Пожизненный срок - Лиза Марклунд

Анника зарыла в мох свою яркую сумку и залегла за стволом тонкой сосны.

Ивонна подошла к машине, поставила чемоданы на заднее сиденье и вернулась в дом, не закрыв входную дверь.

Анника ждала в темноте, затаив дыхание.

Потом женщина снова вышла из дома, неся еще два чемодана. На этот раз она подошла к машине с другой стороны и на некоторое время исчезла из вида. В салоне зажегся свет, когда Ивонна открыла заднюю дверь, и Анника видела, как Ивонна укладывает чемоданы на заднее сиденье. Покончив с этим делом, женщина опять вернулась в дом, но на этот раз закрыв входную дверь.

Анника лежала в темноте, не отрываясь глядя на машину, на дом, на дверь и на движущиеся в окнах тени. В лесу было сыро, сильный ветер раскачивал стволы и ветви.

«Я должна помешать ее отъезду. Как мне подобраться ближе?»

Слева была пристройка, из которой Ивонна Нордин выносила вещи, а справа — тропинка, исчезавшая в лесу.

На полпути к дому виднелся колодец с ведром и традиционный ручной насос. От колодца до машины было всего несколько метров.

Анника посмотрела на тени в окне, но не заметила никакого движения.

Она трижды глубоко вдохнула, схватила сумку и, пригнувшись, перебежала к колодцу.

«Как остановить „тойоту-лендкрузер“? Ну почему я ничего не смыслю в машинах?»

Анника порылась в сумке. Нет ли там чего-нибудь, чем можно было бы воспользоваться?

Рука натолкнулась на перочинный нож с лозунгом «„Квельспрессен“ — остро и точно в цель». Этим ножом она изрезала лифчик Соф Е. С. Гренборг.

«Надо перестать так о ней думать — это, в конце концов, ниже моего достоинства».

Анника схватила нож, поколебавшись секунду, подбежала к машине и ткнула лезвием в шину заднего левого колеса. Резина поддалась, и из шины с довольно громким шипением вырвался воздух. Анника сместилась вправо и проколола правую шину. Потом она бегом вернулась к колодцу и только успела залечь, как открылась входная дверь дома.

На пороге появилась Ивонна Нордин, держа за руку маленькую девочку. Ребенок был одет в розовое. На плечи спадали длинные белокурые локоны. Ивонна грубо тащила девочку, споткнувшуюся на ступеньках, но ребенок не протестовал, а послушно шел за женщиной к машине.

«Почему ребенок без пальто в такой холод?»

Анника свернулась в клубок, когда женщина и ребенок приблизились к машине, и перестала дышать, когда они, пройдя мимо боковых дверей, остановились перед дверью багажника. Анника не смела поднять голову, но услышала, как дверь открылась и Ивонна сказала: «Полезай».

Не удержавшись, Анника приподняла голову и увидела, как девочка заползла в машину и улеглась в багажнике, а Ивонна натянула сверху серую ткань и захлопнула дверь.

Потом женщина выпрямилась и постояла на месте, прислушиваясь и глядя по сторонам. Анника нырнула за колодец и закрыла глаза.

«Только бы она не обнаружила проколы! Не смотри на колеса!»

Анника услышала удаляющиеся шаги и осторожно подняла голову.

Женщина шла к дому, очевидно, для того, чтобы выключить свет и запереть двери.

Анника перевела дыхание и бросилась к машине. Открыв заднюю дверь, она сдернула серую ткань, прикрывавшую багажник, и уставилась на лежавшую там девочку.

Ребенок тоже смотрел на нее совершенно безжизненными глазами, и Анника сразу поняла, что это не девочка. Это был бледный, насмерть перепуганный мальчик. На лице был виден свежий шрам. Анника, чувствуя, что ей становится трудно дышать, порылась в кармане куртки и нашла пакет с конфетами.

— Привет, — едва слышно произнесла она. — Хочешь конфет?

Мальчик молча смотрел на нее, веки его дрожали.

— У меня их целый мешок, — сказала Анника. — Они такие вкусные. На, возьми.

Она сунула ребенку в рот зеленую конфету, и мальчик, жуя ее, сел.

— Пойдем со мной, я дам тебе еще, — сказала Анника, беря ребенка на руки.

Прежде чем Анника успела понять, что делает, ребенок оказался у нее на руках, а сама она задернула ткань, закрыла заднюю дверь, метнулась к колодцу, потом, плюнув на сумку, ринулась в лес.

Она снова залегла за тонкой сосной, когда в доме погас свет и открылась входная дверь. Анника вдавила ребенка в мох, сняла куртку и прикрыла ею мальчика.

— Вот так, — сказала она и дала ребенку еще одну конфету. — Они разноцветные. Думаю, что розовые — самые вкусные.

