Некоронованные короли Америки - Валентин Зорин

Уолл-стритские зубры не на шутку встревожились в связи с наскоками калифорнийского горлохвата. В печать просочились сведения о тайной встрече, состоявшейся между Джоном Пирпонтом Морганом-младшим и Амедео Джаннини. Последний был вызван в резиденцию грозы всех американских предпринимателей. Воротила в категорической форме предложил Джаннини прекратить операции на восточном побережье. Несколько оробевший калифорниец стал приводить доводы, подтверждавшие его право заниматься бизнесом в этом районе страны.

В ответ он услыхал: «Правы вы или нет, вы должны делать то, что вам говорят здесь. Возможно, то, что вы утверждаете, и имеет определенные основания. Но все же, если вы не будете следовать моим приказам, вас раздавят». Откровенно, не правда ли?

Престарелый Морган не бросался словами, и Джаннини почувствовал это очень скоро. Невидимая петля затянулась на его шее, и он потерял все позиции, приобретенные на восточном побережье. Затем по приказу Моргана крупнейшие корпорации изъяли свои 'вклады из банков, принадлежавших Джаннини, что в условиях начавшегося кризиса 30-х годов поставило калифорнийца в положение крайне тяжелое, разметав, словно домик из кубиков, претенциозные планы на создание всеамериканской банковской системы.

Амедео Джаннини вновь сосредоточил свои действия на западе страны. Но и там ожесточившиеся конкуренты не оставляли его в покое до самой смерти. Под их нажимом вашингтонская администрация во времена президентства республиканца Эйзенхауэра издала несколько рескриптов, которые на основании так называемого антимонополистического законодательства предписывали Джаннини разбить свои банки на более мелкие. При этом в роли борцов против монополий выступали не кто-нибудь, а самые могущественные банки Уолл-стрита, которые тем самым наносили удар по опасному конкуренту.

Правда, семейство Джаннини, упорное, цепкое, опирающееся на огромные капиталы и поддержку богатейших калифорнийских предпринимателей, не подставляет правую щеку, получив по левой. Оно тоже, наносит удары по соперникам, причем нередко чувствительные. Считая невыгодным продолжать, как говорят калифорнийцы, «складывать все яйца в одну корзину», джанниниевское семейство решило посадить своего человека и в руководство республиканской партии. С этой целью в 1946 году по личному выбору Амедео Джаннини одного из служащих «Бэнк оф Америка», никому тогда еще не известного Ричарда Никсона, направили в Вашингтон в качестве члена конгресса США.

Человеком, впервые выдвинувшим Никсона на политическую арену, был один из ближайших помощников Джаннини — банкир Герман Перри. Призывая в 1946 году предпринимателей Калифорнии финансировать предвыборную кампанию начинавшего политикана, Перри, как свидетельствует о том печать США, цинично заявил: «Поддержите его, и наш парень Дик станет президентом США в 1956 или 1960 году».

«Наш парень Дик» — это значит парень «Бэнк оф Америка». Кстати, любопытная и многозначительная деталь: все годы, когда «их парень» пребывал в Вашингтоне, занимая пост вице-президента страны, его собственная. деловая контора находилась в Сан-Франциско, и не где-нибудь, а в самом здании «Бэнк оф Америка». Как свидетельствует телефонная книга Сан-Франциско, контора Никсона занимает в этом здании комнаты под номерами 607, 608 и 609.

Как видите, Амедео Джаннини в 1946 году, запуская на политическую орбиту Ричарда Никсона, смотрел далеко и рассчитывал на многое. Ставкой Джаннини был Белый дом. В 1960 году Никсон, выступивший после 8-летнего пребывания на посту вице-президента в правительстве Эйзенхауэра противником Д. Кеннеди на президентских выборах, потерпел поражение.

Однако джанниниевское семейство не собиралось убирать из колоды эту карту, на которую за два десятка лет оно истратило немалые деньги. В 1962 году кандидатура Никсона выдвигается на пост губернатора Калифорнии. Снова поражение, и снова джанниниевские деньги удерживают Никсона на поверхности. В последующие годы, укрепив свои связи и на Уолл-стрите, Никсон выполнил то, что ему предрекалось на 1956 или 1960 годы. На 8 лет позже, но он стал президентом США. И хотя за спиной Никсона стоят теперь не только калифорнийские деньги, «Бэнк оф Америка» все-таки не прогадал. Миллионы, истраченные на организацию политической карьеры Никсона, он возместил сторицей. Не случайно близкий к Морганам — злейшим врагам и конкурентам Джаннини — финансист Эванс заявил, что группа Джаннини «сконцентрировала в настоящее время большую экономическую мощь в руках небольшой группы людей, чем, очевидно, это когда-либо имело место в экономической жизни Соединенных Штатов».

