Русь нерусская (Как рождалась «рiдна мова») - Александр Каревин

Но авторитет и популярность «монсеньору» были не нужны. Он опирался не на народ, а на поддержку пражского правительства (практически во всем уже следовавшего указаниям из Берлина). Демонстрации против волошинской клики были разогнаны подразделениями армии и жандармерии Чехословакии. Разогнаны с кровью, при помощи танков и бронетранспортеров. С благословения чехословацких властей новый премьер-министр устанавливал в автономии тоталитарный режим. Все политические партии, кроме волошинского УНО — «Украинского народного объединения» (куда свели ранее существовавшие политические организации украинофилов), были запрещены. Все оппозиционные газеты закрыты. Ликвидировалось местное самоуправление. Избранных населением сельских старост заменили на правительственных комиссаров.

И, конечно же, проводилась тотальная украинизация. Украинский язык объявили государственным. На него в приказном порядке перевели работу всех учреждений, преподавание в учебных заведениях. В городах спешно меняли вывески и таблички с указанием улиц (раньше они были на русском языке). Все ответственные посты замещались «национально сознательными» деятелями. Поскольку таковых в Закарпатье не хватало, их (преимущественно членов Организации украинских националистов) в большом количестве «импортировали» из Галиции.

С недовольными не церемонились. По краю прокатилась волна арестов. 18 ноября 1938 года приказом Волошина на горе Думен (возле Рахова) был создан концентрационный лагерь. Первый концлагерь в истории Закарпатья. Без судебного приговора бросали туда всех, кого по тем или иным причинам волошинцы считали опасными. Свободы лишали не только оппозиционных политиков и журналистов. За колючую проволоку попадали обычные крестьяне, рабочие, представители интеллигенции, посмевшие нелестно отозваться о новоявленном «вожде» и «отце» народа (так называла «монсеньора» официальная пресса). «Двадцать лет плюрализма и демократии не прошли даром для закарпатцев,— комментируют те события историки.— И когда по селам начали привлекать к ответственности людей только за то, что те критиковали Волошина или хвалили Венгрию, население просто удивлялось… Без всяких юридических „формальностей“, в том числе без суда, человека отправляли в концлагерь только за то, что он показался кому-то подозрительным. Такого Закарпатье не знало уже давно».

Кому подражал «монсеньор»? Чьи методы управления копировал? Догадаться нетрудно. Снова обращаемся к работам украинских историков: «Слов из песни не выкинешь. Сам Волошин, как и множество его соратников, все больше склонялся к идеологии немецкого фашизма»,— констатируют они. По приказу главы автономии в Подкарпатской Руси распространялась «Майн кампф». В беседе с германским консулом «монсеньор» выражал «свои симпатии фюреру Германии». Как уже отмечалось, деятельность политических партий, кроме волошинской, оказалась под запретом. Но одно исключение все-таки сделали. «Всем гражданам немецкой народности, несмотря на их государственную принадлежность, разрешено организовываться в „Немецкую партию“ на основе национал-социалистических и организовывать все в этой партии обычные партийные органы, а также носить знаки отличия и знамена со свастикой». Это указание за подписью Августина Волошина было под грифом «совершенно секретно» разослано 2 февраля 1939 года во все структуры власти. В то же время любая антигитлеровская пропаганда строжайше запрещалась.

В таких вот условиях были объявлены и проведены «выборы» в сойм Подкарпатской Руси. Право выдвигать кандидатов имело только УНО. О какой-то альтернативности не могло быть и речи. На 32 мандата претендовали 32 кандидата, список которых был утвержден «монсеньором». Агитация против претендентов не допускалась. Однако и этого показалось мало. Для обеспечения «правильного» результата «выборов» на каждый избирательный участок УНО назначило своего комиссара с неограниченными полномочиями. Комиссары, как сообщала потом зарубежная (американская, венгерская и другая) пресса, получили следующую инструкцию: «Подготовьте группу из определенно наших людей, которая демонстративно начнет голосовать явно „за“. Этим она должна повлиять на остальных избирателей. Если это не поможет, пусть станут 2—3 сечевика (члены полувоенной организации «Карпатська Січ».— Авт.) возле урны и каждому смотрят в руки, кидает ли полный или пустой конверт (пустой конверт означал голос «против».— Авт.). Но этим еще не обеспечится успех выборов. Люди могут и явно голосовать пустыми конвертами. Тут и террор не поможет. Поэтому имеете тут столько-то конвертов с кандидатами. Вы обязаны придумать способ, как избирательную комиссию куда-то послать на минуту, тогда поменять конверты в урне. Можете также сфальсифицировать протокол выборов. Вы, господин комиссар, лично отвечаете за выполнение этого задания».

