Приди ко мне тихо - А. Джексон

Прикусив нижнюю губу, я сдвинула брови и заставила себя кивнуть.

— Был тяжелый день, но думаю, я в порядке.

Но я была не в порядке. Далеко не в порядке. Но должна верить, что однажды так и будет.

— Ты же знаешь, что если что-то понадобится, то можешь просто попросить. Поговорить или что-то еще.

Я улыбнулась ей.

— Да, знаю. Спасибо, Клара.

— Эй, мы девчонки должны держаться вместе, верно?

Остальная часть моей смены тянулась тяжело. Я не могла дождаться конца дня.

Наконец, после трех, Карина сказала, что я могу идти домой.

Я побрела к машине и опустилась на водительское сиденье. Я просто сидела, глядя на пустую стену ресторана, возле которой, стояла моя машина, глаза застилали слезы, с которыми я постоянно боролась, как будто они стали неотъемлемой частью меня.

Вытерев глаза, я завела машину и выехала на улицу. Вместо того чтобы направиться домой, я повернула к дому родителей, потому что не могла находиться одна в пустой квартире, не была готова полностью отказаться от воспоминаний о Джареде, живущем в этом месте.

Припарковавшись на подъездной дорожке, я вылезла из машины. Было тихо, и воздух был теплый, хотя палящее лето, наконец, прошло. Сглотнув, я заставила себя идти вперед, задаваясь вопросом, будет ли конечным ударом, перешагнуть через порог дома родителей, потому что я не знала, как дальше жить.

Я была разбитой.

Сломленной.

Но сейчас было важно удержать все кусочки вместе.

Постучав один раз, я толкнула дверь, открывая.

— Мам? — позвала я, просунув голову внутрь.

— Эли? — в этот раз, она не была удивлена. Она звучала почти с облегчением.

Я попятилась, когда мама завернула за угол, направившись мне на встречу. Ей хватило одного взгляда, чтобы ее лицо вытянулось.

— Ох, Эли. — Она поспешила ко мне и, не колеблясь, притянула в объятия.

Ее тепло окутало меня, и я зарылась лицом в ее шею. Моя боль выходила вместе с громким, неудержимым рыданием. Часть меня хотела скрыть это от нее, как скрывала на протяжении долгого времени, но я больше не могла сдерживать это.

— Шшш… — бормотала она, поглаживая по волосам и медленно укачивая. — Шшш.

В ее объятиях, я заплакала еще сильнее.

— Мам, — в этом слове было мучение, которое я чувствовала, просьба, чтобы она наконец-то сказала мне, что все будет в порядке. А она ничего этого не знала, понятия не имела, что я переживала. Но я нуждалась в ней.

— Может, пройдем в гостиную, присядем и поговорим? — предложила она.

Я кивнула и, обняв меня за талию для поддержки, она повела нас к дивану. Мама посадила нас, отказываясь отпускать меня. Она прижала меня ближе, и я свернулась у ее бока. Она держала меня, как делала, когда я была маленькой девочкой. В течение длительного времени, она укачивала меня и позволяла плакать в ее рубашку, шепча слова утешения, обещая, что все будет в порядке. Я просто не знала, как это будет. Я была так напугана. Боялась в одиночестве пройти через это.

— Это из-за Гейба? — наконец, спросила она.

Слезы текли по моему лицу, как будто их выход каким-то образом устранит часть боли. Мой рот открылся, когда признание просочилось на свободу.

— Нет, мам, это никак не связано с Гейбом. — Зажмурив глаза, я чувствовала, как внутри меня что-то вырывается на свободу.

Поглаживая меня по спине, она сочувственно вздохнула.

— Я так и думала.

Мне кажется, что она всегда знала, когда я лгу.

— А папа и Август дома? — спросила я, потому что не думала, что смогла бы справиться в присутствии зрителей.

— Нет, милая, здесь только мы вдвоем. Отец повез его на тренировочный сбор. Ты можешь рассказать мне обо всем.

Мне не было стыдно. Тем не менее, было кое-что, о чем я не готова была рассказать. Но я, наконец, сказала его имя.

Я переместилась так, чтобы моя голова была на ее плече, глядя во двор через окно, где всегда был мир и спокойствие, в противовес беспорядку в моем сердце. Покачав головой, я наполнила легкие воздухом.

— Это Джаред, мам.

Это всегда был Джаред.

Воздух между нами сменился от нежного сочувствия к ошеломляющей печали. Его имени было достаточно, чтобы мое сердце сжалось.

Ее голос был грубым, но понимающим.

— Он не просто так был в вашей квартире несколько дней, не так ли?

Я медленно покачала головой, облизывая губы, когда признаваясь, посмотрела на маму.

— Нет.

В маминых глазах появилось понимание, а слова были полны смысла.

— Так он единственный.

Он был единственным. Только он.

Я снова положила голову ей на плечо.

— Я так сильно люблю его. Я думаю, что это с тех пор, как я была маленькой девочкой… но я никогда не представляла ничего, что могло чувствоваться как это.

Между нами воцарилось молчание, пока мы сидели вместе и давали правде перевариться.

— Ты расстроена? — наконец спросила я.

— Расстроена, потому что ты влюбилась в Джареда, или, потому что утаила это от меня?

Я вздрогнула, ощутив ее раздражение, разочарование, но осуждения не было.

Наконец, она вздохнула.

— Конечно, я не расстроена, Эли. Я просто не понимаю, почему ты скрывала это от меня. Ради Бога, вы с Кристофером не подумали, что я бы хотела знать, что Джаред вернулся в город? В течение многих лет, я беспокоилась о нем, и оказалось, что он скрывался в вашей квартире?

Она серьезно посмотрела на меня.

— В тот день, когда я приехала… это было так очевидно, что между вами двумя что-то происходит… или, по крайней мере, вы оба хотели, чтобы это произошло. Но ты солгала мне о другом парне. — Она расстроено пожала плечами. — Я не поверила в это. Разве я была мамой, которой ты не можешь доверять?

— Прости, мам… но разве ты не помнишь, что было после того, как Джареда отослали? Казалось, что не позволено было упоминать о нем. Папа был так зол на него. Ты думаешь, что мы с Джаредом не понимали, что папа обвинял его за то, что он свел с ума Нейла? И мы не знали, как надолго Джаред собирался остаться. В самом начале он предполагал пробыть пару дней, пока ищет себе квартиру. А затем, он просто остался.

Без сомнений, из-за меня.

Без него пустота внутри меня дрожала, увеличивалась и кричала, я была опустошена. Это была его метка, отпечаток, что он оставил после себя.

Сглотнув ком в горле, я продолжила:

— Все изменилось, когда он появился в нашей квартире. Как будто вся влюбленность, что была у меня, внезапно стала чем-то очень сильным и реальным.

Часть меня понимала, что это стало реальным в ночь, когда его отослали. Когда в четырнадцать лет я впервые по-настоящему поняла, что такое разбитое сердце. Но, может, это было для того, чтобы встретиться лицом к лицу как взрослые, когда он вновь вернулся в мою жизнь. Может, это было для того, чтобы завершить нас, и итоге полностью разрушить.