Творения, том 2, книга 1 - Иоанн Златоуст

4. И не только то удивительно, что Он отпускает нам, но и то, что не открывает их, не делает их явными и общеизвестными, не заставляет нас выходить на середину и объявлять свои прегрешения, но повелевает отдавать отчет Ему одному и исповедоваться перед Ним. Если бы кто из мирских судей предложил кому-нибудь из пойманных разбойников или раскапывателей могил рассказать свои преступления, и, таким образом, избавиться от наказания, то они со всей охотой приняли бы это, презирая стыд ради своего спасения. А здесь не бывает ничего такого, но Бог и отпускает грехи, и не заставляет объявлять их в присутствии других, но требует только одного, чтобы сам получающий отпущение познал величие дара. Посему, не нелепо ли, что тогда как Он, благодетельствуя нам, довольствуется одним нашим свидетельством, мы, оказывая Ему служение, стараемся иметь других свидетелями этого и делаем иное на показ? Итак, удивляясь Его снисхождению, будем оказывать должное с нашей стороны, и, прежде всего прочего, будем обуздывать невоздержанность языка и не говорить непрестанно, ибо "при многословии не миновать греха" (Прит. 10:19). Если ты имеешь сказать что-нибудь полезное, то раскрой уста; если же нет ничего необходимого, то молчи; это – лучше.

Ремесленник ли ты? Пой псалмы, сидя. Но ты не хочешь петь устами? Делай это мыслью. Псалом – великий собеседник; от этого ты не подвергаешься ничему опасному, но и в мастерской будешь сидеть, как в монастыре, потому что не удобство мест, но строгость нравов доставляет нам спокойствие. Так Павел, занимаясь рукоделием в мастерской, не потерпел никакого вреда для своей добродетели. Итак, не говори: как я, ремесленник и бедняк, могу любомудрствовать? Потому-то особенно ты и можешь любомудрствовать, что для благочестия бедность нам пригоднее богатства и деятельность – праздности, а невнимательным богатство служит даже препятствием. Когда нужно укротить гнев, погасить зависть, обуздать ярость, совершить молитву, оказать скромность и кротость, благорасположение и любовь, тогда бедность может ли быть препятствием? Чтобы достигнуть этого, нужно не серебро расточать, но проявлять добрую волю. Милостыня особенно нуждается в деньгах, но и она в большем блеске обнаруживается при бедности; так, положившая два обола была беднее всех людей, однако превзошла всех (Лук. 21:2-4). Итак, не будем считать богатство чем-либо великим и не станем думать, будто золото лучше грязи; достоинство вещества зависит не от естественных свойств его, но от нашего мнения о нем. Кто тщательно будет исследовать, тот найдет, что железо гораздо необходимее золота, так как последнее не имеет никакого приложения к жизни, а первое доставляет нам много пользы, помогая в бесчисленных ремеслах. Но для чего я делаю сравнение между железом и золотом? Даже и простые камни нужнее драгоценных, так как из последних не может быть ничего полезного, а из первых сделаны и дома, и стены, и города. Покажи мне, какая может быть польза от жемчужин, или лучше, какого не может быть от них вреда? Чтобы тебе носить одно такое зерно, тысячи бедных томятся голодом; какое же ты найдешь оправдание, какое прощение?

Ты желаешь украсить лицо свое? Украшай его не жемчугом, но целомудрием и скромностью; тогда мужу приятнее будет смотреть на тебя. То украшение обыкновенно дает повод к ревности, вражде, несогласию и ссорам, – а нет ничего неприятнее лица подозреваемого, – украшение же милостыней и целомудрием удаляет всякую худую мысль и привязывает супруга крепче всяких уз. Не столько природа делает лицо красивым, сколько расположение взирающего на него; а расположение обыкновенно ничем так не приобретается, как целомудрием и скромностью. Таким образом, хотя бы жена была красивой, но, если муж чувствует к ней ненависть, то она будет казаться ему гнуснейшей из всех; напротив, хотя бы она и не была благообразной, но, если муж к ней расположен, то она будет казаться ему красивейшей из всех, потому что мнение зависит не от естественных свойств видимого, но от расположения видящих. Итак, украшай лицо целомудрием, скромностью, милостыней, человеколюбием, любовью, приветливостью к мужу, кротостью, смирением, терпеливостью; вот краски добродетели; ими ты привлечешь любовь не людей только, но и ангелов; за них восхвалит тебя Сам Бог; когда же Бог будет благоволить к тебе, то, конечно, Он привяжет к тебе и мужа. Если "мудрость человека просветляет лицо его" (Еккл. 8:1), то, тем более, добродетель жены просветит лицо ее. Если же ты считаешь великим свое украшение, то, скажи мне, какая будет тебе польза в тот день от этих жемчужин? И нужно ли говорить о том дне, когда можно показать все это и в отношении к настоящему? Так, когда некоторые, обвиняемые в оскорблении царя, были привлечены в судилище и подвергались крайней опасности, тогда их матери и жены, сняв с себя ожерелья, и золотые вещи, и жемчуг, и все украшения, и золотые одежды, и надев простую и бедную одежду, посыпав себя пеплом и повергшись перед дверями судилища, таким образом преклоняли (к милости) судей. Если же и в здешних судилищах золотые украшения, жемчуг и разноцветная одежда могли бы изменить и предать, а скромность, кротость, пепел, слезы и бедные одежды скорее склоняют судей, то тем более будет это на том неподкупном и страшном суде. Какой, скажи мне, ты в состоянии будешь дать ответ, какое оправдание, когда Господь станет осуждать тебя за этот жемчуг и выведет на середину бедных, погибших от голода? Посему, Павел сказал: "не плетением волос, не золотом, не жемчугом, не многоценной одеждой" (1 Тим. 2:9), так как с этой стороны может быть измена; и даже если бы мы и постоянно пользовались ими, то, при смерти, во всяком случае, лишимся их. Напротив, добродетель доставляет всякую безопасность; она не изменяет и не отпадает, но и здесь делает нас более безопасными, и туда сопутствует нам. Хочешь ли приобрести жемчужины и никогда не лишаться этого богатства? Возьми все украшения и передай их через бедных в руки Христовы. Он сбережет для тебя все богатство и, когда тело твое воскреснет с великой светлостью, тогда Он доставит тебе богатство лучшее и украшение большее, нежели настоящее – ничтожное и смешное, Подумай, кому ты хочешь нравиться и для кого надеваешь это украшение, – чтобы канатчик, медник и лавочник взирая на тебя, удивлялись? И ты не стыдишься и не краснеешь, показывая себя тем, которых не считаешь достойными даже твоего привета, и делая все это для них?

