Руны судьбы (Осенний Лис - 5) - Дмитрий Скирюк

А на пороге трактирного зала стоял мальчишка. Самый обыкновенный и ничем не примечательный, разве что - очень маленького роста. Он был темноволосый, в драном кожухе и в невообразимо стоптанных башмаках, вертел головой, осматриваясь в сумраке корчмы; в волосах его искрились талые снежинки. Стоял он так всего лишь несколько мгновений, затем нашарил взглядом стол, за которым сидели двое собеседников. Глаза его расширились, он словно бы заколебался в нерешительности, затем приблизился к столу и там остановился.

- Ты - Лис? - спросил он так, будто боялся, что ему ответят "Да".

- Допустим, - кивнул Жуга. От недавнего его волнения не осталось и следа. - И что?

Мальчишка был сильно простужен, часто сглатывал, фразы выходили куцыми и хриплыми. Не отрывая глаз от травника, он зачем-то полез рукой за пазуху, но ничего оттуда не достал, а только будто бы пощупал, на месте ли какая-то вещь.

- Меня зовут Фриц... то есть Фридрих, - представился он. - Меня послал Гюнтер... Гюнтер меня послал. Который трубочист из Гаммельна. Он сказал... что если ты Лис... то ты должен его помнить.

Жуга закрыл глаза. Открыл.

- Гюнтер, - сказал он. - Да. Я помню. Но при чём тут ты?

- Он рассказал мне про мышат. Он мне сказал... что ты должен и нас тоже помнить. Нас троих. Я - Фридрих, - он хлопнул себя ладонью в грудь и выбил хриплый кашель. - Фриц. Тот самый. Я хочу учиться... у тебя. У вас.

Он сказал это и замер, словно испугавшись собственных слов, но затем собрался с духом и уже напрямую заявил:

- Возьмите меня в ученики!

Травник, казалось, потерял дар речи. Он остался сидеть за столом, неподвижен и прям, и лишь неотрывно смотрел на мальчишку, словно бы силился отыскать в полудетском лице знакомые черты. Что-то происходило сейчас в его душе, какая-то внутренняя борьба. На миг Жуга опять закрыл глаза, и Хагг испытал странное чувство, будто бы они за столом не одни, а рядом с ними восседает кто-то третий, невидимый, но от того не менее реальный. Впрочем, ощущенье это быстро схлынуло, оставив только неприятный осадок в душе.

Мальчишка, похоже, тоже расценил молчанье травника как признак нерешительности и поспешил заверить его в серьёзности своих намерений.

- Вы не смотрите, что я маленький, - торопливо заговорил Фриц и, как будто бы боясь, что травник передумает, достал и выложил на стол какой-то сложенный вчетверо листок бумаги и тяжёлый, глухо стукнувший сверток в грязной тряпке, размял до хруста пальцы рук и отошёл назад на два шага.

- Смотрите, я чего могу, - сказал он.

И прежде чем Жуга успел его остановить, он протянул руку к столу, сложил ладонь лодочкой и что-то прошептал.

Фитилёк свечи, стоявшей на столе в закапанной воском большой и пузатой бутылке, вдруг заискрился, вспыхнул и оделся пламенем, неярко высветив лица двух человек, сидящих за столом. Сидящие переглянулись. Старикан за дальним столиком икнул и выпучил глаза. Девчонка выронила швабру.

Парнишка расплылся в улыбке.

- Неплохо, - сдержанно одобрил травник. - Очень неплохо. А теперь погаси.

Фриц закивал и шагнул вперёд, но травник неожиданно остановил его движением руки:

- Не так, - сказал он. - Погаси его так же, как зажёг.

На лице мальчишки отразилось лёгкое замешательство. Впрочем, растерянность его быстро прошла; он снова вытянул руку, потом другую, глубоко вздохнул, напрягся и сосредоточился. Некоторое время он так стоял, хрипло дыша сквозь стиснутые зубы и кусая губу. Выдохнул сквозь зубы пару слов. Свеча продолжала гореть. Он постоял ещё немного, уже открыв и выпучив от напряжения глаза, потом шумно выдохнул, и виновато мотнул головой:

- Не могу.

