Воинственные фейри (ЛП) - Валенти Сюзанна

Мои глаза расширились, когда я уставился на эту цифру. На все эти чертовы цифры. На этом листе бумаги было написано безумное количество денег, но я никак не могла понять, какое отношение, черт возьми, они имеют ко мне.

— Я не понимаю… — начала я, но Данте прервал меня.

— Что ты помнишь о том, что произошло, когда Старушка Сэл и этот ее швейцар-bastardo пытались воспользоваться тобой, bella? — мягко спросил он меня.

Я смочила губы, мысленно возвращаясь к тому дню и к тому, что они пытались сделать со мной. То, что я была так близка к тому, чтобы сделать это с Петри, пока эта сука использовала свой дар Сирены, чтобы манипулировать мной. Дрожь пробежала по позвоночнику, и мне пришлось бороться с желанием отгородиться от этих воспоминаний, что я и делала с ними по большей части с тех пор.

— Ты убил их ради меня, Drago, — пробормотала я, прижимаясь к его щеке. — Ты спас меня.

Намек на улыбку украсил его губы, и он провел пальцами по моим сиреневым волосам, наклонившись, чтобы прижаться лбом к моему. — Я всегда буду спасать тебя, amore mio. Хотя мне бы хотелось, чтобы ты не нуждалась в стольких спасениях.

— Я не нуждаюсь, — запротестовала я, отступая назад, и Данте ухмыльнулся, поймав меня за талию, чтобы остановить мое бегство.

— Ну, ты права. Я помог освободить тебя от заклятия и избил этого figlio di puttana[26] до смерти голыми кулаками за то, что он посмел даже подумать о том, чтобы наложить на тебя свои грязные гребаные руки. А потом, когда я немного утолил свою ярость, пролив его кровь, я заставил эту cagna[27] переписать клуб и все ее активы на тебя.

— Ты сделал… что? — я вздохнула, нахмурив брови, пока осмысливала сказанное.

— Я знал, что ты не в том расположении духа, чтобы обсуждать это прямо сейчас, и я хотел поговорить с тобой об этом раньше, carina, но в последнее время столько всего произошло, что это вылетело у меня из головы. Но именно из-за этой женщины Гарет пошел на такой риск. Именно она держала этот долг над твоей и его головой. Я заставил ее страдать перед смертью, и я хотел, чтобы ты заполучила клуб, который причинил столько боли твоей семье.

— Я не знаю, что сказать, — прошептала я, снова опустив взгляд на цифры. Правильно ли я поступаю, принимая это? Или это было равносильно принятию денег за кровь, если я буду наживаться на том самом месте, которое стало началом наших страданий и причиной лжи Гарета?

— Тогда не говори ничего, — Данте забрал у меня бумаги и положил их в карман. — Эти деньги твои. Ты можешь использовать их на все, что захочешь, или даже отдать на благотворительность, если захочешь. Но если кто-то собирался извлечь выгоду из смерти этой суки, то это должна быть ты, bella. Я буду держать это в сохранности, а бизнес будет процветать для тебя, пока ты не определишься с этим.

Мои губы разошлись, но я не знала, что еще я должна была сказать по этому поводу, поэтому просто беззвучно кивнула. Данте наклонился к коробке, которую мы принесли с собой, достал из нее маленький праздничный торт и протянул его мне, а затем с помощью крошечной искры электричества зажег свечку.

— С днем рождения, Гарет, — сказал он тихо. — Надеюсь, ты не возражаешь, что я здесь с твоей сестрой. Если тебе станет легче, это она преследовала меня. Преследовала и донимала, пока ей не удалось запереть меня и…

С моих губ сорвался смех, когда я игриво толкнула Данте и шлепнула его по груди, чтобы отчитать за эту чушь. — Как скажешь, Drago.

— Я оставлю вас двоих поговорить, — с усмешкой сказал Данте, прижимаясь поцелуем к моим волосам. — Папа все равно хочет услышать все о тебе, и у меня полно других членов семьи, которых я могу призвать. Бери столько времени, сколько пожелаешь.

