Секретная сотрудница - Фридрих Незнанский

«Бесстрашный Петух. Способен безоглядно посвятить всю жизнь борьбе. Неважно — с кем и во имя чего. Даже с ветряными мельницами…»

Когда Турецкий на дареном резвом «жигуленке» приехал домой на Фрунзенскую набережную, день уже клонился к вечеру.

Позади было еще одно головокружительное и опасное дело, из которого ему лишь благодаря счастливой случайности и помощи своих друзей снова удалось выйти живым. За свою многолетнюю службу в правоохранительных органах Турецкий давно убедился, что в России сама принадлежность преступников к государственной элите, а попросту говоря — государственной мафии, была лучшей гарантией полной безнаказанности. Поэтому он и не питал никаких иллюзий относительно исхода этого дела. Однако ставить точку было пока рано. Ибо оставался в тени последний его активный участник, с которым новоиспеченный прокурор не успел еще лично познакомиться.

Вернувшись домой, Александр Борисович немного передохнул. Затем решительно снял телефонную трубку и принялся набирать тот самый анонимный номер, который он давно успел выучить наизусть.

— Информация для абонента «017», — произнес он, дождавшись звукового сигнала автоответчика. И после небольшой паузы твердо начал: — Полковник! С вами говорит старший прокурор Турецкий. Полагаю, вы давно ждали моего звонка. Наше заочное знакомство явно затянулось. И теперь я решил познакомиться с вами лично. Жду вас сегодня в девять часов вечера в Нескучном саду возле старого грота. И не вздумайте шутить, Полковник. Если со мной что-нибудь случится, на стол генеральному прокурору немедленно ляжет составленный мною подробный отчет об «известном хирургическом процессе», к которому вы имеете самое непосредственное отношение. В случае вашего отказа я буду вынужден…

В трубке внезапно послышался легкий щелчок, и безжизненный мужской голос глухо произнес:

— Это излишне. Я приду…

И тотчас посыпались короткие гудки отбоя.

До Нескучного сада Александр Борисович добрался пешком. Так же, как они иногда ходили туда всей семьей: он, жена, дочка. Благо от Фрунзенской набережной это было рукой подать. Всего лишь перейти мост.

Вечерело. По набережной пустеющего парка Горького мирно разгуливали влюбленные парочки. Некоторые открыто целовались, расположившись на скамейках в аллее. Шумные ватаги бесшабашных подростков распивали пиво, бойко танцевали под магнитофон. По Москве-реке один за другим проходили белые речные трамвайчики. На борту их тоже звучала музыка. Какие-то озорные хохочущие девчонки, проплывая мимо, даже помахали Турецкому и звали его с собой…

Пройдя вдоль парка с его новыми заморскими аттракционами, он наконец углубился в старый и запущенный Нескучный сад, где, по обыкновению, было пустынно и немного грустно. Остро пахло близкой осенью. На траве и выбитых кирпичных дорожках желтели первые опавшие листья.

Возле полуразрушенного грота, в укромной глубине сада, не оказалось ни души. Отыскав единственную чудом сохранившуюся скамейку, Александр Борисович уселся и развернул газету «Новая Россия». Скоро в ней должна была появиться его статья о нелегальной торговле «мясом». Таков был единственный результат проведенного им опасного расследования. Но Турецкий был вполне собою доволен. Благодаря ему люди узнают правду. И ради этого стоило рисковать жизнью.

Не прошло и десяти минут, как послышались отдаленные шаги, и вскоре на скамейку рядом с прокурором молча опустился усталый немолодой мужчина. Его осунувшееся невыразительное лицо было совершенно безжизненным и серым. В неподвижных глазах царила пустота.

— Значит, все-таки пришли? — холодно произнес Турецкий, убирая газету.

— Вы не оставили мне выбора, — опустошенно глядя в никуда, ответил Беспалов.

— Полагаю, ваши коллеги уже держат меня на прицеле?

— Это излишне. Вам ничего не угрожает.

Искоса взглянув на собеседника, Турецкий понял, что это была истинная правда. Ему даже показалось, что он беседовал с живым мертвецом. Ибо не приходилось сомневаться, что Полковник скорее умрет, чем назовет имена тех, кто стоял за этим грязным преступлением.

— И все-таки я хотел бы задать вам несколько вопросов.

— Я слушаю вас, — последовал безучастный ответ.

— Кому принадлежала идея торговли органами?