Каким же образом тебе презреть весь этот мнимый блеск? Если вспомнишь слова, произнесенные тобой при совершении таинства: "отрекаюсь от тебя, сатана", и гордыни твоей, и служения тебе. Страсть к украшению драгоценными камнями есть сатанинская гордость. Ты получил золото не для того, чтобы связывать им тело, но чтобы освобождать и питать бедных. Итак, чаще повторяй: "отрекаюсь от тебя, сатана". Ничего нет надежнее этого изречения, если мы будем оправдывать его делами.

5. Узнайте это и вы, намеревающиеся принять таинство, прошу вас, потому что это изречение есть договор с Господом. Как мы, покупая рабов, наперед спрашиваем самих продаваемых, желают ли они служить нам, – так делает и Христос: намереваясь принять тебя в служение, Он наперед спрашивает, желаешь ли оставить того свирепого и жестокого тирана, и принимает от тебя договорные условия, потому что власть Его не соединена с принуждением. И посмотри на человеколюбие (Божье)! Мы прежде, нежели отдадим плату, спрашиваем продаваемых, и когда узнаем их желание, тогда и отдаем плату; а Христос не так, но Он уже отдал плату за всех нас, драгоценную кровь Свою, – "ценой", говорит (апостол), "куплены" (1 Кор. 7:23), – и, однако, не принуждает тех, которые не хотят служить Ему; если не угодно тебе, говорит Он, и сам собой добровольно не хочешь записаться на службу Мне, Я не принуждаю и не заставляю. Притом мы отнюдь не решаемся покупать дурных рабов, если же когда и решаемся, то покупаем их с дурным намерением и такую даем за них и цену; а Христос, искупая рабов неблагодарных и беззаконных, заплатил за них цену, как за самого лучшего раба, даже гораздо большую, настолько большую, что ни словом, ни мыслью невозможно представить ее величия, – ведь не небо и землю и море дал Он, но, – что драгоценнее всего этого, – заплатил кровью Своей и, таким образом, искупил нас; и после всего этого Он не требует от нас ни свидетелей, ни рукописаний, но довольствуется одним изречением, и если ты скажешь от души: "отрекаюсь от тебя, сатана", и гордыни твоей, то Он получил все. Посему скажем: "отрекаюсь от тебя, сатана", скажем так, как имеющие там в тот день отдать отчет в этих словах, и будем соблюдать их, чтобы этот залог возвратить тогда в целости; а гордыню сатанинскую составляют зрелища, конские ристалища и всякий грех, также наблюдение дней, ворожба и приметы.

А что такое, скажешь, приметы? Иногда кто-нибудь, вышедши из своего дома, видит человека одноглазого или хромого, и принимает это за дурное предзнаменование. Это – сатанинская гордость, так как не встреча с человеком делает день дурным, но греховная жизнь. Посему, когда ты выйдешь, одного только берегись, чтобы тебе не встретиться с грехом; грех подвергает нас падению, а без него и дьявол нисколько не сможет повредить нам. Что говоришь ты? Видишь человека и принимаешь это за предзнаменование, а не видишь сети дьявола, как он вооружает тебя против того, кто не нанес тебе никакой обиды, как он делает тебя врагом брату без всякого справедливого основания? Бог повелел любить и врагов, а ты отвращаешься и от того, кто ничем не обидел тебя, не зная, в чем винить его, и не подумаешь, как это смешно, как стыдно, а еще более, как опасно? Сказать ли еще нечто другое, более смешное? Я стыжусь и краснею, однако вынужден сказать для вашего спасения. Если встретится девица, то говорят: день будет бесплоден; а если встретится блудница, то – счастлив, хорош и весьма прибылен. Вы закрываетесь, ударяете себя в чело и потупляете взоры в землю? Но это нужно делать не тогда, когда произносятся слова, а когда совершаются дела. Посмотри и здесь, как дьявол прикрывает свои козни, чтобы мы отвращались от целомудренной женщины, а приветствовали и любили развратную. Так как он слышал слова Христовы: "всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем" (Матф. 5:28), и видел, что многие преодолевали невоздержание, – то он, желая другим путем опять ввести их в грех, внушил им через такую примету с удовольствием взирать на развратных женщин.