Ангел тьмы - Калеб Карр

— Что это за чертовщина с ним, Сара? — спросил доктор. — Он что, пьян, или, может, ранен?

— Хуже, — ответила мисс Говард. — Ему пришлось пробежаться. Но насчет письма он прав, доктор. Послушайте-ка, датировано вчерашним числом: «Мур, свинья ты этакая! Я не пожалею времени на доскональное объяснение тебе, какое ты грязное, дерьмовое…»

— Читать эту часть вовсе не обязательно! — запротестовал с дивана мистер Мур.

Мисс Говард лишь улыбнулась и продолжила:

— «…но корреспонденции твоей, стопку коей я обнаружил у себя на столе, вернувшись сегодня из Адирондаков, определенно стоит уделить первостепенное внимание. Шутки в сторону, Джон, послушай меня: если ты действительно в безграничной мудрости своей сподобился впутаться в частное расследование касательно женщины, известной в этом городе как Либби Хатч, — будь осторожен, насколько это вообще возможно. История, что поведал вам мистер Вандербилт, действительно правдива, или, точнее, является общепринятым объяснением ужасающего злодеяния, случившегося здесь немногим более трех лет назад. Трое ее детей были застрелены, предположительно — бродячим помешанным негром, которого не видел никто, кроме миссис Хатч. Двое детишек умерли. Третий ребенок выжил, но онемел. Несмотря на обширные поиски, не удалось обнаружить ни негра этого, ни кого-то, кто хоть краем глаза умудрился его заметить, — тем не менее дело гак и не дошло до коронерского расследования, столь действенна оказалась изобретательность миссис Хатч и столь скудны прочие возможные объяснения. У меня же имелись свои соображения — и, не сомневаюсь, ты догадываешься, какие именно, учитывая те сведения, что есть у тебя самого.

Относительно же прочих вопросов, кои ты расследуешь, могу сказать, что был потрясен, но при этом нимало не удивлен. Женщина эта, сдается мне — одна из самых опасных ныне живущих. Жаль, что так и не удалось убедить в этом никого другого. Ты говоришь, ваше расследование в Нью-Йорке пребывает в некотором застое. Если это действительно так, советую принять сие за знак свыше. Не совершайте более сами никаких прямых действий в отношении Либби Хатч, и, если люди, с которыми ты работаешь, хотя бы отчасти искусны как следователи, не теряй ни секунды и отправляйся с ними сюда. Доктора Крайцлера я, разумеется, знаю по его трудам и репутации, и буду счастлив знакомству с ним.

Телеграфируй, когда вас ждать — если ждать. Я чертовски серьезен, Джон — даже не пытайтесь одолеть эту женщину в неофициальном расследовании. Да будь при вас хоть целое Полицейское управление, считаю своим долгом предупредить — она найдет способ обвести их всех вокруг пальца и убить вас, если до того дойдет. Или оставьте все как есть, или приезжайте сюда — посмотрим, чего сможем добиться совместно. Прочие же действия могут оказаться смерти подобны.

Твой друг Руперт Пиктон».

Мисс Говард сложила листок и поместила его обратно в конверт.

— Это все, — сказала она.

Доктор несколько мгновений сидел не шевелясь, потом обернулся к дивану, где мистер Мур, кажется, пришел в себя.

— Колоритный, похоже, парень этот ваш приятель, Мур.

— Шуточки его не должны вводить вас в заблуждение, — отозвался мистер Мур, встав за сигаретами, а потом садясь к докторову столу. — Это один из самых острых юридических умов, с которыми я вообще сталкивался. Мог заполучить любую работу в штате, но, как дурак, решил вместо того играть в открытую — поднял адский шум в легислатуре штата насчет коррупции в городской конторе окружного прокурора, и его выперли из города, обваляв в перьях. После этого ходили слухи о некотором умственном расстройстве. — Мистер Мур прикурил сигарету. — Никогда не вникал в подробности.

Сайрус заговорил несколько растерянно:

— То есть он хочет сказать, это она застрелила детей?

— Да, — кивнула мисс Говард. — Он, похоже, в этом вполне уверен.

— Новые жертвы в списке, — пробормотал Люциус.

— Может, это они и есть на той фотографии, — ввернул я. — Той, что я видел в секретере, трое маленьких детишек вместе.

— Не лишено смысла, — изрек Люциус. — Не так-то просто вызвать удушье у троих детей, чей возраст позволяет уже оказать сопротивление — и все рассказать, если выживут.

— Но ведь в общую-то картину не укладывается, разве нет? — переспросил все еще сбитый с толку Сайрус. — Она ж убивала только младенцев, как нам известно — потому как не справлялась с ними в таком возрасте.

