Фауст - Иоганн Гёте

Забота исчезает.

Мы, сестры седые, назад повернем.

С тобой неразлучны всегда мы вдвоем.

За вами ступает Нужда по пятам.

Затянуты тучами звезды и твердь,А там, на большом расстоянье, а тамВыходит навстречу сестра наша, Смерть.

(Уходят.)

Четыре были и остались три.Я речь их смутно слышал изнутри.Нужду упоминали, звезды, твердьИ в заключенье, как бы в рифму, — смерть.Еще за мною призраки снуют,Я все еще не вырвался из пут!О, если бы мне магию забыть,Заклятий больше не произносить,О, если бы, с природой наравне,Быть человеком, человеком мне!Таким я был, но преступил устав,Анафеме себя и жизнь предав.Теперь все привиденьями полно,И поделом, оно не мудрено.Ведь даже если мы разумны днем,Нас ночь пугает нехорошим сном.Услышу на прогулке поутру —Прокаркает ворона, — не к добру!Поверьями кругом опутан свет,Все неспроста, и все полно примет.И мы дрожим, и всюду колдовство.Дверь скрипнула. Не вижу никого.

(Настороженно.)

Здесь кто-то есть?

Есть кто-то, спору нет.

Но кто же это?

Некто, вот ответ.

Уйди!

Я там, где надо, нахожусь.

К заклятьям не прибегну и сдержусь.

Если внять мне не желаешь,Сердцем ты меня узнаешь.В разных видах, я вездеВсех держу в своей узде.Я на море и на сушеПовергаю в малодушье,Незнакома, незвана,Всем судьбой предрешена.Что, ты Заботы не знавал в былом?

Я шел всю жизнь беспечно напроломИ удовлетворял свои желанья,[245]Что злило, оставлял я без вниманья,Что умиляло, не тужил о том.Я следовал желаньям, молодой,Я исполнял их сгоряча, в порыве.Тогда я жил с размахом, с широтой,Ну а теперь — скромней и бережливей.Я этот свет достаточно постиг.Глупец, кто сочинит потусторонний,Уверует, что там его двойник,И пустится за призраком в погоню.Стой на своих ногах, будь даровит,Брось вечность утверждать за облаками!Нам здешний мир так много говорит!Что надо знать, то можно взять руками.Так и живи, так к цели и шагай,Не глядя, вспять, спиною к привиденьям,В движенье находя свой ад и рай,Не утоленный ни одним мгновеньем!

Кто в мои попался сети,Ничему не рад на свете.Солнце встанет, солнце сядет,Но морщин он не разгладит.Все пред ним покрыто мраком,Все недобрым служит знаком,И плывет богатство мимоУ такого нелюдима.Полон дом, — он голодает,Копит впрок, недоедает,Тихо усидеть не может,Черный день его тревожит.Будущее роковоеНе дает ему покоя.

Отстань! Меня ты этим не проймешь.Мне надоели эти прибаутки.Но, слушая унылый твой долбеж,Умнейший может тронуться в рассудке.

И колеблется тупица,Думая, на что решиться.У него на полдорогеМогут подкоситься ноги.Положенье все серьезней,Он повсюду видит козни.Злой, пришибленный, кургузый,Он себе и всем в обузуИ живет наполовину,Полутруп, полуруина.За ничтожность, за блужданья,За безволье, за шатанье,За сомненья, за смешеньеПолусна и полубденьяОн достоин без пощадыУготованного ада.

Навязчивые страхи! Ваша власть —Проклятье человеческого рода.Вы превратили в пытку и напастьПривычный круг людского обихода.Дай силу демонам, и их не сбыть.Не выношу их нравственного гнета.Но больше всех бессмыслиц, может быть,Я презираю власть твою, Забота!

Так ощути ту власть краями век!Плачу тебе проклятьем за презренье.Живет слепорожденным человек,А ты пред смертью потеряешь зренье.

(Дует ему в глаза и исчезает.)[246]

Вокруг меня сгустились ночи тени,Но свет внутри меня ведь не погас.Бессонна мысль и жаждет исполненья,И жив распорядителя приказ.Вставайте на работу дружным скопом!Рассыпьтесь цепью, где я укажу.Кирки, лопаты, тачки землекопам!Выравнивайте вал по чертежу!Награда всем, несметною артельюРаботавшим над стройкою плотин!Труд тысяч рук достигнет высшей цели,Которую наметил ум один!

Большой двор перед дворцом

Факелы.

Впереди Мефистофель в качестве смотрителя работ.

Эй, эй, сюда, сюда скорей,Сюда, народ понурый,Из жил, и связок, и костейСкроенные лемуры!

Куда нас хочешь посылай,Но, в некотором роде,Слыхали мы, что целый крайНам отдан под угодья.Мы взяли колышки для вехИ цепи для промера,Но для чего ты звал нас всех,Забыли землемеры.

Я вам работу дам одну;Меж вами рослый самыйПускай растянется в длину,По нем и ройте яму.Как рыл отец ваш для отцаКладбищенскую глину,Переселенцу из дворцаКопайте домовину.

В дни молодости и проказНа все хватало силы.Где можно, я пускался в пляс,И все мне с рук сходило.Дала мне старость по горбу,И в яму я свалился.И вылетело все в трубу,В гробу я очутился.

Как мне приятен этот стук лопат!Рабочие, их разобрав, толпоюКладут границу бешенству прибояИ, как бы землю примирив с собою,Возводят, вал и насыпи крепят.

На мельницу мою ты воду льешь.Плотиной думая сковать буруны,Морскому черту, старику Нептуну,Заранее готовишь ты кутеж.В союзе с нами против вас стихии,И ты узнаешь силы роковые,И в разрушенье сам, как все, придешь.

Надсмотрщик!

Здесь!

Усилий не жалей!Задатками и всевозможной льготойВербуй сюда работников без счетуИ доноси мне каждый день с работы,Как подвигается рытье траншей.

На этот раз, насколько разумею,Тебе могилу роют, — не траншею.

Болото тянется вдоль гор,[248]Губя работы наши вчуже.Но чтоб очистить весь простор,Я воду отведу из лужи.Мильоны я стяну сюдаНа девственную землю нашу.Я жизнь их не обезопашу,Но благодатностью трудаИ вольной волею украшу.Стада и люди, нивы, селаРаскинутся на целине,К которой дедов труд тяжелыйПодвел высокий вал извне.Внутри по-райски заживется.Пусть точит вал морской прилив,Народ, умеющий бороться,Всегда заделает прорыв.Вот мысль, которой весь я предан,Итог всего, что ум скопил.Лишь тот, кем бой за жизнь изведан,Жизнь и свободу заслужил.Так именно, вседневно, ежегодно,Трудясь, борясь, опасностью шутя,Пускай живут муж, старец и дитя.Народ свободный на земле свободнойУвидеть я б хотел в такие дни.Тогда бы мог воскликнуть я: «Мгновенье!О как прекрасно ты, повремени!Воплощены следы моих борений,И не сотрутся никогда они».И это торжество предвосхищая,Я высший миг сейчас переживаю.

Фауст падает навзничь. Лемуры подхватывают его и кладут на землю.