Проклятый бог (СИ) - Маркелова Софья

— Виек, — негромко окликнула Лантея своего товарища, когда ифриты решили передохнуть и, усевшись на лестнице в задней части трюма, лениво разговаривали между собой. — Как ты?

— Бывало лучше, — скупо ответил воин, не поворачиваясь и тяжело дыша.

— Ты не чувствуешь руку? — спросила девушка во время очередного рывка весла.

— Мне кажется, я уже ничего не чувствую, — не сразу откликнулся Виек.

Лантея плотно сжала губы. Как она и думала, гвардеец держался из последних сил. Он был вымотан и, скорее всего, постоянные думы о погибшей жене лишь усугубляли его состояние.

— Тебе нельзя показывать свою слабость. Если ты не сможешь грести, то тебя заживо скормят этим черным псам, Виек, — яростно шептала девушка, на которую уже начинали смотреть соседи.

— Какая разница, что со мной теперь будет? Может, я хочу, чтобы это скорее закончилось.

— Нет! — воскликнула Лантея, и сама испугалась своего приглушенного крика, зато надсмотрщики мгновенно поднялись на ноги и устремились к ее лавке. — Эрмина пожертвовала собой, чтобы ты мог спастись и жить дальше! Не смей пренебрегать ее даром!

Девушка едва успела проговорить последние слова, как имперец с толстыми губами уже ударил ее палкой по спине. Лантея сжалась в комок, пряча голову в переплетение рук, но ифрит лишь сильно ткнул ее под ребра, вынуждая вновь приняться за греблю. А Виек, который сумел избежать кары надсмотрщика, неожиданно с трудом поднял изуродованную ожогом руку и положил ее на весло. Ему было невыносимо больно, но он продолжал грести, превозмогая себя.

Трудно было сказать, сколько времени точно они провели в этих темных и вонючих трюмах. Но имперцы заставляли толкать весло целый день, сделав лишь одну полноценную остановку, во время которой галеры поставили на якорь, а рабов облили ледяной речной водой из ведер. За бортом постепенно начинало холодать, это было особенно заметно, когда свежие потоки воздуха проникали через крошечные окошки в затхлые трюмы, где сотни вспотевших разгоряченных тел без остановки гребли на протяжении многих часов.

Единственный раз за день им дали поесть, лишь когда галеры встали у речного берега на ночь. Впервые ифриты пожаловали пленникам не сухую жесткую конину, а небольшие хлебные лепешки, которые были настоящей радостью после однообразного рациона последних дней. Дети Леса пришли в восторг от этой пищи, хотя среди них уже не осталось тех, кто брезговал есть мясо. Те принципиальные альвы стали кормом для ксоло еще в приграничных землях.

Утром все повторилось снова: рабы гребли, их били и подгоняли щелчками кнутов, а за деревянным корпусом галер была желанная и такая недоступная свобода. Это был бесконечный замкнутый цикл, и никто из присутствовавших на кораблях пленников не знал, как и когда закончится этот кошмар, вторгнувшийся в реальность их жизней. Единственным послаблением судьбы можно было назвать попутный ветер, который позволил, наконец, раскрыть на галерах паруса, что существенно облегчило тяжелую работу обессиленных гребцов.

На закате Ашарх услышал снаружи посторонние звуки. Он мельком выглянул в окошко: вдоль берега сильно сузившейся реки Мистис тянулись невысокие деревянные домики, а кое-где издалека можно было заметить бизонов, запряженных в телеги, и краснокожих всадников верхом на ксоло. Похоже, галеры прибывали в город Салкахас. Профессор весь прошлый день пытался воспроизвести в своей памяти карту империи, чтобы понимать, в какую сторону караван направлялся. По его подсчетам путь до Тардора по главному тракту должен был занять не больше трех дней, а сбежать из крепости генерал-экзарха было бы так же невозможно, как незамеченными проникнуть на территорию Ивриувайна. Поэтому Ашарх намеревался сделать все, что было в его силах, чтобы получить свободу до прибытия в Тардор.

Через полчаса корабли причалили к надежной каменной пристани, и рабов начали расковывать, вновь обматывая веревками их только начавшие заживать изуродованные руки. Горло никому почему-то связывать не стали, лишь сцепили веревками руки соседей по колонне. Ифриты явно успокоились после прибытия в Салкахас, если решили немного ослабить свои суровые меры.

