов с их крестьянами.

Путь северофранцузского войска по Лангедоку был победным: епископы, сеньоры, города изъявляли покорность и осведомлялись, не могут ли быть чем-нибудь полезными. Только Авиньон, владевший удобными переправами через Рону, заперся в глухую оборону. Чтобы переправиться через реку и выйти к Тулузе, пришлось сделать большой крюк.

Правда, надолго осаждать и брать приступом Тулузу с ее мощнейшими укреплениями король, скорее всего, в этом году не собирался. Войско утомилось, начались болезни. Бароны поглядывали на север - у них там были свои дела, а телеги и так уже ломились от добычи. Людовик тоже мог чувствовать себя удовлетворенным: достигнуто было немало. Армия французского короля давно уже не вела успешных боевых действий на юге страны, а сейчас были сделаны большие территориальные приобретения. Это был важный шаг к объединению всей Франции.

Но для следующего шага времени королю Людовику VIII Льву не было отпущено. Не увидел он больше и своего Парижа - заболев лихорадкой, он скончался в Оверни в возрасте 39 лет.

Перед смертью король принял одно очень спорное решение, которое на века наделало проблем его преемникам. Четырем своим младшим сыновьям он предоставил в наследственное владение большие уделы из земель королевского домена (пятому - вернее, первому» старшему, - это было ни к чему: как наследник престола, он автоматически получал все остальное).

Уделы эти не были обычными крупными феодальными сеньориями: при отсутствии после смерти владельца прямых наследников они должны были перейти к королю. Но это ситуация гипотетическая, а вот то, что в этих обширных владениях со временем утвердятся династии, имеющие уже свою историю, да еще династии королевской крови… Нужно было предвидеть, что может ждать Францию в случае любых спорных ситуаций по поводу престолонаследия (мы это увидим).

Правда, и доводы в пользу такого решения были серьезные. Став почти полновластными владельцами своих уделов, младшие сыновья Людовика меньше подвергались соблазну зариться на королевский трон. Да и несправедливо было оставлять их всего лишь с небольшими поместьями, которые намного уступали владениям любого крупного сеньора. А ведь это были отпрыски королевского рода - рода, достигшего давно невиданного могущества и славы. По тогдашним же понятиям - чем больше земли, тем больше чести.

Немаловажно было еще то, что эти уделы королевских сыновей включали в себя значительную часть только что присоединенных территорий, и представлялось более разумным, чтобы местные вассалы не переходили бы сразу под управление королевской администрации, а получили новую династию взамен династии прежнего сеньора. Так им проще будет вживаться в изменившиеся условия. Проще будет и королю: ведь новые владыки - его родные братья, считай, что его наместники.

ЛЮДОВИК СВЯТОЙ,

ПОСЛЕДНИЙ КОРОЛЬ-КРЕСТОНОСЕЦ

Переходя к рассказу о правлении этого короля, никак не обойти его мать, королеву Бланку Кастильскую. Когда мы говорили о Людовике Льве, повода вставить слово и о его супруге попросту не было. Рядом с мужем ничем особенным она себя не проявила. Ревностная католичка, в религиозном духе воспитывавшая и десять своих детей - вот, пожалуй, и все. Но когда она стала регентшей при 12-летнем сыне Людовике IX - ее страстная, властная испанская натура развернулась во всей своей мощи.