Витязь особого назначения - Кирилл Кириллов

– Да не может Глеб быть жив?! Я же сам…

– Что? – повернулся к Юрию отец. – Что ты сам?

– Сам нам приказал княжича Глеба убить, – ответил ему входящий в зал Василий. – Да только разве могли мы сотворить такое с княжеским сыном? Да ни за что.

У Святослава отвисла челюсть.

– Ах ты изменник! – вскричал Юрий, выхватил из ножен на поясе кинжал и бросился на Василия.

Ягайло перехватил запястье княжича. Скрутил. Клинок звякнул об пол.

– Он не изменник, а честный и преданный князю и семье человек, а вот ты кто, братец? – разнесся по залу голос Глеба.

Юноша шагнул на свет свечей из окутывающего коридор мрака. Сорвал с головы шлем и порывисто распахнул объятия. Отец шагнул к нему, облапил по-медвежьи, пряча орошенное нежданной слезой лицо в плечо сына. Зашептал что-то в ухо.

Увидев это, Юрий, безвольно висевший в руках Ягайлы, задергался, забился, роняя на пол слюну.

– Я все равно тебя убью, – выкрикнул он в лицо Глебу. – Все равно я буду править Смоленском, а не ты. Понял?!

Святослав оторвался от Глеба и посмотрел на младшего отпрыска долгим тяжелым взглядом.

– Убрать! – коротко распорядился он. – В холодную, на хлеб и воду.

Несколько неизвестно откуда вынырнувших стражников приняли барахтающегося Юрия под руки и поволокли на выход.

– А может, еще в железа заковать? – влез, подобострастно согнув спину, Василий Иванович.

– То лишнее, – отмахнулся от него Святослав и повернулся к Глебу: – Ты всю эту кутерьму затеял, чтоб брата на чистую воду вывести?

– Не я, то Ягайло расстарался. Дюже востер на ум сей витязь, – скромно ответил Глеб.

– А эти что? – Князь кивнул на остальных. И тут взгляд его остановился на болотном воеводе. – И этого тоже в холодную. И заковать.

Несколько стражников призраками появились из-за спины воеводы и завернули ему руки за спину. Грохнула об пол тяжелая булава. Ягайло с недоумением уставился на Святослава и открыл было рот, но княжич его опередил.

– Стой, отец, не надо! – вскричал Глеб. – Это мой боевой товарищ, он мало того, что Ягайле помогал меня вызволять, вперед всех на сечу шел!

Стражники ослабили нажим, но воеводу не отпустили.

– Болотник?

– Болотник. Как есть. И сам к тебе с грамотами приехал и новыми предложениями дружбы от полесского князя, взамен старых.

– Запоздали предложения дружбы, – покачал головой Ольгерд, пуская по стенам солнечных зайчиков зубцами короны.

– Почему это запоздали? – переспросил Глеб.

Ягайло с воеводой подались вперед, чувствуя недоброе.

– Так это… Войско я отправил болотников воевать, – рассеянно произнес Святослав.

– Как войско?! – разом вскричали воевода, Ягайло и Глеб.

– Ну так. Под Можайском рассосалось, я и решил, что раз уж собрано и вооружено, так можно и этот вопрос решить. Чтоб два раза не собираться.

– Да ты что, отец?! – снова вскричал Глеб. – Они ж за мир с нами. И это… Невеста у меня там.

– Невеста? – Святослав потер лицо. – А как же Кунигунда?

– Да Кунигунда эта, она же… Ну, это… А… – отмахнулся Глеб. – Не буду я на ней жениться, я свою любовь в другом месте встретил.

– Выходит, я своими руками сделал то, чего желал меньше всего? Войну устроил? – Князь рассеянно почесал в затылке. – Так что же делать-то? Войско так просто не воротишь. – Святослав переводил растерянный взгляд с Глеба на Ягайлу, с Ягайлы на Ольгерда и обратно.

– Воротить нельзя, остановить можно, – пробормотал Ягайло задумчиво и возвысил голос: – Пиши грамотку, князь.

– Какую грамотку? – не понял Святослав.

– Волею своей, я, князь Смоленский Святослав Иванович, дарую подателю сей грамоты право… – стал диктовать тот, не вдаваясь в объяснения.

– Да погоди ты, хоть перо дай взять…

Они прошли в ту комнату, с которой началось задание Ягайло. Елозя пальцами по гусиному перу, сбиваясь и ставя кляксы, князь написал под диктовку Ягайло текст и поставил размашистую подпись. Приложил княжеский перстень, посыпал лист песком, чтоб впитал лишние чернила, встряхнул и передал Ягайле. Витязь пробежал текст глазами, свернул в трубочку и, засунув за пазуху, двинулся к выходу.

– Стой, я с тобой! – закричал Глеб.

– Так чего стоять? Мчаться со всех ног надо!

– Погодите, – остановил их Святослав. – Понимаю, не время сейчас, но… Спасибо тебе, Ягайло, за все.

Витязь в ответ коротко кивнул, развернулся и, не глядя на Ольгерда, который, казалось, ждал от блудного сына каких-то теплых слов, пошел на выход.

– А ты, Глеб, помни: любит тебя отец, – продолжал Святослав. – Всей душой.

Юноша порывисто обернулся, обнял отца и поспешил за удаляющейся спиной Ягайлы. Оба князя покачали ему вслед головами: Святослав слегка удивленно, мол, вырос сын, Ольгерд сокрушенно, мол, вот ведь как с отцом-то, не то что мой.

Витязь и княжич стремя в стремя мчались к болотному краю. Угольно-черный жеребец Ягайлы тяжело ударял в землю мощными копытами. Серый тонконогий иноходец под Глебом летел, казалось, не касаясь дороги. Завидев их, другие всадники прижимались к обочине и пропускали, крестьяне спешили убрать с пути неповоротливые телеги и нерасторопную скотину.

Ягайло был молчалив и мрачен. За первые несколько часов пути он вообще не проронил ни слова и даже головы не повернул. Глеб поначалу тоже молчал, но позже молодость и живость взяли свое. Он стал вертеться в седле, не зная, как задать мучавшие его вопросы, и наконец решился.

– Ягайло! – позвал он, перекрикивая стук копыт. – Как думаешь, успеем мы их остановить?

– Не знаю.

– А как останавливать будем, если они не начали еще?

– Посмотрим на месте, – пожал плечами витязь.

– А вдруг они начали уже? Вдруг битва там? – спросил Глеб.

– Ну, значит, битва, – неприязненно ответил Ягайло, его больно кольнули интонации Евлампии, прозвучавшие в голосе юноши.

– Так что ж мы делать будем? Как остановим? Ну, на наших-то слово княжье, может, и подействует, а на болотников-то как?

– Да не знаю я, Глеб, не дергай меня, – взмолился Ягайло.

– Ты из-за отца так переживаешь? Да брось, не знаю уж, как там у вас в семействе, но по сравнению с моим наверняка не так все и плохо, меня вон чуть брат родной на тот свет не…

Глеб говорил и говорил о своей семье, пытаясь заглушить другие мысли. То и дело перед его мысленным взором вставал образ Олеси. Что она о нем подумает, что скажет, как посмотрит на него, если смоленская армия нападет на Полесье? И будет даже не так важно, пройдется она по краю огнем и мечом или до последнего ратника ляжет в гиблых болотах. Княжич попытался себе это представить и не смог.