Пляжная музыка - Пэт Конрой

Джордан замахнулся и подал мяч прямо в верхнюю губу Отиса Крида. Именно тогда уотерфордские мальчишки узнали, с какой скоростью Джордан может бросать бейсбольный мяч. Бенни ни в жизнь было не поймать такого мяча. Мяч ударился о проволочную сетку, и раздался звук, будто лопнула гитарная струна.

— Она попыталась меня ударить. Специально! — воскликнул Отис.

Он поднялся, отряхнул штаны и злобно махнул битой в сторону Джордана. Но Джордан не обратил на Отиса ни малейшего внимания, просто принял подачу кэтчера и как ни в чем не бывало взял мешочек с канифолью, несколько раз встряхнул его, так что порошок разлетелся между пальцами, словно пух одуванчика.

— Эй, новенький, делай страйки[120], — приказал тренер.

Второй питч был выполнен в той же жесткой манере. Мяч пролетел в миллиметре от горла Отиса, в результате чего тот не выдержал и повалился спиной в сторону дагаута[121] команды-противника.

— Отис, ты что такой скованный сегодня? — спросил Лэнгфорд.

— Да этот козел просто взбесился! — крикнул Отис.

— Я все еще напоминаю тебе девчонку? — поинтересовался Джордан.

— А то нет, лютик ты мой золотистый.

Следующий мяч ударил Отису в грудную клетку с таким хрустом, будто врезался в спелый арбуз.

Мы с Майком стояли на внешнем поле.

— Отис даже ругательство на стене не может прочесть, — ухмыльнулся я.

— Похоже, мы нашли чертовски хорошего питчера, — заметил Майк.

— Интересно, а сможет ли он сделать хоум-ран?[122] — спросил я.

Отис с трудом поднялся на ноги, простонал и направился к питчерской горке, угрожающе размахивая битой. Длинноволосый мальчик, похоже, не испугался и сделал несколько шагов навстречу Отису. Тренер Лэнгфорд встал между ними и развел их своими натруженными мясистыми руками.

— Глупо задирать парня, у которого такой сильный бросок, — сказал тренер Лэнгфорд Отису. — Скажи, сынок, ты можешь сделать хоум-ран?

Джордан обратил взгляд своих голубых глаз на обрюзгшего, страдающего ожирением тренера — человека, который зарабатывал себе на жизнь тем, что держал бензоколонку, но при этом страстно любил спорт и работу с детьми. Уже тогда Джордан хорошо разбирался в людях и, несмотря на непоседливость и неуравновешенность, был своего рода провидцем, а потому смог разглядеть мягкосердечность Лэнгфорда за примитивным, можно сказать грубым, фасадом, характерным для всех тренеров с Юга. Джордан почувствовал расположение тренера, когда тот, вложив мяч ему в перчатку, сказал:

— Сынок, я хочу посмотреть, как ты его выбьешь.

Джордану хватило четырех питчей, чтобы выбить Отиса. Мальчики на поле стали перешептываться, потрясенные скоростью питчей Джордана.

С появлением Джордана наша группа окончательно сформировалась. В младших и старших классах средней школы Джордан был правым полузащитником, и нашу компанию прозвали Миддлтонской линией защиты, причем за последние два года мы проиграли всего две игры. В баскетбольной команде Джордан отличался великолепной прыгучестью, брал все угловые мячи и помог нам выиграть у команды из школы Норт-Огасты[123]. По мере возмужания игра Джордана в качестве питчера с каждым годом становилась все лучше и лучше, а его фастбол достиг совершенства, а в выпускном классе он почти что привел нашу команду к победе в чемпионате.

Но именно Кэйперс в тот день разглядел потенциал Джордана. Под гривой развевающихся светлых волос он заметил и очарование, и опасность редкой улыбки Джордана, которую этот не слишком счастливый маленький бунтарь обычно прятал, объявив войну миру взрослых. Кэйперс разглядел и сексуальную ауру этого высокомерного, уверенного в себе мальчика с тонкими губами. Почувствовав потенциального соперника, он постарался подружиться с ним, чтобы нейтрализовать.

Мы с Майком особо не возражали, потому что всегда послушно следовали за Кэйперсом. С самого начала этой дружбы не на равных Кэйперс считал, что имеет на это полное право. Кэйперс, выросший в доме, где к политике относились с большим уважением, прекрасно владел стратегией умолчаний и закулисных игр. Он подавал какую-нибудь идею Майку, которую тот принимал за свою и с которой я не соглашался, потом мы обращались к Кэйперсу как к арбитру, и спор наш, ко всеобщему удовлетворению, благополучно разрешался. Нередко именно Кэйперс провоцировал ссоры своих вечно лающихся друзей. Он обычно мягко стелил, но нам было жестко спать. Кэйперсу страшно нравились грубые проделки, путем которых мы с Майком вносили разнообразие в его слишком правильную жизнь. На первый взгляд он ничего от нас не требовал, но на самом деле вертел нами, как хотел. Мы были орудием для реализации его выдающегося политического инстинкта, абсолютно безжалостного при всей внешней мягкости. Он действовал жестко, но в самой мягкой манере. Юг славится своими макиавелли.

