На Дальнем Западе - Эмилио Сальгари

— Поглядите на него! — полным торжествующей злобы голосом крикнула пленникам Ялла. — Смотрите, смотрите, вы, щенки!

— Отец! — слился в одно слово крик детей полковника Деванделля, узнавших наконец несчастного…

Да, это был храбрый солдат Соединенных Штатов, тот, кого называли «грозой Дальнего Запада». Это был полковник Деванделль…

Джордж и Мэри рванулись к страдальцу, глядевшему на них полубезумным от страдания взором, но индейцы отшвырнули их в сторону. Несчастные дети упали, словно подкошенные, на грязный пол катакомбы: удар был так жесток, что их нервы не выдержали. Они лишились чувств.

Над их бездыханными телами зазвучал торжествующий, сухой, острый, как лезвие ножа, голос Яллы, женщины — сахэма сиу:

— Послезавтра на рассвете мои мокасины будут украшены скальпами твоих детей от белой женщины, Деванделль! Так я мщу за то оскорбление, которое нанес ты мне когда-то! Ты слышишь меня, мой первый муж?

Новый страдальческий стон, вырвавшийся из измученной груди несчастного полковника, был ответом кровожадной индианке.

— Взять этих бледнолицых! — скомандовала Ялла часовым, показывая повелительным жестом на братьев трапперов, полными слез глазами глядевших на своего злополучного командира. — Привяжите их к столбу пыток рядом. Пусть наши воины потешатся завтра ночью. Они ведь давно не развлекались… Завтра еще подойдут союзники, предоставим удовольствие и им…

ЧИВИНГТОНОВА БОЙНЯ

Где был так счастливо спасшийся агент Джон Мэксим, когда совершались описанные в предыдущей главе события?

Переправившись на другой берег болота, янки без пощады гнал свою великолепную лошадь. Собственно говоря, он сам не знал, куда летел: его душа была полна горя, его мозги отказывались служить. Единственной его мыслью было — не встретятся ли на его пути какие-либо отряды американских войск, чтобы обратиться к ним с просьбой о спасении детей полковника Деванделля, попавших в руки мстительной Яллы. Когда лошадь выбивалась из сил, Джон Мэксим сходил с седла и бросался в траву прерии, не выпуская из рук повода. Ему не хотелось ни есть, ни пить, сон бежал от него, словно гонимый мыслью об ужасных событиях предшествующих дней.

Дав лошади немного отдохнуть, Джон Мэксим снова вскакивал в седло и мчался вперед и вперед, оглядывая полными тоски глазами горизонт.

И вот радостный крик вырвался из его уст: там, далеко-далеко впереди, шел большой отряд, и это были не индейцы, это была регулярная кавалерия. Их было не меньше восьмисот или даже девятисот человек.

Снова мчится как безумный измученный, готовый упасть мустанг. И его всадник, приподнявшись на стременах; кричит и машет широкополой шляпой:

— Братья! Братья!

Это было 29 сентября 1864 года — день, который на Дальнем Западе и до сих пор называют «кровавым днем».

Около полуночи в лагере соединенных индейских племен шло ликование: на кострах жарились угнанные из асиенды Деванделля быки и бараны, и десятки, быть может, сотни краснокожих воинов, дико завывая, вели хоровод вокруг двух столбов, к которым были привязаны злополучные трапперы, братья Гарри и Джордж Липтон. Индейцы еще не приступили к пытке, оставляя это удовольствие напоследок. Но похищенная в разграбленных поселках «агвардиенте», мексиканская водка, лилась рекою, и соблазн был так велик, что в оргии, позабыв осторожность, приняли участие даже часовые: никто не охранял огромного лагеря, где собралась почти тысяча краснокожих, не считая подошедших за последний день женщин и детей. И никто не видел, что к их лагерю беззвучно подвигаются американские солдаты, которых вел агент Джон Мэксим: это был знаменитый третий полк волонтеров Колорадо под начальством полковника Чивингтона.

В нескольких сотнях шагов от беззаботно пирующего лагеря волонтеры остановились. Чивингтон обратился к ним со словами:

— Пусть выйдут вперед те люди, жены и дети которых зверски убиты краснокожими, братья которых скальпированы красными собаками!

Весь полк шагнул вперед и замер на месте.

— Тут, должно быть, тоже есть женщины и дети… Что делать с ними?

— Смерть! — пронесся зловещий шепот.

И через мгновение весь полк, как один человек, обрушился на лагерь трех индейских племен.

Это была знаменитая «бойня Чивингтона»: о сражении не было и речи, потому что индейцы не успели даже схватиться за оружие.

Когда рассвело, в окрестностях развалин монастыря, где еще курились пиршественные костры индейцев, лежали груды изуродованных трупов.

Там были воины, там были женщины и были дети. Пощады не было никому…

Спаслись от истребления лишь очень немногие; среди них был старый воин племени Воронов лжегамбусино Красное Облако. Он умчался в степь, увозя с собой Миннегагу. Другие знаменитые вожди индейцев — Черный Котел, Белая Антилопа и сам беспощадный сахэм арапахо Левая Рука — полегли там, где застигли их штыки и пули волонтеров.

Единственное сопротивление американцам было оказано маленькой группой краснокожих, собравшихся вокруг женщины — сахэма сиу, неукротимой Яллы.

Сквозь ряды кидавшихся на окружающих Яллу индейцев прорвался атлетически сложенный человек с темным лицом и сверкающими глазами.

— Наконец я добрался до тебя, индейская змея! — воскликнул он, вскидывая ружье.

Грянул выстрел, и раненная в грудь Ялла выпала со стоном из седла своего белоснежного коня. Джон Мэксим, это был он, наступил ей на грудь.

— Ты убил меня, но Миннегага отомстит! — успела крикнуть индианка раньше, чем окованный медью приклад карабина раздробил ей голову.

Прошло несколько недель, и мы можем снова увидеть старых знакомцев: в мексиканском штате Сонора на одной из асиенд, полученных полковником Деванделлем в приданое за его второй женой, находился, медленно оправляясь от ран, сам полковник Деванделль, окруженный заботливым уходом. Чудом спасенные волонтерами Джордж и Мэри, оба траппера и, наконец, сам бывший агент Джон Мэксим, уйдя из тех мест, где еще шли военные действия, жили мирной жизнью, пользуясь с таким трудом и такими страданиями заслуженным отдыхом.

А на территории Дальнего Запада все еще шли кровавые битвы: войска Соединенных Штатов вели отчаянную борьбу с краснокожими.

Казалось, потерпевшие страшный урок индейцы трех союзных племен должны были прекратить сопротивление. Но в 1865 году к ним присоединились апачи, потом команчи, и только в 1867 году, когда почти поголовно было истреблено все мужское поколение этих племен, они наконец покорились своей судьбе и сложили оружие.

Так закончилась «великая священная война» краснокожих против бледнолицых.