История одной жизни - Оксана Лебедева

- Куда лезешь потаскуха?! Я ещё не закончил!

Он подлетел ко мне, когда я уже практически смогла открыть входную дверь. Почувствовав его в сантиметре от себя, я интуитивно свернулась в калачик, сжала руками живот, и уже приготовилась к новому удару, к новой нечеловеческой боли, но за его угрожающими словами ничего не последовало.

- Хотя...вали, давай сука, катись отсюда! Катись без ничего тварь! Без ничего шалава!

Он начал рвать на мне одежду. Я не понимала зачем, для чего он этого делает. Я только тихо поскуливала, боясь, дать ему отпор. Боясь, что если я оторву руки от живота, он погубит моего ребёнка.

- Это шмотьё тебе покупал я. Я, а не тот поскуда, с которым ты трахалась! Не тот поскуда, от которого ты носишь своего жалкого выродка! Ты ничего от меня не получишь! Ты уберёшься отсюда в том, в чём и пришла! Жирная тварь!

Он разорвал на мне свитер, под которым была только тонкая белая майка. Он разодрал и откинул в сторону мои джинсы, под которыми остались только спортивные, немного смахивающие на шорты чёрные трусики. Меня колотила дрожь. Я уже понимала, что он сейчас сделает, и пыталась, когда он вышвыривал меня за порог квартиры, я пыталась ухватить с собой одежду, но когда он пнул, когда он коленом ударил меня в живот, мои руки безропотно опустились, и он смог откинуть меня на холодный пол прокуренной лестничной клетки. Выйдя вслед за мной, он на ключ закрыл двери квартиры и прежде чем скрыться из моего поле зрения, покрыл меня грязным матом и плюхул в лицо. Только всё это уже не имело значения. Именно в тот момент, когда он ударил моего ребёнка, я почувствовала как из меня, что-то вытекло. Я почувствовала такую дикую, несравнимую ни с какими ударами боль, что из моей груди вырвался безумный дьявольский крик. Я забилась, я нервно забилась на бетонном полу, чувствуя, как мой малыш просится наружу, чувствуя, как я медленно и мучительно начинаю умирать в костре ни с чем несравнимой боли. Я даже не сразу сообразила, не сразу заметила, как возле меня появились две тени, которые что-то кричали, пытались поднять меня, закутывали в какую-то одежду. Кажется, я отключилась на несколько секунд и очнулась от разламывающей меня на части боли в чьей-то машине.

- Тихо, девочка, тихо. Сейчас мы уже приедем. Потерпи ещё немножечко, - чьи-то тёплые женские ладони, успокаивающе гладили меня по животу, волосам, а я ничего не могла понять. Я отказалась воспринимать действительность. - Лёша, гони быстрее! Она же сейчас родит! Сейчас, милая, сейчас. Потерпи ещё чуть-чуть.

Я сжала пальцы на сиденье, я до крови закусила губы и попыталась сдержать дикий вопль. Боль вернулась ко мне. Вернулась с новой силой. Я только сейчас начала осознавать, что происходит. Преждевременные роды. Мысль, что я могу потерять своего ребёнка, заглушила даже самую сильную, нестерпимую боль.

- Позвонить....Дай...дайте мне телефон...

- Телефон....Да, милая, сейчас. Лёша дай мне мобильный! - краем глаза я заметила, как какой-то смутный, расплывчатый в моём сознании образ протянул какое-то маленькое устройство обнимающей меня девушке. - Давай милая, диктуй моя хорошая. Диктуй номер.

Я продиктовала. Сквозь разламывающую меня на части боль, я продиктовала выученный наизусть номер. Приложив мобильный к моему уху, девушка крепче прижала меня к себе. Я чувствовала, как внутри всё замирает от слишком длинных гудков. Скорее. О, господи, скорее!

- Да, - с того конца телефона послышался незнакомый женский номер. На мои глаза выступили слезы. Малыш толкнулся во мне с такой силой, что я поняла - ещё немного, и я потеряю сознание.

- Дима...позовите Диму...

Мне стало трудно дышать. Я чувствовала, что не дотерплю до больницы. Сил сдерживаться больше не было.

- А кто это? - голос разговаривающей со мной женщины был слишком хриплым, в нём проскальзывали дрожащие нотки. Даже задыхаясь от слёз и нечеловеческой боли, я почувствовала, сердцем почувствовала, что, что-то случилось. С того конца телефона послышалось какое-то странное шуршание. - Какая-то девушка звонит,...Диму спрашивает, - это было явно не мне, зато следующие слова, произнесённые уже другой, очень хорошо знакомой мне девушкой, предназначались именно для меня.

