Мессалина - Виолен Ванойк

Мессалина ночевала во дворце, чтобы рано поутру отправиться к Клавдию. Лучи жгучего августовского солнца уже залили кабинет императора, когда туда вошла Мессалина. Клавдий сидел за столом, перед ним лежали папирусные свитки, которые он разворачивал и со вниманием читал. Он повернул к ней лицо — на нем выразились удивление и радость.

— Месса, это ты! Вот уже столько дней, как ты покинула меня в этом дворце, который кажется мне без тебя совсем пустынным!

— Ты же знаешь, мой Клавдий, я хотела немного отдохнуть, удалившись от дворцовых обязанностей, и насладиться тишиной и прелестью Лукулловых садов.

— Я счастлив, что ты вернулась ко мне.

Она наклонилась и поцеловала его, потом уселась у его ног и приняла серьезный и грустный вид.

— Что с тобой? — спросил он ее, беря за подбородок. — Глядя на тебя, можно подумать, что ты хочешь сообщить мне неприятную новость. Уж не заговор ли опять зреет против нас?

— Очень даже возможно. Я ходила к Барбиллу, астрологу, его способности превозносит весь Рим.

— Тебя тревожит твое будущее?

— Скажи лучше — наше будущее, мой Клавдий. Без тебя и я перестану существовать.

— И что же он тебе предсказал?

— Он начал с того, что мои звезды — в затмении и вокруг меня бродит смерть.

— Смерть? Он как-нибудь это уточнил?

— Он не был настроен уточнять, но я его вынудила. Вот отчего я так встревожена, что даже помешала тебе с раннего утра.

— Ты никогда мне не мешаешь. Но объясни подробно, в чем там дело.

— Он сказал, что не пройдет и тридцати дней, как на меня обрушится большое несчастье.

— Что? До сентябрьских ид?

— Он утверждал, что в этом не может быть никаких сомнений. Ах, Клавдий, я с ума схожу от беспокойства — за нас, за тебя в особенности! — воскликнула она, исступленно обнимая его колени.

— Объясни, ты пугаешь меня!

— И есть чего пугаться! Он категорически заверил меня, что не пройдет и месяца, как мой муж умрет насильственной смертью и я сделаюсь вдовой!

Клавдий содрогнулся и побледнел.

— Месса, быть может, боги пожелали таким образом предупредить меня через этого человека. Именно в сентябрьские иды я намеревался обнародовать новый эдикт. Возможно, он будет плохо воспринят и вызовет беспорядки… или убийцы воспользуются моим появлением перед народом, чтобы убить меня… Нужно отложить это мероприятие на более поздний срок…

— Боюсь, этого будет недостаточно, ведь если он узнал о смерти моего супруга по звездам, значит, она предначертана, что бы ты ни делал. Ты так сведущ в истории, ты знаешь слишком много примеров подобной неотвратимости, чтобы надеяться избежать ее с помощью уловки. И потом, смерть эта, быть может, никак не связана с предстоящим выступлением перед народом.

— Значит, мне и впрямь нет спасения? Я закроюсь во дворце и не буду никуда выходить…

— Так ты не избежишь судьбы. Клавдий, еще я попросила Барбилла уточнить, идет ли речь о тебе, о цезаре. Он сказал, что может утверждать только то, что речь идет о моем супруге, но он не мог назвать имени. Он даже добавил, что видел этого человека рядом со мной в качестве супруга, но ему не показалось, что мы связаны с ним какими-то тесными узами.

— И все же это не так, — заявил Клавдий, с силой сжимая руки Мессалины.

— Конечно. Но вот о чем я подумала. Давай разведемся, и ты не будешь больше считаться моим мужем. А поженимся вновь, когда нам не будет грозить никакая опасность.

— Но ведь он предсказал по звездам смерть твоего мужа! И потом ты же знаешь, что мы не сможем пожениться вновь, только если ты после нашего развода вступишь в брак с другим мужчиной!

— Я подумала об этом. Смотри, Клавдий: ты разводишься со мной, я заключаю новый брак до сентябрьских ид, затем становлюсь вдовой, и вот я — свободна!

— Это чудовищно, Месса. И кто же даст согласие жениться на тебе, зная, что ему грозит столь скорая гибель?

— Полагаю, что такой найдется.

— Кто же он?

— Гай Силий.

— Силий? Я мало его знаю, но, кажется, это человек честный и добропорядочный. Нет, я не могу приносить его в жертву… К тому же я сомневаюсь, чтобы он согласился жениться на тебе.

— Ты заблуждаешься, Клавдий. Этот человек — лицемер. Он не однажды пытался соблазнить меня. Я всякий раз отталкивала его, но он так влюблен, что осмеливался вновь меня домогаться, так что мне пришлось совсем удалить его от себя. Я уверена, что, если я приглашу его в Лукулловы сады, он снова попытает удачи. Я могла бы сделать вид, что я с тобой в натянутых отношениях, что ты собираешься развестись со мной и, как только я стану свободной, соглашусь выйти за него замуж.

— И тогда он станет мужем, которому уготована смерть? — заключил Клавдий, тряся головой.

— Именно так.

— Моя совесть не позволяет мне пойти на такую сделку.

— Клавдий, ты император, и твоя жизнь стоит в тысячу раз дороже, чем жизнь любого гражданина Рима. И еще дороже она для меня. Этот человек задумывал прелюбодеяние, он предал своего властителя. Смерть будет ему заслуженной карой. Ты отправлял на казнь за куда менее тяжкие проступки.

— Это верно… — согласился Клавдий, и в голосе его прозвучала растерянность.

— Мой Клавдий, тебе достаточно подписать акт о разводе, а дальше предоставь действовать твоей возлюбленной супруге. Я берусь уговорить этого Силия… Разумеется, мне надо покинуть дворец и поселиться, например, в Лукулловых садах, но мысленно я буду с тобой, как была эти последние дни. Это даже хорошо, что я некоторое время находилась вдали от тебя. У людей будут основания предполагать, что мы в плохих отношениях, и тем легче они поймут, отчего я так скоро вновь выхожу замуж. Однако действовать надо быстро, до сентябрьских ид. О! Я так боюсь, как бы они не стали твоими мартовскими идами! Знай, мой Клавдий, что Мессалина готова на все, чтобы спасти твою драгоценную жизнь. Если понадобится, я даже стану принадлежать моему новому супругу, чтобы боги не распознали обмана, хотя одна мысль об этом внушает мне отвращение. Да, пусть я окажусь вдалеке от тебя, пусть даже меня сошлют на какой-нибудь пустынный остров, чем я буду жить с сознанием того, что не все сделала для спасения твоей жизни — жизни отца моих детей. Видишь, я даже с легким сердцем оставляю этот императорский венец, чтобы сохранить тебе жизнь, и, если понадобится, я оставлю его навсегда, потому что для меня нет ничего важнее благополучия моего императора и человека, к которому я отношусь с самой большой нежностью.

— Мессалина, боги свидетели, ты — лучшая супруга на свете, о такой любой мужчина может только мечтать. Еще до вечера ты получишь акт о разводе.