Радость отцовская - Елизавета Иващук

Оказавшись в комнате, я забралась на кровать, Нэйле и Флеан тоже заняли привычные места.

— Флеан, форма для нее готова? — Я не помнила, задавала ли этот вопрос раньше, но времени для изготовления формы у нее в любом случае было достаточно.

— Да. И, возможно, ей стоит посетить ванну перед тем, как примерять форму. — Спокойно посоветовала многоликая. Звучало это разумно…

— Дай ей все необходимое и отправь мыться. — Я достала книгу и занялась изучением магии. Нельзя забывать о таких вещах, даже ради развлечений.

Многоликая, вероятно, достала все, что нужно для мытья, и обратилась к Нэйле:

— Возьми это и иди, вымойся. Шампунь от мыла отличить сможешь? — Флеан не иронизировала, спрашивала вполне серьезно. Действительно, кто знает, приходилось ли Нэйле пользоваться такими вещами?

— Смогу. — Значит, приходилось. Скрипнула дверь ванной, зашумела вода, и я перестала обращать внимание на внешние раздражители.

Через некоторое время шум прекратился, и моя игрушка вошла в комнату. Влажные волосы казались почти прямыми, только жесткие пряди по-прежнему были волнистыми. Выглядело это очень необычно, но мило. Цвет стал более темным и насыщенным, как обычно и случается с мокрыми волосами.

Пусть высохнет сначала, а потом переоденется, иначе форму намочит. А после этого отправимся к таинственному директору и потребуем права носить все, что хочется. Жаль, конечно, что надо вести себя тихо, но я уже почти привыкла. Зато никто не мешает вечерами гулять по городу и убивать людей, развлекаться с одноклассниками и есть эльфийские уши. Только глупо, что почти все это приходится делать тайком, совершенно невозможные нормы поведения у врагов.

Я продолжила чтение учебника, периодически поглядывая на старательно сохнущую Нэйле. Она очень быстро свыклась с положением игрушки, кажется, даже еще до того, как узнала о нем. Впрочем, это не делало ее менее интересной. Никакой ум не поможет Нэйле в борьбе с чувствами, слишком сильно влияет дар на носителя. В борьбе против меня — она даже не начнет ее.

Я несколько продвинулась вперед в теоретическом изучении новых, еще недоступных плоскостей. Было бы весело на них прогуляться, но, увы, — пока это невозможно. Придется немного подождать… Хотя три месяца — это совсем немаленький срок. Но я наверняка сумею провести их весело и с пользой.

Нэйле, наконец, высохла, и начала расчесывать волосы. Расческу ей, судя по всему, дала Флеан — едва ли у бедно одетой полукровки могла быть такая ценная вещь.

Волосы, и раньше роскошные, теперь выглядели еще лучше. Цвет стал чуть размытым, каким-то переливающимся, и это завораживало. Я не завидовала только потому, что знала — через пять лет мои волосы будут выглядеть ничуть не хуже. Да и не пошли бы мне такие волны — у Нэйле совсем другой тип внешности.

Полукровка закончила причесываться. Значит, пора заняться формой, сколько можно глядеть на этот кошмар, что на ней сейчас.

— Флеан, дай ей новую форму. Да… И еще что-нибудь из обуви. И нормальную сумку. — Одежда из дорогой ткани и протертые почти до дыр кожаные полусапожки — сочетание, совершенно неподходящее для моей игрушки. То же самое относилось и к ее весьма потрепанной сумке, которая выглядела музейным экспонатом времен реформации. Тогда вещи под влиянием враждебных сил быстро приходили в негодность, часто — вместе с владельцами.

Самыми известными и опасными силами, стоящими на стороне движения реформаторов, были, конечно, технодемоны и отец. Самым серьезным бойцом, а так же великолепным магом и стратегом их противников был Элькарион, некромант, последний из правящей тогда семьи. У него не было шансов на победу, но то, что искусство некромантии, магии крови, и еще нескольких магических дисциплин утеряно сейчас — его заслуга. Как и то, что единственным за много тысячелетий ребенком, имеющим способности к хождению по плоскостям, оказалась я, и то благодаря человеческой матери, а технодемонов все еще только двое.

Элькарион смог почти уничтожить шансы на появление подобных магов. К его несчастью, на тот момент их существовало трое — живых, хотя подобных им истребляли, слишком опасными они могли стать… И стали.

Победа реформаторов привела к уничтожению почти всех взрослых демонов — но Элькарион не был убит. Он возглавлял войско в последней битве, но успел уйти в другой мир за полчаса до поражения, прихватив с собой еще нескольких магов.

Говорят, что он был очень красив — светлые волосы, черные глаза, всегда черная одежда. Но я не хотела бы познакомиться — это опасно для жизни. Надеюсь, этот некромант путешествует далеко от изученных нами миров — попасть же в Ад он больше не сможет. Глупо надеяться на то, что Элькарион мертв — убить демона такой силы почти невозможно.

Вспышка чужих эмоций вывела меня из задумчивости. Нэйле… Почему она так поражена? Впрочем, уже решила что-то для себя и успокоилась.

Я посмотрела на нее. Полукровка застегивала черные полусапожки на невысоком каблуке, украшенные крупными бриллиантами. Не самая любимая пара обуви, и даже не самая дорогая, хотя камни, конечно, очень неплохие. Но я предпочитаю более высокий каблук, и обычную длину голенища.

Похоже, почти стихнувшие эмоции относились именно к обуви. Судя по всему, Нэйле попыталась рассчитать ее примерную стоимость. Странно было только то, что она смогла отличить настоящие камни от стекляшек — полукровка не походила на существо, когда-нибудь державшее в руках драгоценности. Пожалуй, стоит спросить.

— Ты можешь отличить настоящие камни от подделок? — Я сама никогда не спутала бы их, но дома хватало драгоценностей, и отец учил меня в них разбираться.

— Могу. — Нэйле застегнула полусапожки и осторожно встала на ноги. Вся поза говорила о том, что такая обувь ей непривычна.

— Откуда? Ты не похожа на существо, которому приходилось держать в руках драгоценные камни. — Полукровка осторожно прошлась по комнате, внимательно глядя под ноги.

— У моей семьи были драгоценности. А я всегда старалась изучать все, что возможно, даже вопреки желаниям других. — Воспоминание о семье, как обычно, вызвали ненависть. Но бледное личико оставалось спокойным, и голос не дрогнул.

— Ясно. А ты ведь почти не училась в моем присутствии. — Заметила я.

— Нет. Не училась. — Пытаясь подавить чувства, но не теряя внешнего спокойствия, ответила Нэйле.

Она хорошо выглядела. Чудесные волосы, сшитая специально для нее и идеально сидящая одежда, пусть и не лучшего фасона, дорогая обувь. Красивой она не была — слишком юная, как и я, но никто и не ждет этого от ребенка.