- Это ты? Сука это ты? Ты тварь?

Я чувствовала, как сердце начинает сжиматься всё сильнее. Меня разрывало от дикой боли, но голос Наташи...он был не живой. Дима...с ним, что-то случилось.

- Наташ...дай Диму,...пожалуйста...

На лбу выступили капельки пота. Глаза начали закатываться. Я чувствовала, что теряю сознание, но мне нужно было услышать голос друга. Возможно в последний раз.

- Сука! Ненавижу! Я ненавижу тебя тварь! - она орала, орала ещё более безумно, чем я, когда почувствовала, что начались схватки. - Это ты, всё из-за тебя...! Из-за тебя....Ненавижу,...я ненавижу тебя, - она плакала, нет, она рыдала, навзрыд, и я чувствовала как вместе с ней, кровоточит моё сердце. - Из-за тебя...Ты виновата! Он к тебе ехал...Он тебе вёз, эти чёртовы игрушки! Это из-за тебя он попал на ту дорогу,...из-за тебя столкнулся с той машиной! Я ненавижу,...Сука я ненавижу тебя! Это ты, ты его убила! Чтоб ты сдохла тварь! Ненавижу тебя, ненавижу!

В этот момент умерла Оксана. Умерла та наивная верящая в чудеса, искреннюю и нежную любовь Оксана. В этот момент умерла моя душа.

Мне казалось, что тысяча бездушных палачей ритмично и без остановки раздавливают мне кости. Я орала, выгибалась как змея, кажется, я даже покрывала матом пытающихся помочь мне врачей. Глотая выстраданные слёзы, я молила только об одном: чтобы всё закончилось благополучно, чтобы мой малыш родился здоровым. Сейчас мне было даже наплевать на себя. Мне было наплевать на то, сколько ещё продолжится эта пытка, которая и без того шла уже десять часов. Я знала, что мой малыш просится на свет. Я знала, что ему хочется выбраться наружу, увидеть своими крохотным глазёнками яркое солнце, голубое небо, первый, выпавший этим утром снежок. И я помогала ему. Разрывая горло от дьявольских криков, я изо всех сил пыталась помочь ему, выкарабкаться наружу.

- Давай милая, ещё немного осталось. Уже головка показалась. Давай, девочка.

Вибрирующий голос врача был успокаивающим, и я знала, что сейчас наступает кульминационный момент. Я знала, что сейчас придется тяжелее всего. Я знала, что сейчас будет очень больно....Но я даже не подозревала, что настолько. Мне казалось, что за мной лично, пришла сама смерть. Меня выгнуло дугой, и тело прострелила такая адская волна боли, что мой крик, мой вопль, создающий ощущение, будто меня раздирает разъярённый медведь, наверняка был слышен в каждом уголке роддома. А потом, чувствуя на губах соленые капельки слез, я обессилено обмякла. Наверное, никогда, как в тот момент, я больше не была такой счастливой. Никогда больше я не чувствовала такого умиротворения и спокойствия. Пусть мимолётного, но этого был мой личный, мой персональный, мой выстраданный кусочек счастья. Я услышала первый крик своего малыша. Звонкий крик. Сразу дающий понять, что на свет пришла ещё одна жизнь. Я улыбнулась, закрыв слипшиеся от слёз веки, я просто улыбнулась, слушая попискивания своего ребёнка. А когда его дали мне в дрожащие руки, положили на часто вздымающуюся грудь, я задохнулась от восторга, счастья, нежности и любви. Ярко голубые, как чистейшее море глазки, маленькие подрагивающие ручки, абсолютно лысенькая головка, пухленькие розовые губки и тёплое мокренькое тельце - всё это стимул для дальнейшей жизни. Всё это награда за терпение и решимость. Всё это самое большое счастье, которое только может быть в жизни каждого человека. Это мой ребёнок. Мой малыш. Моё маленькое существо, ради которого я буду бороться до последнего. В этот момент, когда я дрожащими и мокрыми от беспрерывных слёз губами прикоснулась к тёплой румяной щёчке, я поклялась себе, что не сдамся. Я поклялась, что положу свою жизнь, если будет нужно, но подниму своего сына на ноги. Я буду бороться.