Большая книга мудрости - Сборник

Лучше оправдать десять виновных, чем обвинить одного невиновного.

Народ от природы беспокоен, неблагодарен и полон доносчиков и людей, которые под предлогом усердия ищут лишь, как бы обратить в свою пользу все для них подходящее.

Мысли, вызываемые самим ходом событий, зарождаются разом не в одной голове.

Бывает и так, что люди утверждают что-нибудь такое, что им в самом деле неизвестно, для того только, чтобы узнать, верно ли они угадали.

Кто говорит, что хочет, услышит и то, чего не хочет.

Я одна шью, а все порют.

Род людской вообще наклонен к несправедливости.

Кто поет, зла не мыслит.

Учтивость основана на том, чтобы не иметь худого мнения ни о себе, ни о ближнем.

Кажется, я становлюсь похожа на шаха Багама, который всегда оканчивал свои рассуждения словами: «Не моя вина, если вы меня не понимаете, я сам себя очень хорошо понимаю».

Александр Васильевич Суворов

(1730–1800)

полководец

Александр Васильевич Суворов с маршальским жезлом.  Портрет работы неизвестного художника

Возьми себе в образец героя древних времен, наблюдай его, иди за ним вслед, поровняйся, обгони – слава тебе!

Гляжу на предметы только в целом.

За ученого трех неученых дают.

И в нижнем звании бывают герои.

Без добродетели нет ни славы, ни чести.

Кто напуган – наполовину побит.

Праздность – корень всему злу, особливо военному человеку.

Сам погибай – товарища выручай.

Дисциплина – мать победы.

Тот не хитер, о ком все говорят: хитер.

Трудолюбивая душа должна всегда быть занята своим ремеслом, и частые упражнения для нее столь же живительны, как обычные упражнения для тела.

Только трусы жестокосердны.

Кто хорош на первой роли, никуда не годен на второй.

Служба и дружба – две параллельные линии – не сходятся.

Я был ранен десять раз: пять на войне, пять раз при дворе. Все последние раны – смертельные.

Война закончена лишь тогда, когда похоронен последний солдат.

Война прежде всего искусство простое, и все дело заключается в выполнении.

Леность есть дурной учитель.

Непреодолимого на свете нет ничего.

Дело мастера боится.

Вежлив бывает и палач.

Два хозяина в одном дому быть не могут.

Фортуна имеет глаза на затылке, власы короткие, полет ее молниеносен: упустишь раз – не поймаешь. Храни в памяти имена великих людей и в своих походах и действиях с благоразумием следуй их примеру.

Штык, быстрота, внезапность – это вожди россиян.

С юных лет приучайся прощать проступки ближнего и никогда не прощай своих собственных.

Вся земля не стоит даже одной капли бесполезно пролитой крови.

Послушание, обучение, дисциплина, чистота, здоровье, опрятность, бодрость, смелость, храбрость – победа.

Ненависть затмевает рассудок.

Денис Иванович Фонвизин

(1745–1792)

писатель, создатель русской бытовой комедии

Денис Иванович Фонвизин. Гравюра конца XIX века

Говорят, что с совестью жить худо: а я сам теперь узнал, что жить без совести всего на свете хуже.

Корыстолюбие делает из человека такие же чудеса, как и любовь.

Слава Богу, милость Божия, что на вранье-то пошлин нет. Вить куда бы какое всем нам было разорение!

Начинаются чины – перестает искренность.

Праву потребны достоинства, дарования, добродетели. Силе надобны тюрьмы, железы, топоры.

Золотой болван – все болван.

Александр Николаевич Радищев

(1749–1802)

писатель, философ, поэт, автор произведения «Путешествие из Петербурга в Москву»

О законы! Премудрость ваша часто бывает только в вашем слоге!

На что право, когда действует сила? Может ли оно существовать, когда решение запечатлеется кровию народов? Может ли существовать право, когда нет силы на приведение его в действительность?

В последний час, когда свет от нас преходить начинает и отверзается вечность, ниспадают тогда все степени, мнением между человеков воздвигнутые. Человек тогда становится просто человек.

Блажен писатель, если творением своим мог просветить хотя единого, блажен, если в едином хотя сердце посеял добродетель.

