Возвращение императора - Аллан Коул

На Стене Возмездия не осталось никаких следов, если не считать красного свечения раскаленного металла. Сержант плюнул. Слюна с шипением коснулась стены. Он повернулся, и на его лице расцвела улыбка.

Взвод готов к проведению казни.

Неожиданный порыв ветра окатил толпу дождем, а от стены с шипением начал подниматься пар. Впрочем, дождь прекратился так же быстро, как и начался, а собравшиеся на площади почувствовали себя еще более несчастными.

Тут и там послышался нервный шепот. Страх может заставлять живые существа молчать лишь ограниченное время.

— Четвертый раз за четыре цикла, — жалобно пробормотал молодой Суздаль своей подружке. — Каждый раз, когда джохианская полиция стучит в наши двери, чтобы призвать нас на площадь, мне кажется, что на этот раз они пришли за нами. — Его маленький пятачок сморщился от страха, а остренькие зубки выстукивали дробь.

— К нам это не имеет никакого отношения, дорогой, — сказала его подружка по стае и потерла толстый мохнатый горб молодого самца успокаивающим гормоном. — Хватают только тех, кто торгует на черном рынке.

— Но мы же все занимаемся этим! — сдавленно вскрикнул самец. — Иначе невозможно жить. Без черного рынка мы просто умерли бы с голоду.

— Замолчи, а то нас кто-нибудь услышит, — предупредила его подруга по стае. — Это все людские дела. До тех пор, пока они убивают джохианцев и торков, нас это не касается.

— Ничего не могу с собой поделать. У меня такое ощущение, будто, как говорят люди, настал Судный день. И мы все обречены. Посмотри на погоду. Даже старики не помнят такого на Джохи. Ужасающий холод сегодня, а назавтра — невыносимая жара. Снежные бури. Наводнения и циклоны. Когда я проснулся сегодня утром, пахло весной. А теперь, посмотри. — Он показал на тяжелые грозовые тучи, повисшие в небе.

— Только не надо преувеличивать, — возразила подруга. — Контролировать погоду не может даже Хакан.

— Рано или поздно он до нас доберется. И тогда… — Молодой Суздаль содрогнулся. — Ты знаешь хотя бы одно существо, которое было бы по-настоящему виновным? В чем-то… серьезном?

— Конечно нет, дорогой. А теперь успокойся. Скоро все будет… кончено.

Она снова принялась втирать успокаивающий гормон ему в мех. Вскоре его зубы перестали стучать.

В мощных громкоговорителях послышался треск, завыла музыка — такая громкая, что листва на деревьях задрожала. Стражники Хакана в золотой форме, построенные в форме копья, выбежали из дворца. На оконечности копья возвышалась платформа с золоченым троном Хакана.

Процессия остановилась неподалеку от Стены Возмездия. Платформа медленно опустилась на землю.

Старый Хакан с подозрением огляделся по сторонам подслеповатыми глазами. Поморщился — ему не нравился запах толпы. Стоящий наготове адъютант заметил недовольную гримасу своего повелителя и опрыскал Хакана любимым одеколоном. Старик снял с пояса инкрустированную фляжку с метквиллой, отвинтил крышку и сделал большой глоток. Огонь пробежал по его жилам. Сердце забилось быстрее, а глаза прояснились.

— Приведите их, — рявкнул он.

У Хакана был дребезжащий, пронзительный голос, но он вселял ужас в толпу, собравшуюся на площади.

Приказ шепотом пронесся по рядам солдат. В Стене Возмездия с шипением разверзлась дыра. Послышался скрежет механизмов, и на месте дыры медленно возник постамент.

Толпа содрогнулась, когда глазам собравшихся предстали закованные в цепи пленники, которые морщились от непривычно яркого света. Отряд солдат выскочил на постамент и начал подталкивать сорок пять мужчин и женщин к стене. Из стены выдвинулись специальные крюки, и обреченные узники оказались крепко прикованными к ней.

Несчастные с ужасом смотрели на Хакана. Тот сделал еще один глоток из своей фляжки и, когда жидкость вновь обожгла ему горло, удовлетворенно хихикнул.

— Ну, не тяните!

Инквизитор в черном одеянии выступил вперед и принялся зачитывать имена и признания каждого из приговоренных к смерти преступников. Список их злодеяний был достаточно длинным: заговор ради получения прибыли… хранение запрещенных товаров… кража с богатых рынков элиты Джохи… сокрытие доходов… и так далее, и тому подобное…

Старый Хакан хмурился всякий раз, когда называлось новое преступление, потом кивал и улыбался, услышав, что обвиняемый признал свою вину.