- Ну что ж, - сказал Жуга. - Будем учиться.

* * *

Спустя ещё примерно полчаса корчма "У Синей Сойки" опустела окончательно. Камин погас. Все те, кто бражничал или закусывал внизу, собрались и ушли, включая даже полоумного Смитте. Немногочисленные посетители, решившие остановиться в ней сегодня, уже давно спокойно спали, убаюканные свистом ветра в своих комнатах наверху, и в их числе не было ни Хагга, ни рыжего травника, ни тем более мальчишки, словом зажигавшего свечу. Прислуга кончила подметать и прибираться в зале, и только с кухни доносился плеск воды и тихий скрежет моечных камней, которыми кухонная челядь отскребала противни.

На галерее скрипнули ступени - брат Себастьян выступил из темноты. Следом за ним шагнул на свет и Томас. Теперь уже нечего было опасаться, что их могли заметить.

- Воистину, - сказал монах с трепетом в голосе, - воистину сегодня Всевышний нам благоволит: это и в самом деле они. Травника, наверное, узнал и ты, а если я правильно понял, то и мальчишка - тот самый, коего мы ищем. Но хватит разговоров. Нам надо торопиться. Возьми свой плащ, Томас, и беги в "Синего Дракона", разыщи Киппера, пускай немедля собирает всех своих людей и движется сюда: у нас есть шанс схватить обоих до рассвета, пока они ещё не ушли далеко.

- Слушаюсь, учитель, - Томас в согласии склонил голову. - Но только... только мне кажется, что в спешке нет нужды, - добавил он и замер, словно бы прислушиваясь к самому себе.

- Нет нужды? - с удивлением и некоторым раздражением переспросил его наставник. - Нет нужды? Что ты хочешь этим сказать, сын мой? Уж не имеются ли у тебя на этот счёт какие-то свои соображения? Быть может, ты их выскажешь?

- Да. В-видите ли, до утра ворота в городе всё равно останутся закрытыми, а все д-дороги зам-метёт метель. А я...

Он замолчал.

- Что - "ты"? - спросил монах.

- Мне к-кажется, что я их... чувствую.

- Что? - брат Себастьян схватил Томаса за плечи и развернул рывком лицом к себе. Дыхание его было прерывистым и отдавало чесноком. - Что ты сейчас сказал? Во имя Всевышнего, мальчик мой, ты в самом деле знаешь, о чём говоришь, или это - всего лишь твоё разыгравшееся воображение?

- Я чувствую его, - уже уверенней сказал Томас. - А м-может быть, обоих. Это б-будто холодно вот здесь, - он коснулся ладонью затылка и виновато моргнул. - Я... Не знаю, почему, но почему-то мне ужасно сложно объяснить. Я д-думал, что это - п-просто сквозняк, но теперь... Вы понимаете, учитель...

Он наконец-то поднял взгляд и посмотрел монаху прямо в глаза.

- Мне к-к.. кажется, я знаю, где теперь его искать.

НИПОЧЕМ

Да, ты можешь впустить в свою комнату

пеструю птицу сомнений

И смотреть, как горячими крыльями

бьет она по лицу, не давая уснуть.

Что мне мысли твои? Эта жалкая нить,

что связала и душу, и тело.

Нет, должно быть моим твое сердце

Твое сердце вернет мне весну.

Э. Шклярскии

Э Шклярскии, Твое сердце вернет мне весну / Немного огня, 1996.

В тот вечер Ялку разбудила тишина. После того, как единорог ушёл, никто из лесных обитателей так и не соизволил больше появиться. Она возвратилась к дому вместе с Карелом, после чего маленький человечек отправился по своим делам, а девушка собрала на стол, но есть не смогла, вместо этого вышла на крыльцо и долго смотрела на звёздное небо.