Николай Михайлович Карамзин

(1766–1826)

историк, литератор

Николай Карамзин. Портрет работы Василия Тропинина. 1818 год

Должно показывать заблуждения разума человеческого с благородным жаром, но без злобы.

Обращение с книгами приготовляет к обращению с людьми. И то, и другое равно необходимо.

Кто сам себя не уважает, того, без сомнения, и другие уважать не будут. При невзгодах настоящего нужно утешаться мыслью, что были времена и более тяжкие, да и те прошли.

Давно называют свет бурным океаном, но счастлив, кто плывет с компасом.

В старину говорили, что закон со свободою живут как кошка с собакою. Всякий закон есть неволя.

Строгость в безделицах уменьшает охоту к делу.

Государству для его безопасности нужно не только физическое, но и нравственное могущество; жертвуя честью, справедливостью, вредим последнему.

Всякая новость в государственном порядке есть зло, к коему надо прибегать только в необходимости, ибо одно время дает надлежащую твердость уставам; ибо более уважаем то, что давно уважаем, и все делаем от привычки.

Фразы – для газет, только правила – для государства.

Спасительными уставами бывают единственно те, коих давно желают лучшие умы в государстве и которые, так сказать, предчувствуются народом.

Законодатель должен смотреть на вещи с разных сторон, а не с одной; иначе, пресекая зло, может сделать еще более зла.

За деньги не делается ничего великого.

Главное дело – быть людьми, а не славянами. Что хорошо для людей, то не может быть дурно для русских; и что англичане или немцы изобрели для пользы, выгоды человека, то мое, ибо я человек!

Хорошо и должно учиться; но горе и человеку, и народу, который будет всегдашним учеником.

Мы никогда не будем умны чужим умом и славны чужой славою.

Народы дикие любят независимость, народы мудрые любят порядок, а нет порядка без власти самодержавной.

Будь всегда достойным свободы – и будешь всегда свободным!

Небеса правосудны и ввергают в рабство одни порочные народы.

Самое достоинство государя не терпит, когда он нарушает устав благонравия; как люди ни развратны, но внутренне не могут уважать развратных.

Природа дает ум и сердце, но воспитание образует их.

Тиран может иногда безопасно господствовать после тирана, но после государя мудрого – никогда!

Ум без знания есть сидень.

Путешествие питательно для духа и сердца нашего. Путешествуй, ипохондрик, чтобы исцелиться от своей ипохондрии! Путешествуй, мизантроп, чтобы полюбить человечество! Путешествуй, кто только может!

Слова принадлежат веку, а мысли векам.

Жизнь есть обман – счастлив тот, кто обманывается приятнейшим образом.

Константин Николаевич Батюшков

(1787–1855)

публицист, поэт

Путешественник имеет много хозяев и мало друзей.

Не делай ничего такого, чего б не должен знать твой неприятель.

Человек в пустыне свободен, человек в обществе – раб, бедный – еще более раб, нежели богатый.

Философия господствует над протекшим и будущим: настоящее убивает ее.

Добродетель идет мимо счастия и злополучия, на то и на другое бросая презрительные взоры.

Великие мысли истекают из сердца.

Скупые на похвалу доказывают, что они небогаты достоинствами.

Но можно ли бранить женщин? Можно, браните смело. У них столько же добродетелей, сколько пороков.

Молчание есть украшение и щит юности.

Что есть благодарность? Память сердца.

Живи, как пишешь и пиши, как живешь, иначе все отголоски лиры твоей будут фальшивы.

Философия господствует над прошлым и будущим; настоящее убивает ее.

Михаил Сергеевич Лунин

(1787–1845)

революционер, декабрист

Заниматься политическим устройством государства прежде, чем обеспечить социальное могущество, – это венчать здание, у которого нет фундамента.

Народы и правительства не так легко покидают ложные пути, на которые их увлекли интересы партий или собственные страсти.

В России два проводника: язык до Киева, а перо до Шлиссельбурга.

Народ и правительство одинаково страдают, потому что устранили моральную власть, единственно могущую служить посредником, чтобы сговориться и посоветоваться о взаимных интересах.

На время могут затмить ум русских, но никогда – их народное чувство.

Не следует преувеличивать значение репрессивных мер. Когда правительство действует без участия народа, круг его нравственного воздействия по необходимости ограничен, чтобы не сказать ничтожен.