Мальчик взял конфету и отправил ее в рот, а потом прижался к Аннике.

Ивонна Нордин подошла к машине, положила сумочку на переднее сиденье, а потом направилась к задней двери.

«Не открывай! Не открывай дверь! Поезжай!»

Анника изо всех сил пыталась послать женщине заряд мысленной энергии сквозь темноту. Но это не помогло. Ивонна Нордин открыла дверь багажника, отодвинула ткань и обнаружила, что ребенок исчез.

Эта женщина умела двигаться с непостижимой быстротой.

Она бросилась к дому, открыла входную дверь, включила свет и исчезла внутри.

Анника подняла ребенка на руки и бросилась по лесу прочь от дома — сквозь ветер и темные тени. Стало совсем темно, Анника бежала, ничего не видя и то и дело спотыкаясь. Несколько раз она чуть не упала. Наверху свистели и пели на ветру ветви, холод пронизывал до костей.

У Ивонны Нордин наверняка есть винтовка, а может быть, и прибор ночного видения.

Надо скорее убраться отсюда, лучше всего бежать к машине.

С болтающимся из стороны в сторону ребенком на руках она побежала вдоль ручья к развороту. Скользкий мох пружинил под ногами, Анника спотыкалась и падала. «Правильно ли я бегу? В том ли направлении?» Она встала и прижала к себе ребенка, одной рукой обняв его тело, а другой — придерживая светлую головку.

Пуля первого выстрела ударилась в дерево в нескольких метрах справа от Анники.

«Без паники, только без паники. Беги!»

Второй выстрел. Пуля ударила рядом, и уже слева.

«Это охотничье ружье или какое-то другое тяжелое оружие. Из него трудно целиться».

Третья пуля просвистела в нескольких сантиметрах от ее головы.

«В следующий раз она не промахнется. Надо прятаться».

Прижимая к груди ребенка, она упала за какой-то пень.

— Я знаю, что ты здесь! — крикнула Ивонна из темноты. — Твое положение безнадежно. Сдавайся, и я пощажу ребенка.

«Где полиция?»

— У тебя есть еще конфеты? — Мальчик безмятежно смотрел на Аннику сияющими глазами.

— Конечно, — ответила она и принялась рыться в кармане. Руки дрожали так сильно, что она никак не могла ухватить конфету.

Четвертый выстрел. Пуля попала в пень, и отлетевшие щепки ударили Аннику по лицу.

Мальчик заплакал.

— Она страшная, — сказал он. — Она очень страшная.

— Я знаю, — прошептала Анника, и в этот момент лес осветился лучами автомобильных фар. По гравийной дорожке медленно ехал полицейский автомобиль. Грохнул еще один выстрел, со звоном разбивший ветровое стекло полицейской машины. Анника услышала чей-то стон. Машина остановилась, развернулась и выехала из леса так же неожиданно, как и появилась.

«Возвращайтесь, ведь она стреляет в нас!»

Она неподвижно лежала за пнем, прижимая к себе ребенка. Прошла минута. В лесу было тихо. Всякое движение прекратилось. Прошла еще минута, потом еще.

Ноги онемели от сидения в неудобном положении. Анника пошевелила ступнями, чтобы восстановить чувствительность.

— Идем, — шепнула она. — У меня есть машина, мы сейчас туда пойдем.

Мальчик кивнул и крепко обнял Аннику за шею.

Она встала и посмотрела в сторону дома, потом услышала, как взревел двигатель. Джип с включенными фарами тронулся с места.

«Она не может вести машину и одновременно целиться из ружья».

Анника встала, чувствуя, как куртка падает на землю. Она не стала ее поднимать, и вместо этого, как ветер, с ребенком на руках, бросилась бежать к развороту, к полицейским машинам.

В лицо, ослепив, ударил луч прожектора. Анника упала.

— Ты под прицелом, — услышала Анника мужской голос. — Ты вооружена?

— Нет, — с трудом разжимая губы, ответила она. — Но она уходит. Ивонна Нордин только что поехала…

— Ты Анника Бенгтзон?

Она кивнула свету прожектора.

— Кто эта девочка?

Свет погас, и на Аннику упала непроглядная темнота.

— Это не девочка, это Александр Линдхольм.

Ветер пел в верхушках деревьев. В промежутках между облаками виднелись звезды. Всходила луна. Анника, завернувшись в теплое одеяло, сидела за полицейской машиной с разбитым ветровым стеклом. Мальчик уснул, уткнувшись носом Аннике в грудь. Она запрокинула голову, пытаясь посмотреть на небо, но потом все-таки сдалась, закрыла глаза и принялась слушать пение ветра.

Она слышала треск полицейских раций, приглушенные голоса.