— Да, тут, конечно, загвоздка, Сайрус, — согласился доктор, поигрывая ручкой на столе. — Но главное сходство остается — на детей напали, и нападающий определенно намеревался их убить.

Маркус издал нечто вроде потрясенного выдоха:

— Не будь все это так ужасно, я бы сказал, что оно начинает становиться смешным…

— Наоборот, Маркус, — заметил доктор. — Эта новость лишь подтверждает укоренившуюся природу ее наклонностей. Ее прошлое согласуется с нынешним поведением. — Голос доктора стал тише, и он изрек фразу, более всего походившую на его девиз: — Разгадки в деталях… — Он встал и посмотрел в окно кабинета на маленький садик за домом. — А детали эти на севере, не здесь. Если нам нужно продвинуться по-настоящему — стоит ехать.

— Разве это дальновидно? — проговорил Люциус. — Если мы уедем, она может решить, что мы уступили ей — и одному богу известно, что тогда может произойти.

— Мы не уедем, прежде чем вы двое не побываете у нее, детектив-сержант, — ответил доктор. — И теперь сможете упомянуть в своем заявлении о нашей осведомленности относительно того инцидента. Нам остается лишь надеяться, что осведомленность сия вынудит ее действовать с еще большей осторожностью. Если же мы останемся здесь, руки у нас по-прежнему будут связаны. Наш подход — прошлое, и мы должны ему последовать.

Снова очень осторожно вмешался Маркус:

— А другое дело, доктор? Как же быть с вашими собственными делами — оставить неразрешенными?

Крайцлер пожал плечами:

— Как вы оба уже сказали, Маркус, я мало что могу предпринять до слушания. Даже будь там какие-то нераскрытые тайны, я уверен, вы бы их раскусили. От того, уеду я или останусь, мало что изменится. — Глядя на него, я заметил, как в лице его появилось нечто вроде горечи. — И, надо признаться, — снова мягко продолжил он, — меня еще никогда так не утомлял этот город. Или его обитатели… — Он быстро взял себя в руки и обернулся к нам. — Отъезд, возможно, — лучшее решение, целиком и полностью.

— Несомненно, — радостно возгласил мистер Мур. — Особенно с учетом направления. Саратога в это время года — подлинный рай. А если вспомнить о… развлечениях…

Все улыбнулись и застонали, а мисс Говард подхватила книгу и запустила ею в мистера Мура:

— Ну конечно, мы понимаем, почему ты так хочешь поехать, Джон, — но у нас будет ничтожно мало времени на твои обычные занятия.

— Я имел в виду лишь наше свободное время! — возразил, заслоняясь, мистер Мур. — Не можем же мы работать днем и ночью, сами понимаете! И давайте признаемся честно, Саратога…

— Саратога — отвратительный вульгарный свинарник, — закончила за него мисс Говард. — Где жирные богатеи предаются азартным играм, обманывают жен и обогащают сводников и проституток. — Резкость этих слов ясно дала понять, что она искренне имела в виду то, что сказала.

— О, да ты просто точь-в-точь твоя подруга Нелли Блай,[38] — заметил в ответ мистер Мур, взмахнув сигаретой. — К тому же я не женат — и не жирен.

— Это лишь вопрос времени, — парировала мисс Говард. — А что до Нелли, все, что она написала об этом презренном месте в «Уорлд» — истина, и надо обладать немалой смелостью, чтобы сие сказать.

— Ну да, — возразил мистер Мур. — Почти той же смелостью, что требуется, чтобы выйти, как она, за семидесятипятилетнего миллионера.

Глаза мисс Говард сузились — казалось, она готова ударить.

— Мистеру Симену не семьдесят пять.[39]

— Нет. Ему семьдесят. — Маркус уточнил, не подумав, но взгляда мисс Говард хватило, чтобы он пожалел об этом. — Ох, простите меня, Сара, но ему и впрямь…

— Боже мой, просто чудо, что люди до сих пор существуют как вид, — горячилась мисс Говард, — с такими приматами, как вы, во главе!

— Дети, дети! — Доктор хлопнул в ладоши. — У нас имеются куда более неотложные дела. Сейчас вечер понедельника. Когда мы сможем быть готовы к отъезду?

— Завтра, — быстро ответил мистер Мур, коему, очевидно, не терпелось оказаться в замечательном американском курортном городе Саратога-Спрингс, где, как уже сообщила мисс Говард, игорный бизнес, проституция и распутство давным-давно вытеснили лечение на водах из главных источников времяпрепровождения.