История Биафры - Фредерик Форсайт.

Тем не менее, преднамеренность может быть выявлена, за неимением других внушающих доверие объяснений. Судья может сказать арестованному, которого собирается судить: «Я не могу поверить в то, что вы не понимали… есть много свидетельств тому, что вы знали, какие последствия повлекут за собой ваши действия… несмотря на неоднократные предупреждения вы не сделали ничего, чтобы предотвратить или остановить… и т. д.»    Подобные фразы можно часто услышать в суде, и по закону преднамеренность может быть подобным образом доказана. Поджигатель не сможет оправдаться тем, что не хотел причинить вред людям, после того как он намеренно поджег здание и убил всех, кто находился внутри. Это в какой-то мере относится и к генералу Говону, который заявляет, что ничего не имеет против Ибо — все равно каких — руководителей или простых людей, и который в то же время не способен предпринять никаких действенных мер для того, чтобы изменить поведение своей армии, которое на многих в мире произвело просто шоковое впечатление.

Но время от времени доказательства преднамеренности все-таки выходят на свет Божий, однако проговариваются не отдельные исполнители, а политики, чиновники или контролируемые правительством пропагандистские средства массовой информации федералистов.

Докто Конор О'Брайен 21 декабря 1967 года: «К несчастью, эта (т. е. Говона) просвещенность на высшем уровне не распространяется слишком широко. Передавали высказывание одного офицера полиции Лагоса, который в прошлом месяце сказал, что «количество Ибо нужно здорово сократить»    (Нью Йорк Ревью).

Джордж Т. Орик в книге «Мировая игра в опеку»:   «Гражданские лица в Биафре знают, что почти 10 тысяч человек, не принимавших участия в военных действиях, были за последнее время убиты федеральными войсками в районах боев; поэтому их не удивляет противоречие между тем, что говорится в федеральных радиопередачах из Лагоса, обещающих безопасность, и в гораздо более реалистических передачах радио Кадуны в Северной столице, которое обсуждало окончательное решение проблемы Ибо и мрачно перечисляло имена лидеров Ибо, обреченных на уничтожение. Если свирепые биафрцы не подают и признаков того, что собираются сдаваться, то это потому, что уж они-то, по крайней мере, знают, что сражаются за свою жизнь».  

Главной песней-радиопозывными радио Кадуны, которое контролируется правительством, была песнь на языке Хауса. В переводе она звучит так: «Пойдем и уничтожим их. Мы разграбим их добро, изнасилуем их женщин, убьем их мужчин и оставим их рыдать. Мы довершим погромы 1966 года».  

Эдмунд Шварценбах, «Сюис Ривью оф Эфрика»,   февраль 1968 года: «Беседа с одним из самых импозантных министров позволила гораздо лучше понять политические цели федерального правительства. Министр обсуждал вопрос о реинтеграции Ибо в будущем государстве… Целью войны и решением, собственно говоря, всей проблемы, — сказал он, — будет проведение в будущем политики дискриминации по отношению к Ибо, в их же собственных интересах».   Составляющей подобной политики, кроме всего прочего, будет отделение от восточной Области тех нефтеносных территорий, на которых Ибо не проживали ко времени начала колониального господства (1900 г.), по границам предполагаемого разделения на 12 штатов… Кроме того, для Ибо «свобода передвижений будет ограничена, чтобы предотвратить возможность их нового проникновения в другие районы страны… о том, чтобы оставить Ибо выход к морю в какой бы то ни было форме, — заявил министр, — нет и речи».  

Ссылка на предполагаемый план разделения на 12 штатов показывает, что эта беседа, вероятно, состоялась перед тем, как Восток откололся от Нигерии.

В начале войны один опытный канадский журналист сказал автору: «Я на той неделе разговаривал с Энахоро и спросил его, позволят ли после войны Ибо перемещаться по Нигерии. Он ответил: Армейские парни сказали мне, что не позволят, чтобы больше чем 50 тысяч Ибо когда-либо еще жили за пределами Восточно-Центрального штата».  

Можно провести интересное сравнение с тем, как немцы при Гитлере обращались с евреями. Нацистский план для евреев Германии состоял не из одного, а из трех этапов. Во-первых, дискриминационное законодательство, лишение права на работу и гражданских прав, сопровождающиеся широкомасштабными преследованиями, грабежом и жестокостями. Во-вторых, устройство гетто и полностью еврейских общин, и перемещение этих сообществ на места нового поселения в восточных районах Рейха. В-третьих, окончательное решение путем введения каторжных работ для тех, кто способен работать, и уничтожение тех, кто работать не способен.

В случае Биафры два первых этапа схожего плана были уже завершены, поскольку территория восточных поселений была на самом деле исконным местом проживания Ибо и родственных им народов. Разница же с их точки зрения в том, что они привезли в эти районы оружие и стали защищать себя, к явному возмущению их преследователей. Но даже самые сдержанные и незаинтересованные иностранцы в Биафре давно отбросили всякие сомнения в том, каковы при нигерийской оккупации шансы Ибо на выживание как отдельной этнической группы.

Писателю было бы слишком самонадеянно присваивать себе функции следствия или суда. Свидетельства, приводившиеся в этой книге, да и все свидетельства вообще, это все еще только вершина айсберга. Прежде чем будет нарисована полная картина происшедшего, понадобятся усилия профессиональных следователей в рамках независимого следственного трибунала; эта гора документов должна быть изучена специалистами по праву, прежде чем можно будет вынести решение суда. Но даже так можно только констатировать существование дела «при отсутствии доказательств в пользу противного».  

Однако на этом этапе некоторые выводы можно сделать с абсолютной уверенностью. Первое, в любом случае, нигерийское военное правительство и его глава — Верховный Главнокомандующий — не могут избежать ответственности перед законом. Второе, дела подобного рода уже можно возбудить против конкретных нигерийских армейских командиров за побуждение к явным и многочисленным случаям массовых убийств, далеко превосходящих военную потребность. Третье, обвинение в геноциде слишком серьезно, чтобы распространяющуюся на весь мир власть, которой облекли ООН страны, подписавшие конвенцию, попросили подождать, пока будет проведено расследование post factum, или вовсе не будет проведено никакого расследования. Если эта Конвенция является чем-то большим, чем ненужный клочок бумаги, то чтобы начать расследование, достаточно просто разумного подозрения о том, что осуществляется геноцид. Такое разумное подозрение появилось много месяцев назад, и Объединенные Нации нарушают данную ими самими клятву, воплощенную в статье 1, до тех пор, пока отказываются начать расследование.