Наконец инквизитор закончил читать, спрятал свиток со списком в рукав своего одеяния и повернулся к Хакану, дожидаясь его решения.

Старик снова глотнул из фляги и поправил микрофон у рта. Его скрипучий, пронзительный голос заполнил площадь и зазвучал с экранов в миллиардах домов обитателей звездного скопления Алтай.

— Когда я смотрю на ваши лица, мое сердце наполняется жалостью, — начал он, — однако мне стыдно. Вы все джохианцы… как и я. Раса джохианцев составляет большинство на Алтае — значит, мы должны служить примером для всех остальных. Что почувствуют другие люди Алтая — торки, когда узнают о ваших злодеяниях? Не говоря уже о инопланетянах, которые всегда были не в ладах с нашей моралью. Да… Что подумают суздали и богази, зная, что вы, джохианцы — наши самые уважаемые граждане, — нарушаете закон и из-за вашей жадности подвергаете опасности общество? Я знаю, мы живем в трудные времена. Долгие годы войны с вонючими таанцами мы страдали и подтягивали пояса — и умирали, да! Но какими бы тяжелыми ни были испытания, мы сохраняли верность вечному императору.

Он слегка передохнул.

— И позднее — все думали, что врагам удалось убить его, а мы продолжали борьбу, когда подлецы, убившие нашего властителя, продолжали обкладывать нас непомерными налогами. Всякий раз я обращался к вам с просьбами о помощи, и нам удалось сохранить наше созвездие и дождаться возвращения императора. Я всегда верил, что он к нам вернется. Наконец, — продолжал Хакан, — он снова с нами. Император покончил с гнусным Тайным советом. И посмотрел: кто все эти годы хранил ему верность? Император нашел меня — вашего Хакана. Уже почти два столетия я остаюсь надежным, верным и сильным слугой властителя. А потом он увидел вас — моих детей. И вечный император улыбнулся. С этого момента к нам снова начала поступать антиматерия-два. Наши заводы ожили. Космические корабли получили доступ на самые богатые рынки империи. Но нам удалось решить еще не все проблемы, — не унимался Хакан. — Таанские войны и деяния подлого Тайного совета нанесли тяжелый урон империи. Да и нам тоже. Впереди годы напряженной работы, прежде чем мы снова станем процветать. А пока это время не наступило, мы должны продолжать приносить в жертву наши собственные удобства ради прекрасной жизни в будущем. Сейчас все мы голодны. Однако никто не умирает от истощения. Алтай получает больше АМ-два, чем многие другие миры, благодаря моим дружеским отношениям с императором. Но этого хватает только на то, чтобы поддерживать торговлю.

Хакан помолчал немного, чтобы еще раз смочить горло.

— Жадность — самое страшное преступление в нашем маленьком королевстве. Потому что сейчас жадность — все равно что массовое убийство! Каждое зернышко, которое вы крадете, каждая капля выпивки, которую вы продаете на черном рынке, отняты у наших детей, которые обязательно будут голодать, если мы не покончим с этим страшным пороком. То же самое могу сказать и о бесценных запасах АМ-два. Или полезных ископаемых, необходимых для восстановления промышленности и производства одежды, которая прикроет нашу наготу. С тяжелым сердцем выношу я приговор. Я читал письма ваших друзей и возлюбленных, мольбы о милосердии. Я рыдал над каждым из них. В самом деле, лицо мое не просыхало. Эти письма повествуют о печальных историях тех, кто сбился с истинного пути, о существах, которые поверили в ложь наших врагов или попали под влияние дурной компании.

Хакан стер несуществующую слезинку с лишенных ресниц век.

— У меня достанет милосердия на всех вас. Но я должен воздержаться от его проявления. Поступить иначе было бы преступно. Поэтому я вынужден приговорить вас к самой позорной смерти, в назидание тем, кто будет достаточно глуп, чтобы поддаться искушению жадностью. Я могу позволить себе лишь самое маленькое проявление слабости. Надеюсь, мои верные подданные простят меня — ведь я очень стар и меня так легко растрогать.

Он наклонился вперед так, что его лицо заполнило экраны — маска сострадания. По другую сторону экрана находилось сорок пять обреченных на смерть существ.

— Каждому, каждому из вас я сострадаю… Мне очень жаль, — хрипло прошептал Хакан.

Потом выключил микрофон и повернулся к своему адъютанту.

— Ну а теперь быстро кончайте с этим. Я не хочу, чтобы буря застала меня здесь, — Хакан откинулся на спинку трона, чтобы понаблюдать за казнью.