Вторая мировая. 1939–1945. История великой войны - Шефов Николай Александрович

Сталинградский рубеж

23 августа 1942 года части 6-й немецкой армии (генерал Паулюс) вышли к Волге у северной окраины города Сталинграда. Этот успех принадлежал 16-й танковой дивизии, которая, рассекая советскую оборону, совершила в течение дня 60-километровый бросок от Дона до Волги. С юга к городу тем временем прорвалась 4-я танковая армия. Город был взят в клещи. Теперь связь с ним осуществлялась только через реку. Чтобы парализовать юлю защитников города к сопротивлению, германское командование 23 августа направило к Сталинграду все силы 4-го воздушного флота. В течение одного дня на город было сброшено свыше 2 тыс. бомб. После такого удара с ясного неба городские кварталы в одночасье превратились в груды развалин.

В сентябре для взятия Сталинграда немцы создали 170-тысячную группировку (прежде всего из сил 6-й армии). Город защищали 62-я (генерал В. И. Чуйков) и 64-я (генерал М. С. Шумилов) армии. В рядах принявшей основной удар 62-й армии насчитывалось в тот момент 50 тыс. бойцов.

Тем не менее в районе Сталинграда уже существовала достаточно развитая система укреплений, которая начала создаваться еще в 1941 году (на подступах к городу было создано 4 оборонительных обвода).

Захватив Сталинград, немцы могли перерезать линию Волги, что резко затрудняло связь центра страны с кавказским регионом. Кстати, этот волжский город стал единственным за всю войну пунктом, к которому германская армия вышла в соответствии с конечным рубежом своего продвижения по плану «Барбаросса».

13 сентября 6-я армия начала штурм Сталинграда. Если раньше советские войска оставляли города, как правило, без уличных боев, то теперь яростная борьба разгорелась вплоть до домов и этажей. Главный удар наносился в направлении Мамаева кургана и центрального вокзала.

14 сентября немцы захватили Мамаев курган и на южной окраине города прорвались к Волге, отрезав 62-ю армию от остальных сил фронта.

Но в этот роковой для города момент в Сталинград из резерва Ставки была переброшена 13-я гвардейская стрелковая дивизия генерала А. И. Родимцева, которая неожиданным ударом 16 сентября отбила Мамаев курган. С утра 21 сентября ударная группировка немецких войск при поддержке 100 танков и авиации предприняла попытку прорваться к Волге в центре города. Центральный вокзал 13 раз переходил из рук в руки.

Берлинское радио в эти дни поспешило объявить, что «немецкие гренадеры заняли Сталинград». Но это заявление не соответствовало действительности. Борьба продолжалась. Бои шли не только за городские кварталы, но и за разбитые отдельные дома, руины, которые становились неприступной крепостью.

Немцы оттеснили 64-ю армию к южной окраине города, и основная тяжесть сталинградской обороны легла на плечи бойцов Чуйкова. До 27 сентября основная борьба шла за Центральный вокзал. Другими опорными пунктами обороны стали Мамаев курган, Дом Павлова, заводы «Красный Октябрь», «Баррикады», СТЗ. Сражения на 20-километровой полосе вдоль Волги не затихали ни днем ни ночью, переходя от перестрелок к рукопашным схваткам.

По свидетельствам очевидцев, город превратился в море огня, дыма, пыли и развалин. В городских кварталах немецкое наступление раскололось на множество отдельных атак, что уменьшило мощь удара. Война, бывшая доселе маневренной, превратилась в позиционную. Она вылилась в жестокую форму ближнего боя. В нем немецкие войска не имели возможности эффективно применять свои тактико-технические преимущества, а советский солдат выказывал высокие боевые качества.

Если раньше продвижение вермахта измерялось сотнями километров, то на самой восточной точке советско-германского противоборства — в Сталинграде счет пошел уже на метры. Так, с 27 сентября по 8 октября 1942 года немецкие войска продвинулись вперед лишь на 400–600 м. Вермахт прокладывал свой кровавый путь к Волге, оплачивая каждый метр тысячами жизней своих солдат.