Стоит ли удивляться, что, по официальным данным, УНО получило 92 % голосов? Даже нынешние «национально сознательные» (повторим это еще раз) историки признают: «Выборы в сойм Карпатской Украины 12 февраля 1939 года были проведены с целым рядом юридических нарушений, а их результаты сфальсифицированы». Любопытный штрих к общей картине: на следующий день после голосования в окружную администрацию прибыла делегация из села Заречье (Иршава). «Как же так? — спрашивали крестьяне.— Мы все голосовали пустыми конвертами, а в результате — только несколько голосов „против“».

Но на недоуменные вопросы избирателей власти отвечать не собирались. Все кандидаты были объявлены «избранными». Они-то, собравшись через месяц на первое и единственное заседание сойма, провозгласили «независимость Карпатской Украины», избрав ее президентом Августина Волошина. И поэтому вряд ли приходится говорить о «чисто легитимном характере» происшедшего. Думается, читатели могут сделать выводы сами.

Как же тогда объяснить нынешнее возвеличивание «монсеньора»? Ведь ужгородцы, возвращающие, по данным информагентств, «из забытого прошлого доброе имя своего славного земляка»,— это реальность. И улицу в честь него назвали. И институт. И мемориальную доску повесили. И даже памятник соорудили.

Объяснение всему одно. Так уж повелось у нас еще с советских времен, что различных исторических деятелей часто оценивают не по их делам, а по лозунгам, которыми они прикрывались. Волошин насаждал в Закарпатье модную ныне «украинскую национальную идею». Насаждал силовыми методами. Но ведь не секрет, что и сегодня определенная часть украинского политического бомонда желает насаждать эту же идею теми же методами. Они-то и тянут на исторический пьедестал одиозную фигуру «монсеньора». Впрочем, тянут, наверное, по недоразумению. Ибо не был Августин Волошин сторонником построения именно независимого украинского государства.

Опасаясь остаться со своим народом один на один, к независимости он не стремился. «Монсеньер» постоянно искал поддержки извне. Сначала в Праге, перед политиками которой всячески угодничал. (Одно время он даже доказывал, что закарпатские диалекты к чешскому языку ближе, чем к украинскому, и, значит, край должен быть в составе Чехословакии, а не Украины.) Когда выяснилось, что дни чехословацкого государства сочтены, Волошин откровенно переориентировался на гитлеровскую Германию (со спецслужбами которой, судя по всему, поддерживал контакты давно). «Монсеньор» настойчиво добивался установления над Подкарпатской Русью германского протектората. Однако Гитлер, заинтересованный в союзе с венгерским диктатором Хорти, предпочел «подарить» край последнему. Волошин же не нашел общего языка с венграми. И потому обратился в Бухарест. «Монсеньор» готов был отдать Закарпатье Румынии при одном условии: если его самого оставят во главе администрации. Но румыны не пошли на конфликт с Хорти.

И вот тогда (только тогда) волошинский режим провозгласил независимость Подкарпатской Руси, переименовав ее в Карпатскую Украину. Разумеется, это был фарс. Венгерская армия уже вторглась в Закарпатье. Противостоять ей не было никакой возможности. И «монсеньор», и «депутаты» сойма прекрасно понимали, что их «государство» просуществует не более нескольких часов. Так и случилось.

Что было дальше? Г-н Петров пишет, что после провозглашения Карпатской Украины Волошина «интернировали в Прагу». Это не совсем так. Объявив себя президентом, «монсеньор» тут же сбежал в Румынию. Оттуда перебрался в Югославию. Затем… в гитлеровскую Германию. Он мог уехать в любую страну, но предпочел служить «великому фюреру». Некоторое время Волошин пребывал в Берлине. Потом уехал в оккупированную нацистами Прагу. Никто его там не интернировал. «Монсеньор» работал в Украинском вольном университете (УВУ). Когда Германия напала на СССР, он обратился к Гитлеру с письмом, скромно предлагая себя на пост президента занятой немецкой армией Украины. Заодно советовал фюреру ликвидировать в Украине православную церковь и заменить ее католической (тайная мечта многих украинских «патриотов»). Но, как известно, у Гитлера были иные планы.