И, наконец, еще один, известный немногим, секрет быстрого обогащения хозяев «Бэнк оф Америка». Казалось бы, что может быть общего между шуршанием банкнот и звуком перебираемых четок, воплями биржевых маклеров и католическими песнопениями. Оказывается, общее есть — и немало. Банковские тайны прячутся обычно за семью печатями в бронированных подвалах, под электронными замками многотонных сейфов. Но есть тайна, которую владельцы «Бэнк оф Америка» хранят особенно ревниво и тщательно. И все же многие весьма компетентные специалисты убеждены, что один из секретов финансовой мощи семейства Джаннини — теснейшая связь его с иезуитами.

Иезуиты невероятно богаты, в их распоряжении находятся огромные ценности, исчисляемые миллиардами долларов. Но не только деньги являются их капиталом. Обширная организация, раскинувшая щупальца по всему миру, строжайшая дисциплина, широкие связи делают иезуитский орден силой реальной и могущественной. Имеются основания считать, что именно иезуиты были одной из пружин, которые помогли ревностному католику итальянцу Амедео Джаннини превратить «Бэнк оф Америка» в крупнейший банк капиталистического мира. А в настоящее время этот банк — один из главных финансовых центров иезуитского ордена.

В мире капитала совмещается, казалось бы, несовместимое. И дело не только в последователях Игнацио Лойолы, прикрывающих свои тонзуры фетровой шляпой дельца, но и в чисто иезуитской подмене религиозных догм бессовестностью менял. Одним словом, союз монахов и банкиров увеличивает и могущество финансистов, и богатства иезуитов.

«Женщина беззащитная, слабая…»

Джанниниевский банк — своеобразный стержень, вокруг которого объединилась одна из самых богатых и могущественных групп американских миллионеров. Капиталы калифорнийских банков в середине 60-х годов составляли огромную сумму — 30 миллиардов долларов, из которых 20 миллиардов приходится на банки Сан-Франциско и 10 на финансистов в Лос-Анджелесе. На вершине финансовой пирамиды Калифорнии находится «Бэнк оф Америка», капиталы которого превышают 15 миллиардов долларов.

Конечно, калифорнийская группировка американских предпринимателей не является чем-то монолитным и единым. Так же как на Уолл-стрите, в Чикаго, Кливленде, Далласе, здесь идет ожесточенная грызня за каждую долларовую кость. Грызутся хозяева концернов и банков, между собой схватываются представители богатейших семейств, прорывается наружу глухая вражда и внутри самих этих семей. За примерами ходить недалеко.

Еще в 1936 году старый Джаннини сделал своего сына Лоуренса Марио президентом главного банка семейной империи. Когда в 1949 году Амедео Джаннини отправился к праотцам, ему наследовали сын и дочь Клэр — по мужу Гофман. Но, умирая, Амедео Джаннини распорядился таким образом, что первые роли в семейном бизнесе отвел не сыну, а дочери. С юных лет отец приучал Клэр к бизнесу. За большие деньги он откупил место маклера на нью-йоркской бирже, дав возможность дочери изучать все тонкости плетения финансовой паутины. Юная леди оказалась особой, достойной своего отца. Изворотливая, лицемерная, бессердечно-жестокая, она по его поручению осуществляла операции, за которые взялся бы далеко не всякий делец-мужчина. Так или иначе, но старый банкир, сравнив деловую хватку сына и дочери, счел за благо, разделив между ними ответственность по руководству семейным бизнесом, первое место отвести дочери.

Глубоко уязвленный, Лоуренс Марио Джаннини начал упорную борьбу с родной сестрой. Трудно сказать, чем закончилась бы эта борьба, если бы спустя три года после смерти отца, в возрасте 57 лет, Марио Джаннини внезапно не умер. Оказавшись с тех пор во главе огромного бизнеса, перешагнувшая ныне уже за 60, предпринимательница руководит им твердой рукой.

После смерти отца и сына Джаннини кое-кто счел, что Клэр Джаннини-Гофман можно сбросить со счетов. Некоторые специалисты поспешили объявить, что она остается во главе банка, так сказать, по традиции, из уважения калифорнийских банкиров к имени ее отца. Наивность такой точки зрения очевидна. В чем, в чем, а в сентиментальности банкиров упрекнуть нельзя.