Но именно Скитер Спинкс по-настоящему скрепил дружбу нашей четверки. Скитер уродился в самых нижних эшелонах белого населения Юга, и уродился он злобным и подлым. То время, пока он учился в старших классах, стало сущим адом для уотерфордских подростков, ибо, как хвастался сам Скитер, в школе не было ни одного мальчика, которого он хоть раз, да не избил бы. Особенно доставалось от него прилежным ученикам, так как Скитер находил садистское удовольствие в их унижении. Телосложение у него было могучее, и к силе выросшего на ферме подростка добавлялись еще и дурные манеры. У него были мощная шея и взрывной характер. В общем, Скитер был из тех жутких парней, что превращали жизнь других подростков в кошмар наяву.

Летом 1962 года Скитер выбрал меня в качестве жертвы, причем проект этот был долгосрочным. Предстоящая школьная интеграция только усилила зоологическую ненависть Скитера к чернокожим, а его родитель возлагал личную ответственность на моего отца, судью Макколла, за введение интеграции в Уотерфорде. Я тогда только перешел в девятый класс, а потому еще не дорос до того, чтобы Скитер мог избить меня до потери сознания, однако и спокойно пройти мимо него мне тоже не удавалось. Скитер то брал меня в клещи и перебрасывал через плечо, то нарочно старался унизить перед девочками. Он взял себе за правило игриво похлопывать меня по лицу, причем чем дальше, тем сильнее. Я старательно избегал тех мест, где он обычно ошивался, но Скитер, заметив это, от души развлекался, внезапно появляясь там, где я меньше всего ожидал его увидеть.

В то лето проходил чемпионат по бейсболу нашей лиги, а потому скрыться мне было некуда, так как Скитер не пропускал ни одной игры. Я только что дорос до шестифутовой отметки и стал весить сто пятьдесят фунтов, но был страшно угловатым и неуклюжим, совсем как щенок датского дога. Однако Скитер, очевидно, решил, что мой рост представляет для него определенную угрозу. Он уже год как не учился в школе и работал автомехаником в компании «Шевроле», когда услышал, что я назвал его тупорылым придурком.

И это было чистой правдой. Я был виноват в том, что запятнал репутацию Скитера такой нелестной характеристикой, однако говорил я все в кругу друзей, никак не ожидая, что мои слова дойдут до Скитера. Однажды мы с Кэйперсом, Майком и Джорданом шли по улице и обсуждали матч, который только что проиграли Саммервиллу со счетом 0:1. Мы как раз занимались тем, что по новой проигрывали каждый питч, когда позади нас послышался визг тормозов и из двух машин, забитых футбольными игроками прошлого сезона, выскочили Скитер с пятеркой друзей и двинулись прямо на нас. Мы все еще были в перчатках и не успели остыть после игры. Джордан нес заклеенную липкой лентой тридцатичетырехдюймовую биту «Луисвилль слаггер», которую я сломал при неловкой подаче.

Скитер сразу приступил к делу и стремительным боковым ударом вмазал мне по губам, да так сильно, что я упал на колени и почувствовал во рту вкус крови.

— Прошел слушок, что ты меня нехорошо обозвал, Макколл, — прохрипел Скитер. — Вот я и хочу узнать, хватит ли у тебя духу сказать мне это прямо в глаза.

— Джек говорил мне, что ты у нас просто принц и гордость белой расы, — ухмыльнулся Майк, помогая мне подняться.

— Заткнись, жиденок! — рявкнул Скитер.

— Убирайся, Скитер, — вмешался Кэйперс. — Мы никому ничего плохого не делаем.

— Прикуси язык, красавчик, пока я его у тебя не вырвал и не скормил крабам, — огрызнулся Скитер и треснул меня по затылку, да так, что я снова оказался на земле.

Вот тогда-то Джордан и стукнул битой по тротуару, давая понять Скитеру, что в городе появился новый парень.

— Эй, сопляк! — воскликнул Джордан. — Ты похож на подростка с рекламы клерасила. У тебя там под прыщами щеки-то есть?

Майк печально закрыл глаза. Как он нам позже признался, в тот момент он подумал, что это последние слова Джордана на земле и Скитер с IQ неандертальца выберет новый, особо мучительный способ смерти для калифорнийского мальчика.