Пленных вывели с галер по трухлявому трапу, скрипевшему под ногами, и перед взорами прибывших раскинулся вонявший рыбой небольшой порт, где в воздухе с оглушительными криками носились стаи чаек. Город оказался совсем невзрачным и, очевидно, являлся лишь точкой отдыха для торговых караванов и военных отрядов. Строений было совсем мало, зато Аш увидел на окраинах обилие шатров кочевников, которые приводили сюда на продажу табуны откормленных лошадей. Насколько помнил профессор, округ Мато Диад, в котором он с товарищами как раз и находился, славился именно разведением лошадей. Жаль, что выращивали их исключительно ради мяса, так как лошади в роли гужевого транспорта здесь были не в чести. Это место успешно занимали бизоны, славившиеся своей стойкостью, массивностью и крутым характером, норовя насадить на рога любого, кто не являлся их погонщиком.

Рабов ровными шеренгами вели через главную и, судя по всему, единственную широкую улицу города. На небольшое войско и пару сотен пленных никто даже не обращал внимания. Кругом, перекрикивая друг друга, зазывали покупателей разнообразные ифритские барышники, но практически у всех них единственным товаром были лошади, на которых Аш смотрел с жалостью. Несколько раз профессор замечал гоблинов, коробейников и лавочников, которые во все горло торговались с прямолинейными и вспыльчивыми имперцами, совершенно не боясь вызвать их гнев. Эти купцы чувствовали себя здесь как рыба в воде, а ассортимент их товаров был до неприличия богат: кувшины медовухи и ягодных настоек, роскошные шелковистые меха, нефритовые изделия, привезенные из Леса, отделанное серебром оружие и разные элементы доспехов от тяжеловесных наплечников и наручей до громоздких кольчужных юбок, надевавшихся поверх традиционных кожаных боевых юбок ифритов.

Ифритский город не отличался от человеческого особенной архитектурой: здесь было множество простых деревянных домов, сложенных из срубов, и более богатых каменных построек, явно принадлежавших знатным семьям, судя по небольшим садам и высоким заборам с острыми пиками. Эти облицованные гранитом здания чаще всего были украшены металлическими флюгерами, изящными коньками и даже декоративными скульптурами на фасадах. Однако Салкахас все же был достаточно небольшим и малочисленным городом, поэтому подобных выделявшихся роскошью домов Ашарх по пути увидел всего несколько штук. В столице империи, насколько он знал, каждое здание считалось настоящим произведением искусства, там знать только и делала, что соревновалась друг с другом, кто вложит в свое родовое гнездо больше средств. Но профессору не очень хотелось лично убеждаться в неповторимости архитектурных решений столичных поместий, поскольку для чужаков попадание в Эрлун означало лишь смерть у жертвенной пирамиды в честь богини Азумы и ничего иного.

Очевидно, надсмотрщики не планировали делать остановку на ночь в Салкахасе, потому что, пройдя небольшой город насквозь, имперцы уверенно вывели караван к широкому мощеному тракту, который находился немного в отдалении от поселения. Всю империю соединяли хорошие, добротно сделанные дороги, которыми ифриты очень гордились и постоянно следили за их состоянием, своевременно занимаясь починкой. Возможно, именно благодаря этой замечательно развитой дорожной сети им удавалось так быстро перебрасывать огромные войска с места на место, в отличие от Залмар-Афи, который славился отвратительным качеством своего единственного тракта, соединявшего западные и восточные регионы. О состоянии остальных дорог, разбитыми колеями расходившихся во все стороны от главного тракта, даже не стоило и вспоминать. Это был бич Залмар-Афи и постоянная тема для недовольств среди народа.

Ашарх чувствовал, что к нему возвращалась былая уверенность. Жар, царивший на окраинах пустынь Асвен, давно остался позади, а ровные выжженные солнцем степи за время их плавания сменились сперва зелеными лугами, а после уже и редкими рощами, которые с каждым километром продвижения на северо-восток становились все гуще и непрогляднее. Теперь побег казался более реальным: если в степи их было бы видно, как на ладони, то в лесу можно было затеряться и запутать след. Надсмотрщики продолжали вести караван по тракту, хотя солнце давно уже село за горизонт и в воздухе даже появилась ощутимая ночная прохлада. Профессору повезло оказаться рядом с небольшой группой ифритов, которые на повышенных тонах разговаривали друг с другом, шагая возле невольников. Среди имперцев Аш сразу узнал одного из сотников легкой пехоты, а, судя по тону, которым он беседовал с окружавшими его воинами, остальные тоже носили звания сотников или по крайней мере десятников.