Семь лет за колючей проволокой - Виктор Николаевич Доценко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вам удобно? — спросил Прокурор. — Курите. — Он заметил за ухом сигарету, но придвинул ко мне свою пачку «Космоса».
Мне совсем не хотелось курить, но соблазн уменьшить прокурорские запасы был очень велик, а потому я нагло взял из пачки четыре сигареты, три сунул в нагрудный карман, а четвёртую прикурил от протянутой зажигалки.
— Ко мне поступило ваше заявление-жалоба, в котором сказано, что все свои претензии вы изложите при личной встрече, я правильно понял?
Мне сразу стало ясно, что ему палец в рот не клади: откусит, не поперхнётся.
— Вы правильно поняли…
— Что ж, слушаю вас.
— Вы ознакомились с делом, по которому меня осудили?
— Разумеется!.. И что?
— Вы читали мою кассационную жалобу?
— Читал…
— Вам в ней всё понятно?
— В общем, да.
— Вы мне можете ответить как порядочный человек? Не как юрист, который работает в системе и обязан играть по правилам системы, не как Прокурор, обязанный только обвинять, просто как человек можете ответить?
— Что вы хотите услышать? — то ли устало, то ли с долей скепсиса спросил Прокурор.
— Я хочу услышать правдивое мнение честного человека!
— Вы сами выбрали свой путь, — тихо сказал он после довольно большой паузы.
— А как же «презумпция невиновности»? Или это пустой звук, красочная обёртка системы, которой вы служите? Или вы считаете, что моя вина доказана в полном объёме? А анализы, сделанные экспертом за несколько дней до появления в моей квартире якобы пострадавшей?
— Но потом этот судмедэксперт заявил, что просто оговорился и потому назвал другое число…
— Вот именно, ПОТОМ… Вы сами-то верите в то, что сейчас говорите?
— Мое мнение сейчас НЕ ВАЖНО для отправления Правосудия, важно то, какой ответ вы получите на свою кассационную жалобу…
— Ваше мнение ВАЖНО для меня! — упрямо заявил я. — И даю слово, что на ваше мнение я никогда не буду ссылаться в обращении к надзорным инстанциям…
— Не знаю, что даст вам моё мнение… — Прокурор пожал плечами, подумал немного, потом громко сказал, а в это время что-то писал на листочке: — Вы знаете, доказательная база под вашим делом настолько прочна, что ни один юрист не сможет её опровергнуть… — Чуть помедлив, он протянул мне листок, на котором я прочитал следующее:
«Своей рукописью вы вызвали раздражение у тех, кто во что бы то ни стало хочет утаить то, о чём вы пишете. Вы что, не знали, чем это может кончиться для вас?»
Я понял, что Прокурор боится подслушивающих устройств, а потому решил ему подыграть — вслух говорил одно, а на листочке писал другое.
— О судмедэксперте я уже и писал, и говорил, как и о том странном поведении якобы пострадавшей после якобы насилия: она спокойно отправилась домой, приняла душ, дождалась мужа, и только после того, как рассказала ему историю якобы изнасилования, они вдвоём приняли решение идти в милицию. Не кажется ли вам, что всё это шито белыми нитками и не выдерживает никакой критики? — закончил я мысль и протянул ему свою запись:
«Я не думал, что история, выдуманная мною, может оказаться настолько опасной для системы, что меня решат обязательно изолировать…»
— Вполне возможно, что так и выглядит со стороны… — Прокурор сказал несколько фраз ни о чем, после чего снова протянул мне очередную свою запись:
«Людей СИСТЕМА сажала и за меньшие проступки…»
Прокурор глубоко вздохнул с явным сожалением в глазах.
«Как говорится, не ссы против ветра?.. Так, что ли?» — зло, усмехнувшись, написал я.
«Вот именно!» — ответил он.
Дальше я пространно говорил о том, что нужно любить друг друга, верить своим близким и так далее и тому подобное, а сам написал следующее:
«А я верю, что система, которая ломает свой народ только за то, что кто-то высказывает вслух свои мысли, рано или поздно разрушит сама себя…»
— Вполне возможно, — согласно кивнул Прокурор и тут же осёкся. — Вполне возможно, что вы говорите правильные вещи, — вывернулся он, а на листке написал:
«А пока этого не произошло, примите мой совет: не стоит подрывать себе здоровье, а то вы не сможете узнать, правы вы или нет! Постарайтесь выжить! Своей смертью вы ничего не добьётесь, а будете живы, сохраните себе здоровье — и вы сможете продолжать добиваться вашей правды и дальше. Я знаю, что завтра вы получите отрицательный ответ на свою кассационную жалобу и завтра же вас отправят на Красную Пресню. Будьте там внимательнее, если хотите выжить… Так чтоудачи вам!»
После того как я прочитал его последнее послание, он подхватил листочки, взял из пачки сигарету, сунул её в рот, вероятно, для того, чтобы оправдать использование зажигалки. Прикурил, затем поджёг в пепельнице свои и мои записи, дождался, пока они сгорят, тщательно размешал пепел, высыпал его на чистый листочек, свернул его и сунул себе в карман…
Чего никак не ожидал, но разговор с Прокурором доставил мне истинное удовольствие, и на душе стало удивительно спокойно. Интересно, что Прокурор имел в виду, предупреждая, что я должен быть внимательнее? Во всяком случае, я всерьёз отнёсся к его предупреждению, и, как показало время, не напрасно…
Забегая вперед, замечу, что, освободившись, я провёл собственное расследование и даже побывал в Суде, где полистал своё дело. До какого же цинизма дошло в то время советское правосудие, что ни одна инстанция не обратила внимания на вывод проведённой судебно-медицинской экспертизы. Этот документ был подготовлен за несколько дней до моего ареста!!! Вероятно, что-то помешало моему аресту в тот день, и его перенесли на поздний срок. Переделывать документ судебно-медицинской экспертизы не хотелось, а может, что скорее всего, ошибку не заметили и пришили к делу.
Вот такое было наше советское «правосудие»…
Почему-то припомнился анекдот:
«Выходят два наркомана на балкон покурить. Один вдруг восклицает:
— Какое лето!
— Ты чего, братишка, сбрендил? — замечает другой. — Какое лето? Смотри, снег идёт, сугробы, мороз минус двадцать…
— Вот такое фуёвое лето, — качает головой первый…»
Глава 14
И снова пересылки да пересылки
Что же делать, если обманула
Та мечта, как всякая мечта.
И что жизнь безжалостно стегнула
Грубою верёвкою кнута…
Сединою волос серебрится,
Передо мною снова часовой,
Снова предо мною ТА граница,
Грозно прозывается тюрьмой!..
Прокурор оказался прав на все сто: на следующий день, около двенадцати часов дня, мне вручили ответ на кассационную жалобу, а в пять часов вечера я уже оказался в Краснопресненской тюрьме, на так называемой
