Красный тряпочник (СИ) - Афонин Владислав

Ни сотрудники ВАИ, ни бойцы отделения практически ничего не знали о прибывших исследователях космоса. Лишь по типу скафандров они косвенно могли догадаться, чем занимается дуэт за пределами Земли. Кроме того, сопровождавшие и встречавшие были только в курсе, как обращаться к этим людям: их приказывали называть полковник Ф. и майор Ш. Буквы «Ф» и «Ш» синим также вывели на предплечьях соответственно. Неизвестно, были ли то сокращения реальных фамилий или оперативных псевдонимов.

— Товарищ полковник, товарищ майор! Здравия желаю! — командир отделения приветствовал старших по званию, взяв под козырёк.

— Здравия желаю! Вольно, бойцы. — Полковник Ф. поднял руку, поприветствовав военных. Голос его оказался характерно приглушён скафандром и звучал, словно из-под противогаза.

Майор Ш. взглянул наверх. На гигантском стартовом комплексе, сложной совокупности прочнейших металлических ферм, вертикально застыло одно из новейших чудес научно-технического прогресса. Детище лучших русских умов из ЦАГИ[1], НПО «Энергия» и НПО «Молния» — многоразовая транспортная космическая система, сокращённо — МТКС, готовилась к взлёту. Данная МТКС состояла из двух ключевых элементов: ракеты-носителя сверхтяжёлого класса «Энергия» и корабля-ракетоплана «Буран». Даже для людей, уже много лет работавших с этим монументальным изобретением, каждый раз захватывало дух при его виде, особенно вблизи или внутри. «Буран» при помощи «Энергии» рвался прочь из колыбели человечества, готовясь активно участвовать в освоении Вселенной.

— Всё готово, товарищ полковник. Прошу. — Командир отделения и ещё двое военных сопроводили космонавтов к лифту. Ф. и Ш. зашли на стальную платформу, и сзади закрылись створчатые двери. Устройство поехало вверх, а бойцы внизу спешно двинулись в сторону приземистого бункера.

«Внимание, внимание! Экипаж прибывает на космический аппарат. Повторяю: экипаж прибывает на космический аппарата. Всему персоналу приготовиться!» — через всего громкоговорители на космодроме прозвучал властный голос.

— Мм, ну и буря! — пожаловался командиру Ш. Как космонавт и просто крайне ответственный человек, он беспокоился из-за плохой погоды.

— Не волнуйся. Сейчас сто процентов разгонят! — подбодрил товарища Ф.

Ф. и Ш. вышли из лифта, аккуратно прошлись по хлипкому мостику, соединяющему платформу с «Бураном» и беспокойно раскачивающемуся под полусотметровой пропастью, вошли в космолёт и удачно разместились в креслах экипажа.

— «Земля», это Ф., позицию на «Севастополе» занял, — доложил штабу полковник.

— «Земля», это Ш., позицию на «Севастополе» занял, — доложил майор.

— «Севастополь», это «Земля». Слышим вас хорошо. Начинаем проверку всех систем, — предупредил властный голос, ранее звучавший в громкоговорителях.

— Вас понял, — одновременно ответив, Ф. и Ш. стали включать различные кнопки и тумблеры.

На проверку ушло два с половиной часа. Песчаную бурю разогнали при помощи специальной аппаратуры, и теперь Байконур вовсю освещало ярко-жёлтое солнце. Вдалеке летали военные вертолёты, видимо, патрулируя местность. Все системы оказались в порядке, за исключением одного компонента. Ф. и Ш. покрылись потом, долго сидя в одной позиции в не самом естественном для человека положении. Хотелось уже побыстрее начать.

— «Севастополь», у нас какие-то мелкие неполадки с «Гелиосом». Надо проверить, — доложили из штаба.

— «Земля», вы понимаете, я не могу выдвинуть «Гелиос», пока «Севастополь» прикреплён к «Тавриде». Смогу это сделать только в открытом космосе, — отозвался Ф.

— «Севастополь», ну не откреплять же аппарат от «Тавриды» и прерывать миссию из-за незначительной ситуации… — посетовали в штабе. — Давайте-ка проверьте «Гелиос» удалённо, в экспресс- и продвинутом анализе. Особое внимание омикрон- и тау-режиму.

