Муж-озеро - Ирина Андрианова

юные девушки, а ты такая некрасивая и не юная, и у тебя никогда — ну почти никогда — никого не было. Как я, Ион, выдержу этот контраст?

— И что тебе следует на это ответить? — Танюша рассмеялась.

Она не только забыла огорчиться прозвучавшей откровенной оценкой самой себя, но теперь даже не удивилась, что Ион все это знает. Это было само собой разумеющимся, словно и об этом было написано в той книге.

Ион облизал ложку.

— Это очень хорошо, что ты одинокая, некрасивая и невостребованная. — Танюша ждала, что эти слова кувалдой прозвучат у нее в голове, но ничего подобного не случилось. Ион улыбался, и она сияла в ответ. — Потому что это лишний раз доказывает, что Бог берег тебя специально для меня. Ну, представляешь, что было бы, если бы ты была помоложе, покрасивее, и у тебя был бы опыт соблазнения мужчин?

— А что было бы?

— Ты была бы другой. Ты могла бы и не заметить меня. А если бы заметила, то не полюбила бы так сильно. Бог все сделал правильно, как он всегда делает. Ты меня ждала всем сердцем. И вот тебе я.

Танюша подумала.

— Ну, а ты? Ведь ты был… э-э… востребован?

— И что же? Разве это не дает мне право быть с тобой рядом, если ты не против? Встречаться когда-то с другими девушками — это ведь не преступление, наказанием за которое следует вечное отлучение от счастья, а?

— Э-э… Наверное, нет.

Пока они болтали, вещи продолжали жить своей жизнью, независимо от Танюши. Грязная походная одежда каким-то образом оказалась в стиральной машине и со стуком закружилась, мелькая за вогнутым стеклом. Рюкзаки разложили свои недра по шкафам и полочкам, а сами аккуратно разместились в щели между стеной и вешалкой. Лыжи заняли свои места в фанерном коробе, некогда сооруженном в прихожей еще танюшиным дедом. Посуда оказалась вымыта, а вскоре была вымыта и сама Танюша. Она не заметила, как и когда все это произошло, и только с удивлением оглядывалась вокруг. Может, это все сделал Ион? Но нет, он же вроде только что сам хвалил ее за расторопность. Неужели это все она сама? Странно, обычно домашние дела были для нее тяжкой обузой. Она бы не успела так споро… Она напряглась и вспомнила, что мельком видела Иона с плоскогубцами в руках, что-то делающим около фанерного короба. Ах да, у него же еще до похода отвалилась дверца, и лыжи бы туда не встали, если бы его кто-то не починил. Значит, это все он… Сладкий туман по-прежнему окутывал Танюшу. Вдруг в просвете его показалась фигура Иона; он был в чистой мятой футболке и коротких штанах. Кажется, это были вещи из крошечного свертка, который Ион еще в походе анонсировал как «на случай, если подвернется баня». Баня не подвернулась, о чем он ничуть не жалел, и вместо нее залез теперь в облупленную, со ржавыми подтеками танюшину ванну и облил себя из душа, у которого болтались сочленения (Танюша видела, как он и там что-то крутит с помощью своего ремнабора).

— Уфф, давно я не был чистым! — довольно улыбался он. — Даже забыл, как это бывает.

Мокрые черные волосы завились на его голове еще сильнее, чем прежде. Танюша жадно впилась взглядом в его фигуру, но тут же стыдливо опустила глаза. Ион нерешительно стоял посреди комнаты, а она уже лежала под одеялом (тоже не заметив, как там оказалась).

— Э-гм… Я могу постелить себе на пол спальник, но… — он сделал хитрое лицо, — во-первых, тебя будет мучить неловкость, что ты не пригласила меня в свою теплую постель. Это отравит тебе всю ночь, чего нельзя допустить. А во-вторых, рано или поздно мы все равно окажемся на этом диване вместе, и ты будешь этому очень рада. Так зачем откладывать?

Танюша затаила дыхание и молча подвинулась, почти вжавшись в стену.

— Не беспокойся, пока у тебя переходный период. Ты вовсе не обязана изображать из себя искушенную женщину, которая не испытывает ни грамма стыдливости, впервые ложась в постель с мужчиной. Тем более, что, слава Богу, это не так. Поэтому, прошу тебя — не бойся бояться, стесняться, дрожать, принять неэстетичную позу, испустить неприятный запах и т. д… Помни, что вся эта совокупность качеств составляет женщину, которая мне нужна. Без каждого из них она будет неполна…

— Даже без неприятного запаха? Это… тоже важно?.. — еле пролепетала Танюша.

Ион рассмеялся.

— Даже. Но главное, она будет неполна без ее страха показаться какой-то не такой, недостойной, неуверенной в себе и прочее. Поэтому ты можешь смело быть неуверенной и испуганной, и спокойно страдать от того, что не умеешь вести себя в постели так, как положено так называемым нормальным женщинам… (Кстати, кто это такие? Мне всегда это было интересно!) Это так и надо, так оно и должно быть.

— Как… как именно должно быть?

— Так, как у тебя есть. Какая ты есть — так и правильно.

Пока Танюша раздумывала над его словами, она и не заметила, как оказалась лежащей у Иона на руке, упираясь носом в подмышку, и вдыхая ее густой, дурманящий запах. Никакое мытье не могло его отбить. Все было точно как в походе. Только теперь это чудо — его тело — было открыто для нее. Она попробовала, не веря себе, провести рукой по его худой груди. Все получилось, и это оказалось не страшно. Может, оно и правда — так надо? Ион поймал ее руку и помог обнять себя за шею.

— Да, но это… — Танюша высунула нос. — Это как-то совсем по-американски, как в голливудских фильмах. Мол, ничего делать не надо, тебя должны любить таким, каков ты есть, — она попробовала наставительно поднять палец. — Мол, у тебя права и все такое… Но это же неправильно! Таким, каков ты есть — слабым и плохим — тебя никто не полюбит. — Она пыталась умно рассуждать, хотя получалось с трудом. — Человек должен над собой работать, чтобы другим нравиться. Он должен, в общем-то, страдать! Быть все время собой недовольным…

Танюша встретилась глазами с Ионом и поняла, что он еле сдерживает улыбку. Тогда она и сама рассмеялась.

— Ну да, ты прав. Страдать — это у меня хорошо получается.

— И такой тоже.

— Э-э… какой? Кто?

— И такой она тоже должна быть — вечно виноватой за то, что она слабая и плохая, и вечно бичующей себя за это, и мечтающей работать над собой, и видящей, что ничего не получается, и отчаявшейся, и надеящейся… — Ион