— Какая разница? Впрочем, теперь уже все равно… Идея принадлежала Яну. Он нелегально подрабатывал этим на Западе. А потом решил «легализоваться». Наконец, ему нужны были деньги на свои научные исследования.

— Разве торговля осуществлялась только ради денег?

— Не только. Заинтересованные лица на Западе оказывали в виде благодарности различные особые услуги…

— «Заинтересованные лица» — это что, мафия?

— Мафия или власть — какая разница?

— И какие же особые услуги они оказывали?

— Заключение выгодных контрактов. Инвестиции в российскую экономику. Различная конфиденциальная информация и так далее…

— Значит, все осуществлялось с ведома правительства?!

— Не совсем. Только отдельных заинтересованных лиц… Им нужен был особый инструмент в тайной политике, если хотите.

— И поэтому весь технологический процесс курировало ваше ведомство?

— Совершенно верно. Курировало и организовало.

— То есть вы хотите сказать, что действовали на благо государства?! Опять цель оправдывает средства?

— Я только выполнял приказы…

— Но ведь организовали это вы! Вы поддерживали контакт с Янисом Ленцем на протяжении его так называемой эмиграции. Вы помогли ему выйти на этих заинтересованных лиц и нелегально вернуться в Россию. Вы привлекли к делу мафию и наладили поставки живого «материала» для подземной лаборатории. А когда профессор Ленц случайно узнал о преступной деятельности своего «гениального» сына, вы, с согласия последнего, убили его! После чего начали убивать всех, кто имел какое-либо отношение к этому делу. Разве не так?

Собеседник молчал, безжизненно глядя в никуда. Потом глухо произнес:

— У вас хорошая интуиция… Одного не пойму: как вы узнали обо мне?

— Вы с детства были другом Яниса Ленца. Вам хотелось это скрыть, и потому вы поспешили вырвать из семейного фотоальбома профессора все снимки, на которых вас можно было узнать. Но вы забыли о детских! И кое-кто помнил вас с тех времен… Вы также упустили из виду, что в телефонной книжке старика был записан номер вашего контактного телефона, благодаря которому он иногда связывался с вами и узнавал о жизни сына «за границей». Между ними давно были порваны все отношения, но вы с вашими связями были как бы передаточным звеном. Потому что, несмотря ни на что, отец не переставал его любить… Вы пытались образумить профессора, когда приезжали к нему на дачу под видом делегации иностранных специалистов. Но Карл Имантович принял решение и выполнил его. Хотя ему было невыносимо тягостно это сделать…

— Я предупреждал Яна, — устало произнес Беспалов. — Это было безумием — показывать старику объект. Тот, конечно, сразу обо всем догадался. Но тщеславие «гения» оказалось сильнее разума… Что ж, вы неплохо поработали, господин прокурор. Должен признаться, я вас явно недооценил…

— Скажите прямо: не успели вовремя убрать!

Оба надолго замолчали. Постепенно сгущались сумерки. В кронах деревьев изредка раздавались хриплые кладбищенские крики ворон.

— И все-таки я не понимаю, — неожиданно произнес Турецкий. — Ваша игра проиграна. Лаборатории больше нет. Почему же вы не можете назвать имена своих покровителей? Как японский самурай, продолжаете хранить им верность, зная, что эти люди — преступники и подлецы? Ведь они же вас все равно приговорили!

— Я только выполнял приказы, — вновь безжизненно повторил обреченный Полковник. И опустил голову, точно ее сейчас должен был снести занесенный меч.

Сухо кашлянув, Турецкий поднялся и так же сухо произнес:

— Прощайте…

Когда он шел по сумеречной аллее к набережной, позади, у грота, приглушенно щелкнул вы стрел.

Голос в телефонной трубке был полон глухого недовольства.

— Ну, что там у вас, майор?

— Игра закончена. Полковник вытащил даму пик…

— Он успел открыть свои козыри?

— Нет.

— Хорошо, — в трубке послышался облегченный вздох. — Что ж, держите ситуацию под контролем. И вообще, майор, не пора ли вам стать полковником?

Эпилог

На следующий день Турецкого провожали на поезд в Ригу. Стоя на шумном перроне среди разноязыкой толпы провожающих и пассажиров, Грязнов и Меркулов выкурили заодно с другом по последней сигарете и, крепко пожав ему руку, пожелали счастливого пути.

— Кажется, демократическое гэбье нас опять переиграло? — задумчиво произнес напоследок Константин Дмитриевич.