— Есть проверить «Гелиос», экспресс-анализ, продвинутый анализ, — кивнул полковник Ф. и осуществил ряд манипуляций с приборами. Один из экранов на панели управления мигнул зелёным, появился сложный математический расчёт. «Буран» вздохнул чем-то внутри, словно живой организм. Ф. включил аналогичное изображение на экране Ш. и обратился к товарищу: — Это больше по твоей части, майор.

Ш. глянул на расчёт, поразмыслил, ткнул толстым из-за перчатки скафандра пальцем по кнопке с изображением стрелочки, и на экране появились круговые и столбчатые диаграммы. Майор ознакомился с картинками, вжал стрелочку в панель управления ещё раз. На зелёной сетке в режиме онлайн без резких колебаний стал чертиться простой линейный график.

— Линзы мы не могли так быстро сжечь… — Тихо пробубнил полковник, будто перед кем-то оправдываясь. Он время от времени с опаской поглядывал на самопроизводящийся график, боясь обнаружить на нём что-то нехорошее. — Тем более техники всё по пятьсот раз осматривают после приземления.

Прошло ещё полминуты, как майор заговорил:

— Никак нет, я никаких отклонений не наблюдаю. «Гелиос» готов к работе, и мы получим абсолютно все изображения, которые надо.

— Ну что ж, «Севастополь», тогда готовьтесь к старту, — приказал молчавший, но внимательно слушавший до этого переговоры сослуживцев начальник. — Ваши цели определены, проверка всех систем завершена.

— Есть приготовиться к старту, «Земля». — Полковник Ф. легонько ударил ладонью по большой жёлтой кнопке на боку приборной панели.

Через несколько минут «Энергия» долгожданно заурчала, по «Бурану» прошла небольшая вибрация. Фермы отсоединились от МТКС и стали опускаться прочь от ракеты и космического корабля. Раскалённые пары ядовитого газа стали яро вырываться из сопл. Комплекс, было, покачнулся, но благополучно остался стоять на месте. Напряжение, пусть привычное и вполне рабочее, росло.

— Внимание, пошёл обратный отчёт, — снова прозвучали громкоговорители на Байконуре. — Десять. Девять. Восемь. Семь… Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один… Старт!

— «Севастополь», зафиксирован отрыв от поверхности, вы нормально взлетаете, — раздалось уже непосредственно в наушниках. — Удачи, товарищи!

МТКС величественно оторвался от земли, и тяжёлая «Энергия» с задорным свистом и громоздким грохотом повела своего брата «Бурана» в бесконечные космические просторы. Пока ракетоплан не действовал, как самостоятельный игрок, а вёл себя, как не способный ни на что повлиять пассажир самолёта или ведомая рыба-прилипала. Внутри постоянно потряхивало.

— Как на аэровелосипеде прокатиться? — пошутил Ф., обратившись к Ш. Майор пребывал в задумчивости и не ответил командиру.

— «Севастополь», всё проходит просто прекрасно, — на другом конце вновь оживился штаб. — Скоро войдёте в стратосферу. Следующий сеанс связи после отсоединения «Тавриды» и выхода на орбиту, приём.

— Вас понял, «Земля». Конец связи! — Полковник Ф., прижатый ремнями безопасности, откинулся в кресле.

––—––

Тёмная великая бескрайность раскинулась вокруг белоснежного «Бурана», который, словно крошечная пылинка на фоне бесконечного мироздания, будто очень медленно плыл сквозь безжизненный вакуум. На самом деле чудо русской научно-технической мысли двигалось очень быстро по человеческим, а не вселенским меркам и уже готовилось выскочить за пределы Казахстанской ССР, откуда начинало свой плановый, но не менее от этого грандиозный полёт.

— И всё-таки хрупкий наш шарик, а, товарищ полковник? — Майор Ш., замечтавшись, никак не мог не полюбоваться на родную планету с огромной высоты. Сейчас Земля напоминала не диск и не шар, а гигантский океан, чей синий горизонт сменялся чёрным ночным небом. Огромные облачные скопления напоминали волны, а материки — рифы, и создавалось ощущение чего-то крошечного, уязвимого, но всё равно уютного.

— Из космоса всё выглядит намного романтичнее, чем на земле, товарищ майор. На орбите кажется, что всё идеально, и нет никакого шума или суеты… Ни войн, ни цунами, ни землетрясений. — Ф. переключил пару стальных тумблеров. — Так, давай-ка свяжемся с «Землёй», что-то сами они не выходят на связь.