Ночная смена (сборник) - Кинг Стивен

Но газонокосильщик не обратил внимания на его крики, во всяком случае, не остановился. Наоборот, стал пожирать траву с еще большей скоростью. А газонокосилка, выкосив очередную полосу, вроде бы еще и улыбнулась Поркетту стальной улыбкой.

Потом Гарольд увидел крота. Должно быть, оцепенев от ужаса, он прятался в траве перед газонокосилкой, в той полосе травы, которой предстояло лечь на землю. Крот бросился через уже скошенный участок к спасительной темноте под верандой.

Газонокосилка развернулась.

Гремя металлом, накатилась на крота и выплюнула клочки шерсти и ошметки плоти. Гарольду живо вспомнился кот Смитов. Покончив с кротом, газонокосилка вернулась на прежний маршрут.

Газонокосильщик ковылял следом, ел траву. Гарольд стоял, парализованный ужасом, напрочь забыв про акции, проценты, бизонбургеры. Он видел, как раздувается и без того огромный живот. Газонокосильщик развернулся и пожрал останки крота.

Именно тогда Гарольд высунулся из сетчатой двери, и его вырвало аккурат на циннии. Окружающий мир посерел, и внезапно Гарольд понял, что теряет сознание, уже потерял. Он откинулся назад, спина коснулась прохладного пола веранды, глаза закрылись…

Кто-то его тряс. Карла его трясла. Он не помыл грязную посуду, не вынес мусорное ведро, Карла сейчас закатит ему скандал, но это даже и к лучшему. Главное, что она вырвет его из приснившегося кошмара, вернет в нормальный мир, где живет нормальная Карла с ее очаровательной улыбкой и ровными зубами.

Ровные зубы – да. Но не Карлы. У нее зубы гладенькие, как у бурундучка, а эти зубы…

Волосатые.

У этих зубов росли зеленые волосы. И выглядели эти волосы совсем как…

Трава?

– Боже мой, – вырвалось у Гарольда.

– Ты лишился чувств, приятель, так? – Газонокосильщик склонился над ним, улыбаясь волосатыми зубами. Оволосели губы и подбородок. Оволосело все. Зелеными волосами. Во дворе пахло травой и гарью. И внезапной тишиной.

Гарольд сел, посмотрел на застывшую газонокосилку. Вся трава скошена. И нет нужды в граблях, отметил он, подавляя приступ тошноты. Если газонокосильщик где и пропустил стебелек, в глаза это не бросалось. Гарольд повернулся к газонокосильщику, его передернуло. Такой же голый, такой же толстый, такой же ужасный. И зеленые ручейки, бегущие из уголков рта.

– Что это было? – взмолился Гарольд.

Толстяк обвел рукой лужайку.

– Это? Ну, босс отрабатывает новую технологию. Получается неплохо. Просто хорошо, приятель. Одним выстрелом убиваем двух зайцев. Одновременно заканчиваем покос и уборку травы и зарабатываем деньги для финансирования других наших проектов. Понимаешь, о чем я? Разумеется, иной раз попадается клиент, который не понимает, некоторые люди ни в цент не ставят производительность труда, так, но босс всегда соглашается на жертвоприношение. Главное, чтобы колесики крутились, если ты не потерял ход моих мыслей.

Гарольд промолчал. Одно слово вертелось у него в голове: жертвоприношение. А мысленным взором он видел крота, исчезающего под красной газонокосилкой.

Он поднялся медленно, как немощный старик.

– Разумеется. – И сподобился на фразу с какой-то из пластинок Алисии: – Господи, благослови траву.

Газонокосильщик хлопнул себя по бедру.

– Отлично сказано, приятель. Просто потрясающе. Я вижу, ты все понимаешь как надо. Не возражаешь, если я процитирую тебя, вернувшись в контору? Может, получу повышение.

– Конечно. – Гарольд попятился, пытаясь выдавить из себя улыбку. – Продолжай. А я хочу немного вздремнуть…

– Будь спок, приятель. – Газонокосильщик поднялся. Тут Гарольд заметил неестественно большой зазор между первым и вторым пальцами ног, словно это были не ноги… а копыта.

– Сначала все удивляются, – продолжил газонокосильщик, – но потом привыкают. – Он оценивающе оглядел приличных размеров живот Гарольда. – Может, тебе захочется попробовать самому? Босс постоянно ищет новые таланты.

– Босс, – повторил Гарольд.

Газонокосильщик уже спустился с веранды и пристально посмотрел на Гарольда Поркетта.