Он отошел от меня обратно к плакучей иве, а я опустила глаза на маленький торт и медленно опустилась на колени, чтобы побыть немного с братом. В конце концов, нам нужно было многое наверстать, и если он действительно здесь и слушает, то я была уверена, что этот разговор может затянуться надолго.

Я положила пирог на край его надгробия и, борясь с комком в горле, подумала о том, сколько, должно быть, стоил этот участок моим Королям и сколько усилий они приложили, чтобы сделать его идеальным.

— Ну, Медведь Гэр, я даже не знаю, с чего начать, — пробормотала я, доставая из коробки простую урну и переворачивая ее в руках.

Рядом с могилой лежал совок, и я подняла его и начала копать ямку в земле, готовясь поместить туда пепел. Возможно, я не была полностью уверена в том, что останки моего брата действительно находятся в этой урне, но если это так, то это было идеальное место для его упокоения.

Я смочила губы и медленно подняла урну с его прахом в руки, прежде чем опустить в яму, которую я вырыла для него. В тот момент, когда я начала засыпать прах землей, свет упал на белый камень в центре урны, и я задохнулась, вынимая его. Я почти забыла об этом странном кристалле, который я нашла среди его вещей, но когда я взяла его в руку, клянусь, я почувствовала себя ближе к нему.

Я сунула камень в карман своего платья, а затем насыпала остальную землю на место его упокоения.

Солнце неуклонно поднималось в небо, пока я сидела и разговаривала с братом, рассказывая ему о своих Королях и о том, что мы делали, чтобы выяснить, что, черт возьми, с ним произошло. Я ругала его за ложь и загадочную чушь и плакала так сильно, что перестала пытаться вытирать слезы. Я смеялась над старыми историями. Свеча на его торте догорела до глазури, а потом я съела ее за него, дразня его за то, что он слишком медлил, чтобы забрать ее себе.

Было что-то катарсическое в том, что я просто позволяла словам литься из меня. В том, чтобы сказать все то, что я хотела бы сказать ему, пока он был у меня, и раскрыть всю ложь и секреты, которые он скрывал от меня. Я жаловалась на дневник и умоляла его дать мне еще несколько подсказок, чтобы помочь разгадать всю эту тайну, но ничего не получила в ответ.

Я не чувствовала его присутствия здесь так, как чувствовала присутствие отца Данте. И чем дольше я сидела здесь, разговаривая с ним обо всем и ни о чем, тем сильнее росла в моей груди эта предательская надежда. Я знала, что не должна была позволять себе поддаваться ей, но было так трудно сопротивляться. Если я не чувствовала его здесь, то разве нельзя было предположить, что его здесь вообще нет? Что он не умер?

Когда у меня пересохло горло от долгой речи, а солнце било сверху вниз, я, наконец, поднялась на ноги, выпустила длинный вдох и провела пальцами по надгробию Гарета, прощаясь с ним. Прошло несколько часов, и хотя мое горе лилось свободно, а сердце было мягким и ранимым, я также чувствовала себя легче, свободнее. Мой разум был менее затуманен, и меня переполняло желание раз и навсегда разобраться в этой чертовой тайне. Я собиралась выяснить, кто такой Король, заставить его заплатить и выяснить, что именно случилось с моим братом.

Я повернулась и начала идти обратно к плакучей иве, где исчез Данте, но, продираясь сквозь разросшиеся ветви, не обнаружила его там.

Я открыла рот, чтобы позвать его, пытаясь вспомнить, в какой стороне, по его словам, находятся все остальные могилы Оскура, но кладбище было официально открыто для посетителей, и мне казалось неправильным начинать кричать, пока люди здесь навещают потерянных близких.

Стрелять вокруг, используя свою Вампирскую скорость, тоже не очень-то хотелось, поэтому я провела пальцами по статуе Волка, украшающей могилу Мики, а затем снова вышла из-под плакучей ивы на дальнюю сторону.

Я огляделась направо и налево, заметив в обоих направлениях надгробия с высеченным на них именем Оскура, и нахмурилась, напрягая слух, чтобы услышать своего Штормового Дракона. Но никаких звуков от него я не уловила, поэтому я предположила и повернула направо, двигаясь между высокими деревьями и пересекая бурлящий ручей по маленькому деревянному мостику.