Вот впечатления немецкого солдата — участника тех событий. «Мы сражались в течение пятнадцати дней за один-единственный дом, применяя минометы, гранаты, пулеметы и штыки. Уже на третий день пятьдесят четыре немецких трупа лежали в подвалах, в проходах, на лестницах. Фронт пролегает между выжженными комнатами; фронт — это тонкий потолок между двумя этажами. Помощь приходит из соседних домов через пожарные лестницы и камины. Идет бесконечная борьба от полудня до глубокой ночи. От этажа к этажу, лица черные и в поту, мы бомбардируем друг друга гранатами среди взрывов, облаков пыли и дыма, груд минометов, потока крови, фрагментов мебели и человеческих существ. Спроси любого солдата, что означают полчаса рукопашной схватки в таком бою. И представь Сталинград: восемьдесят дней и ночей рукопашных боев. Улицу больше не измеряют метрами, измеряют трупами. Сталинград больше не город. Днем — это огромное горящее облако, слепящий дым; это огромная печь, освещенная бликами огня. А когда приходит ночь, одна из этих кровавых ночей, собаки бросаются в Волгу и отчаянно пытаются достичь противоположного берега. Животные бегут из ада; самые твердые камни не могут вынести этого долго; держатся только люди».

Защитники Сталинграда сохраняли высокий боевой дух и сражались с невиданным упорством. Это отчасти объяснялось тем, что советское руководство придавало огромное значение обороне города. Кроме того, не стоит забывать, что еще никогда агрессор с Запада не заходил так далеко в пределы России. И в критический час на волжском рубеже немцы в полной мере ощутили глубинную мощь русского народа. В советских воинах жил несгибаемый дух многих поколений, создававших великую державу и не допускавших ее подчинения захватчикам.

«Сталинград мог быть взят противником лишь при одном условии, — заявил впоследствии генерал Чуйков, — если бы все до одного солдата погибли. Ни один из защитников Сталинграда не перешел бы с правого берега на левый. Мы дали клятву: „Стоять насмерть!“. От этой клятвы нас могла освободить только смерть. Это убеждение было продиктовано не только стратегической обстановкой и необходимостью удержать город. Это было веление сердца. Оно отражало тот перелом в сознании советского солдата, который произошел в нашей армии у стен Сталинграда: отступать хватит!».

Огромную роль в срыве планов захвата Сталинграда сыграли контрудары войск Сталинградского (с 28 сентября Донского) фронта по северному флангу 6-й армии. Хотя им не удалось прорвать блокаду, нажим и постоянная угроза с севера вынуждали Паулюса разделять силы, отдавая часть их для отражения этого натиска, в котором участвовали 24-я, 1-я гвардейская и 66-я армии. Севернее Сталинграда развернулось изнурительное позиционное сражение, в котором с советской стороны было задействовано значительно больше войск, чем в самом городе. Давление извне привело к тому, что защитникам Сталинграда не пришлось противостоять всей мощи 6-й армии.

14 октября, в день православного праздника Покрова Пресвятой Богородицы, немцы предприняли генеральный штурм Сталинграда. «Это был день самых кровопролитных и ожесточенных боев за все время сражения. В то утро нельзя было услышать отдельные выстрелы или взрывы — все слилось в непрерывный оглушительный грохот», — свидетельствовал Чуйков, который находился в городе вместе со своими солдатами.

Господствовавшая в воздухе немецкая авиация буквально засыпала город градом бомб. «Почти не встречая сопротивления, — писал о тех днях немецкий подполковник Греффрат, — самолеты Xe-111 и Ю-88 день и ночь буквально висели над городом, постепенно превращая его в груды развалин. Вверх поднимались столбы дыма от взрывов и пожаров… Но, несмотря на все усилия немецких летчиков и беспрерывный артиллерийский обстрел города, выбить русских из полуразрушенных жилых кварталов и фабрично-заводских корпусов невозможно». Всего немецкие самолеты в районе Сталинграда сделали вылетов больше, чем за все предшествующие годы войны.

Штурм продолжался три недели. Атакующим удалось овладеть Сталинградским тракторным заводом и выйти к Волге на северном участке обороны 62-й армии. Но защитники Сталинграда, прижатые к реке, с необычайной стойкостью продолжали отражать натиск штурмовых отрядов. Титаническая борьба шла не только за город, но и за последнюю, хрупкую нить, связывающую его с большой землей через Волгу. Всякий раз, когда немецкие бомбардировщики или артиллерия разрушали два наведенных понтонных моста через реку, советским саперам, трудившимся не покладая рук, удавалось их восстанавливать. С восточного берега по немцам била расположенная там артиллерия, которая облегчила тяжелое положение защитников города.