– Да, конечно, приятель. Видать, ты смекнул, что к чему. Я знал, что так оно и будет. Господи, благослови траву, и все такое.

Гарольд покачал головой, и газонокосильщик расхохотался.

– Пан. Босс – Пан. – И полуподпрыгнул, полускакнул по свежескошенной лужайке. Газонокосилка, взревев, ожила и покатила к углу дома.

– Соседи… – начал Гарольд, но газонокосильщик весело помахал ему рукой и исчез за углом.

На лужайке перед домом гремела и завывала газонокосилка. Гарольд отказывался лицезреть это действо, возможно, с тем, чтобы потом Кастонмейеры и Смиты, демократы поганые, не смогли одарить его укоряющим взглядом, говорящим яснее слов: чего еще можно ждать от республиканца?

Вместо этого Гарольд направился к телефонному аппарату, схватил трубку, позвонил в полицейский участок по «горячей» линии.

– Сержант Холл, – ответили на другом конце провода.

Гарольд зажал пальцем свободное ухо.

– Меня зовут Гарольд Поркетт. Мой адрес – дом 1421 по Восточной Эндикотт-стрит. Я хотел бы сообщить… – Что? О чем он хотел бы сообщить? Какой-то мужчина насилует и убивает его лужайку, работает он у некоего Пана и у него ноги-копыта?

– Слушаю вас, мистер Поркетт.

Тут его осенило.

– Я хочу сообщить о случае непристойного обнажения.

– Непристойного обнажения? – повторил сержант Холл.

– Да. Тут мужчина косит мне лужайку. Он… без всего.

– Вы хотите сказать, он голый? – В голосе сержанта Холла слышались недоверчивые нотки.

– Голый! – согласился Гарольд, надеясь, что его не примут за психа. – Обнаженный. Раздетый. С голой задницей. На моей лужайке перед домом. Пришлите наконец кого-нибудь.

– Вы живете в доме 1421 на Западной Эндикотт? – Сержант Холл никак не хотел ему поверить.

– Восточной! – прокричал Гарольд. – Ради Бога…

– Так вы говорите, он совершенно голый? И вы видите его гениталии и все такое?

Гарольд пытался заговорить, но из горла вырвалось только клокотание. А рев безумной газонокосилки становился все громче и громче, глуша все остальные звуки. Гарольд чувствовал, как его охватывает страх.

– Что вы говорите? – переспросил сержант Холл. – У вас там какой-то ужасный шум.

Входная дверь распахнулась.

Гарольд обернулся и увидел вкатывающуюся в холл газонокосилку. За ней следовал газонокосильщик, по-прежнему голый. Гарольд увидел, что лобковые волосы у него зеленые, словно мох. На одном пальце он крутил бейсболку.

– Тут ты погорячился, приятель. – В голосе газонокосильщика слышался укор. – Не следовало тебе отходить от «Боже, благослови траву».

– Эй, мистер Поркетт? Мистер Поркетт…

Телефонная трубка выпала из онемевших пальцев Гарольда, когда газонокосилка двинулась на него по новенькому, с длинным коричневым ворсом, ковру Карлы, выстригая его, как лужайку.

Гарольд завороженно смотрел на нее, как кролик на удава, пока она не добралась до кофейного столика. Когда же газонокосилка отбросила его в сторону, превратив одну ножку в щепу и опилки, Гарольд схватил стул и попятился к кухне, волоча его за собой, как прикрытие.

– Это тебе не поможет, приятель, – покачал головой газонокосильщик. – Только все перепачкаем. Лучше покажи мне, где у тебя самый острый нож, и мы сделаем так, чтобы жертвоприношение прошло максимально безболезненно… Я думаю, понадобится и ванночка для птиц. А потом…

Гарольд швырнул стул в газонокосилку, которая уже обошла его с фланга, пока голый мужчина отвлекал внимание, и рванул к двери черного хода. Газонокосилка с ревом обогнула стул, выпустила облако сизого дыма. Открывая сетчатую дверь и сбегая по ступенькам, Гарольд слышал, чувствовал, что газонокосилка наседает ему на пятки.

Она сиганула с верхней ступени, как прыгун на лыжах – с трамплина. Гарольд бежал по свежевыкошенной лужайке, но он выпил слишком много банок пива, слишком часто спал после сытного обеда. Он чувствовал, что расстояние между ним и газонокосилкой сокращается, что она совсем рядом, оглянулся, одна нога зацепилась за другую, и он упал.