Карл, герцог - Александр Зорич

– Мочу монахов?! – только боязнь упасть в голодный обморок удерживала Силезио от того, чтобы избить шарлатана-насмешника до полусмерти.

– Молодой человек, Вы обещали без дебатов, – Кукулус смотрел на Силезио в упор без тени испуга или улыбки. – Если всё это не будет доставлено в ближайшие три часа, я уйду восвояси, а Ваш друг опустит в могилу вторую ногу.

Силезио судорожно вздохнул и отдал необходимые указания слугам. Когда те, похихикивая, отправились исполнять прихоти сбрендившего кондотьера, доктор стал у изголовья кровати Пиччинино. Не смущаясь бесчувствием больного, Кукулус вступил в общение с органами кондотьера.

С каждым он разговаривал на свой лад. Мозг Кукулус заклинал умиротвориться, избавиться от обманных видений и уверовать в исцеление. Сердце ласково просил не впускать в себя дурную кровь, а разогнать её поближе к кожным покровам. Почки – воспрянуть и изготовиться к доброй работе. Желудок и кишки получили строгий наказ принять в себя гнойные выделения и исправно вернуть их природе по первому же требованию Кукулуса.

Через два часа появились и глина, и моча, и вода горячая, и вода ледяная, и бадьи, и тазики. В мочу Кукулус насыпал травок из своего походного сундучка и приказал выпарить на огне шестьдесят шесть сотых первоначального объёма жидкости. Тем временем бесчувственное тело Пиччинино погрузили в бадью с горячей водой. В другой бадье замешали глину, а после влили в неё три ведра упаренного зелья. Пиччинино к этому моменту побагровел, как рак.

Напевая песенку о камерфрейлине Кармен, Кукулус сообщил изнывающему от неизвестности Силезио, что синьор Джакопо вполне сварился и теперь готов к тому, чтобы быть запеченным в тесте. Силезио пулей выскочил на улицу бороться с тошнотой, а ухмыляющийся Кукулус приказал своим импровизированным фельдшерам извлечь Пиччинино из горячей ванны. Кондотьера переложили на деревянные мостки, где уже был раскатан толстый слой глины. Тело Пиччинино погрузилось в глину на две ладони. Сверху его покрыли ещё одним слоем глины, так что на поверхности остались лишь глаза, рот и ноздри. Так Пиччинино продержали полчаса, пока кончик его носа, губы, а с ними и вся кожа из багровых не сделались угольно-черными и не начали источать отвратительный смрад.

Кукулус вышел на улицу и похлопал Силезио по плечу.

– Синьор Джакопо спекся. Теперь пора отжать из него яд застарелых грехов. Хотите посмотреть?

Силезио отважно закивал головой, но на пороге ему стало дурно и он повторно выбежал вон. Талантливый приват-доцент гоготнул, одел кожаную клювастую маску, в которой его дед гонял по Европе чуму, и вернулся к пациенту.

По его знаку Джакопо схватили за-руки-за-ноги и со всего маху швырнули в просторную лохань с кипятком. А потом, сразу же выхватив из непроглядного тумана – в воду ледяную.

Просторы процедурного зала огласились надсадным кашлем кондотьера и он открыл глаза.

– Чёрт бы вас подрал, святые Марк и Варвара-заступница! – проревел Пиччинино, пытаясь вырваться из крепких фельдшерских рук. – Куда это меня занесло?!

– Покайся, грешник! – набросился на него Кукулус, похожий в своей маске на одноногого василиска. – А не то в пекло тебя!

Тотчас же фельдшеры перебросили Пиччинино в кипяток.

– А-а-а-а! Клянусь сосцами Девы Марии, не убивал более двадцати раз и всегда после каялся!

– Врешь! Приговариваю тебя к вечному холоду! – распорядился беспощадный Кукулус.

Пиччинино снова оказался в ледяной воде. На пятый раз испуг кондотьера достиг наивысшей точки и началось извержение. Сквозь все поры кожи пошел смолистый гной. Из глаз хлынули горькие, жгучие слезы. Из ушей и горла – черная, зловонная кровь. Из поясничной чакры – особо тяжелые фракции кондотьерской кармы. Из лингама – застоялое семя.

Деревянные половицы, на которые попадали ядовитые выделения Джакопо, шипели и обугливались.

Кукулус увидел, что его работа закончена и от него более ничего не зависит. Он предоставил пациента самому себе и пошел утешать Силезио.

– Вот и всё, молодой человек. Кормите его первое время только вареной капустой без соли и приправ, через три дня можно перейти на каши из грубого необмолоченного зерна. На таком харче Ваш друг встанет на ноги через неделю.

Силезио бросился к Кукулусу с поцелуями, но доктор с мягкой улыбкой попросил вознаграждение деньгами и удалился.

Джакопо действительно встал на ноги через неделю, хотя уже на второй день категорически отказался от «отрубей» и потребовал свинины, да пожирнее.

С Джакопо сошла вся старая кожа. После линьки он даже несколько посвежел. Было лишь одно неприятное обстоятельство: яд всё-таки успел оказать своё разрушительное воздействие в области раны и Джакопо стал функциональным импотентом. Но Силезио не бросил своего возлюбленного. Они немного погрустили, а затем поменялись ролями, чем и внесли свою лепту в жизнеутверждающий пафос итальянского гуманизма.

Разумеется, официально оба покушения на Джакопо были списаны на происки миланского герцога. Патриотическое воодушевление венецианских нобилей и даже низкородных пополанов не знало границ. Армия была оснащена всем самым лучшим и дорогим. При выступлении в поход Джакопо и его верному другу подвели чистокровных арабских жеребцов – подарок Венеции своим героям.

Первое сражение Джакопо блистательно выиграл – миланцы рассеялись и бежали, ослепленные блеском доспехов, оглушенные ревом труб и грохотом артиллерии. Второе сражение за мост Арколи-виа-По Джакопо свел вничью – ветхое сооружение не выдержало веса броненосных авангардов двух армий и провалилось в реку к огромному облегчению остальных. Третье сражение Джакопо выиграл по геополитическим итогам. Руководствуясь оперативной аксиомой о ключевых позициях, он занял несколько высоток вокруг флорентийского лагеря и тем вытеснил неприятеля из оспариваемой долины с развитым подсечно-огневым земледелием.

На большее Пиччинино не хватило. Он вновь оскотинел, начал зверствовать в захваченных деревнях и тайно изменять Силезио со шлюхами при посредстве примитивных инженерных приспособлений. Фортуна отвернулась от венецианской армии.

В четвертом сражении флорентийская пехота под водительством нового канцлера Синьории Бартоломео Каза, при котором Никколо и Франческо Риарио состояли комиссарами, плотными колоннами атаковала рыхлый кондотьерский строй. Недавний дождь и болотистая местность помешали Джакопо использовать преимущества конницы, да он и не пытался этого сделать. Пиччинино бросил своих людей на произвол судьбы и бежал в соседнее герцогство Модена. Силезио еле удалось его догнать.