Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира - Альберто Анджела
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До сих пор состязались биги и триги, наездники со своими скакунами и были странные гонки квадриг, когда после пересечения финиша возницы, спешившись, продолжали преодолевать остальные круги бегом.
Эти состязания, называвшиеся pedibus ad quadrigam, — античный аналог нашего триатлона. Если вы смотрите по телевизору соревнования триатлонистов, в которых спортсмены на пределе своих сил плывут, едут на велосипедах, бегут несколько километров, и думаете о странностях современной эпохи, с ее модой к тренажерным залам и пищевым добавкам, то этот забег (pedibus ad quadrigam) скажет вам, что все идет из древнейших времен… Вот еще одна из множества сходных черт между нашим и древнеримским миром: соревнование, в котором объединены колесное транспортное средство и сила ног (плавания нет, потому что в римское время никто плавать не умел…).
Наш привратник-центурион ненадолго задерживает взгляд на мужчине и, все поняв, обращается к нам, покачивая головой: «Еще один одержимый скачками, да?»
Не успевает он закончить фразу, как очередной сигнал трубы заставляет нашего героя вскочить с места. Вот он, этот момент! Голос глашатая (возможно, их несколько в разных точках цирка, принимая во внимание его размеры) объявляет начало гонок и квадриги-участницы. Все зрители встречают известие оглушающим шумом. Многие вскакивают со своих мест.
Все впиваются взглядом в дальнюю часть Большого цирка, где находятся предстартовые отсеки, carceres, расположенные в ряд под арками низкого и длинного строения.
Служители разровняли арену, протащив по ней тяжелые циновки, разметили мелом дорожки на старте, засыпали песком ямы, прорытые колесницами, разлетевшимися на тысячи кусков. Запекшаяся кровь одного из возниц до сих пор не смыта с мраморной плиты перегородки. Ни у кого не было на это времени. Сейчас все внимание приковано к деревянным воротам, которые распахнутся через несколько минут.
В предстартовых отсеках все готово
За воротами возницы настраиваются и готовят колесницы. Это особый мир. На большой площадке кипит лихорадочная деятельность. Конюхи торопливо подводят за уздцы лошадей, квадриги занимают свои места. Другие колесницы стоят, ожидая своей очереди. Один возничий надевает кожаный шлем, а чуть поодаль другой слушает своего начальника, в который раз излагающего ему гоночную стратегию «клуба». Как на «Формуле-1», «механики» уточняют последние технические мелочи: одни проверяют, хорошо ли затянуты подпруги и закреплены поводья, другие приподнимают возок колесницы и вращают колесо, чтобы посмотреть, не делает ли оно «восьмерку» и не трется ли о другие части.
Две квадриги съезжаются навстречу друг другу, и впряженные в них жеребцы встают на дыбы. Возницы с трудом заставляют их отойти на безопасное расстояние. Напряжение этих лошадей контрастирует с невозмутимым спокойствием других, привязанных к длинной стене. Это запасные лошади.
У каждой конюшни должны быть десятки лошадей для различных состязаний, включая запасных для замены пострадавших в несчастных случаях. И небольшой отряд служителей, готовых починить, заменить, закрепить любую деталь в колеснице, присмотреть за лошадьми и возницей, чтобы все вместе они превратились в машину, приносящую победу.
Ключевая фигура — morator, конюх, следящий за ходом соревнований, успокаивающий лошадей, гладя их, он даже спит вместе с ними. На этой площадке их легко распознать, потому что они всегда рядом с лошадьми, до последнего момента приподнимают им ноги, чтобы проверить копыта (важная деталь, ведь в ту эпоху еще не умели подковывать лошадей), или сжимают морду животного, шепча ему ободряющие слова. Для них лошади — словно дети.
Наше внимание привлекает человек, чьи пальцы унизаны золотыми перстнями, в роскошных одеяниях, сопровождаемый служителями. Он беседует с возницей, тот слушает, склонив голову, почтительно сняв шлем.
Это dominus factionis, хозяин. В каждом «клубе» есть такой человек. Мы могли бы сравнить его с президентом футбольного клуба или клуба «Формулы-1». Это человек, умело распоряжающийся финансами (сегодня мы бы его окрестили ловким предпринимателем), за спиной которого стоят большие интересы, как предполагает Фик Мейер в своей книге «Мир Бен-Гура». Он не только держит в своих руках управление «клубом», но и вымогает у организаторов гонок большие суммы за участие своей команды. Однако это лишь один из сговоров, заключающихся в связи с соревнованиями. Существуют и многие другие тайные соглашения, в которые вовлечены только возницы и обслуживающий персонал.
Правила, махинации и тайные сговоры
Ведь еще до того, как квадриги сорвутся со старта, уже разгорелось другое «состязание», которое никто не видит. Речь идет о combinae — тайных сговорах, имеющих целью подстроить победу определенного возницы или определенного «клуба»… или, наоборот, помешать чьей-то победе.
Все это весьма напоминает обстановку на Палио[107] в Сиене: и здесь контрады и их болельщики охвачены духом соперничества. И здесь плетутся тайные заговоры, которые рушатся в последнюю секунду. И публика в цирке знает это. Она знает, что имеют место нарушения, обман, продажные возницы и такие, которые притворяются, что продаются, а потом играют на руку команде противника, предложившей лучшую награду… Все это делает состязания еще более увлекательными.
На арене возницы ведут себя безжалостно. Идет в ход любой грубый маневр: столкнуть соперника, прижать его к стенке не является преступлением, наоборот, этого-то все и ждут. Хотя печально знаменитое «греческое» колесо из фильма «Бен-Гур», со ступицей, оснащенной ножами, дробящими колеса соперников, не существует. Это еще один вымысел Голливуда.
Чтобы избежать несчастных случаев в самом начале состязаний, порядок заездов и участия определяется с помощью системы, похожей на нашу лотерею: достают, не глядя, шары, окрашенные цветами «клубов», и с их помощью составляют список участников заезда.
Начало состязаний
Вот и долгожданный момент. Сигнал к началу состязаний подаст организатор бегов, магистрат. Как только он показался в своей фиолетовой тоге на специальной трибуне над стартовыми воротами, публика взрывается неистовыми криками. Сигналом к старту служит белый платок (mappa), который он развернет и бросит на землю.
В предстартовые отсеки шум голосов доносится приглушенно, как и солнечный свет, проникающий через доски ворот и отбрасывающий на лошадей и возниц необычный узор теней. Каждый возница держит в поднятой руке плетку, подобно мечу, готовый в момент старта хлестнуть лошадей «рубящим ударом». Все они неотрывно следят глазами за служителем у ворот. На лбу возниц проступают капли пота.
Нервозность передалась и лошадям: они фыркают, трясут головой, роют копытами землю.
С высоты своего места магистрат вытягивает руку; шум толпы усиливается, подобно рокоту барабанов.
Белый
