Последняя милость - Луиз Пенни

— Замечательные стихи. Руфь Зардо?

— Леонард Коэн. Клара использовала эту цитату в своей картине. Она написала эти слова на стене, на фоне которой изобразила вас. Как граффити.

— Есть трещина во всем, пусть даже малость, и льется сквозь нее первоначальный свет, — задумчиво повторила Эмили.

— Так что же все-таки произошло с Эл?

Гамаш вспомнил посмертные фотографии грязной, изможденной, вызывающей жалость и презрение старой пьяницы. Они плохо сочетались с тем светлым, сияющим образом молодой женщины, который создала в своем рассказе Эмили.

— Она хотела отправиться в Индию. Надеялась, что там ее душа наконец-то обретет покой. Мы бросили жребий, кому из нас ехать вместе с ней. Он выпал Матушке. Ирония судьбы. Эл не особенно понравилось в Индии, зато Матушка нашла там ответы на все свои вопросы, хотя, отправляясь туда, даже не подозревала, что у нее эти вопросы есть.

— Матушка, — сказал Гамаш. — Беатрис Мейер. Снова игра слов. Когда я спросил у Клары, почему все называют Би Матушкой, она ответила, что я сам должен догадаться.

— И вы догадались.

— Пожалуй, эта догадка далась мне тяжелее всего. Я все понял лишь тогда, когда смотрел фильм «Лев зимой».

— При чем здесь этот фильм?

— Он был снят на студии MGM. Метро, Голдвин, Мейер. Когда шли титры, меня осенило. Мейер. Произносится почти так же как тérе, что по-французски означает «мать, матушка». Беатрис Мейер стала Матушкой Би. Тогда же я понял, что имею дело с людьми, которые не просто любят книги. Они верят в силу слова — сказанного, написанного или печатного.

— Когда Кей спросила у вас, почему ее отец и другие мальчишки-пехотинцы, отправляясь на верную смерть, выкрикивали «К черту Папу!», вы предположили, что они верили в то, что слова могут убивать. Кей тогда посмеялась над вашим ответом, но я думаю, что вы были правы. Слова действительно могут убивать. Я сама наблюдала это в рождественскую ночь. Вы можете подумать, что я слишком драматизирую ситуацию, но я действительно стала свидетелем того, как Сиси убивала свою дочь. Словами.

— Так что же произошло с Эл? — повторил Гамаш свой первоначальный вопрос.

Бювуар остановил машину и некоторое время сидел, не двигаясь с места. Печка работала на полную мощность, и в салоне автомобиля было тепло и уютно. Из динамиков лилась песня группы Beau Dommage «La complainte du phoque en Alaska». На школьных вечерах под нее танцевали последний танец, и она всегда доводила девчонок до слез.

Бювуару не хотелось выходить из машины. И не только из-за того, что ему не хотелось покидать уютное тепло салона, заполненного звуками музыки, пробуждающей приятные ностальгические воспоминания. Его пугала предстоящая встреча. Прямо перед ним, освещенное яркими лучами утреннего солнца, угрожающе возвышалось здание медитационного центра.

— Bonjour, Inspecteur!

Улыбающаяся Матушка открыла дверь еще до того, как он успел постучать. Но улыбка не касалась ее глаз. Она лишь слегка приподнимала уголки узких бледных губ. Бювуар сразу почувствовал исходящую от Матушки напряженность и расслабился. Теперь он знал, что у него было преимущество.

— Можно войти? — Бювуар скорее откусил бы себе язык, чем произнес это дурацкое обращение «Матушка» или поинтересовался, почему все называют Беатрис Мейер именно так. Хотя он умирал от любопытства.

— В прошлый раз у меня создалось впечатление, что вам здесь не очень понравилось, — сказала Матушка, слегка отступая в сторону.

Бювуар никак не мог раскусить эту женщину. Она была толстой, приземистой и некрасивой. Она ходила вперевалку, как утка, и ее рыжие волосы торчали во все стороны. Свои балахоны она, судя по всему, сооружала из простыней или штор, а может быть, из чехлов для мебели. Она была нелепа и смехотворна. Тем не менее в ней что-то было.

— В прошлый раз я был болен гриппом. Прошу прощения, если вел себя неподобающим образом.

Слова извинения дались ему нелегко, но Гамаш постоянно подчеркивал, что таким образом можно получить преимущество над собеседником, и Бювуар не раз имел возможность на собственном опыте убедиться, что это действительно так. Если люди считают вас виноватыми перед ними, это изначально дает им ощущение собственного превосходства. А своими извинениями вы лишаете их этого козыря.

Теперь Бювуар был на равных с мадам Мейер.

— Намасте, — произнесла она с легким поклоном, молитвенно сложив руки.

Черт бы ее побрал! Ей снова удалось выбить его из колеи. Он знал, что в этом месте должен задать положенный вопрос, но не стал этого делать. Сняв сапоги, инспектор прошел прямо в просторную комнату для медитаций, с ее стенами цвета морской волны и зеленым ковровым покрытием на полу.

— Я должен задать вам несколько вопросов, — Бювуар обернулся к Матушке, которая вперевалку ковыляла следом за ним. — Что вы думаете о Сиси де Пуатье?

— Я уже говорила об этом старшему инспектору. Кстати, вы присутствовали при этом разговоре. Хотя, наверное, вы слишком плохо себя чувствовали, чтобы что-либо воспринимать.

Она была измучена физически и морально. Ее запас сострадания иссяк. Ей уже было все равно. Она знала, что развязка близка, и хотела только одного — чтобы она наступила как можно скорее. Она больше не просыпалась посреди ночи, охваченная чувством гнетущей тревоги. Она просто не ложилась спать.

Матушка смертельно устала.

— У Сиси было ложное представление о масштабах собственной личности и ее соотношении с окружающей действительностью. Ее идеи были вздорными. Она бессистемно смешала несовместимые философские учения и создала собственную бредовую философию. Она призывала к избавлению от эмоций. Это просто смехотворно. Мы все состоим из эмоций. Именно они делают нас людьми. Ее идея о том, что по-настоящему избранные и просветленные люди не испытывают никаких эмоций, нелепа. Да, мы действительно стремимся к душевному равновесию. Но душевное равновесие не значит равнодушие. Совсем наоборот. Это означает… — Речь Матушки становилась все более возбужденной. Она слишком устала для того, чтобы сдерживать свои чувства. — Это означает способность жить полной жизнью и наслаждаться ею. Принимать вещи такими, какие они есть. И не требовать невозможного. Она считала себя исключительной. Она приехала сюда и рассчитывала помыкать нами, как своими вассалами. Она пыталась навязать нам все эти белые одежды, дурацкие подушки, очищающие ауру, успокаивающие одеяла и еще бог знает какую чепуху. Она была больным человеком. Тщетные попытки подавить эмоции лишь привели к тому, что они приняли гротескные, извращенные, уродливые формы. Она претендовала на то, что от нее исходят какие-то особые токи. Что ж, ток и убил ее. Карма.

Бювуар решил, что «карма» по-индийски значит «ирония», но уточнять не стал.

Глаза Матушки гневно горели. Она была вне себя, и это вполне устраивало Бювуара. Когда человек теряет контроль над собой, он может проговориться о вещах, о которых никогда бы не сказал в нормальном состоянии.

— Тем не менее вы обе решили назвать свои медитационные центры «Обретите покой». Разве покой не означает безмятежность? То есть отсутствие сильных чувств и эмоций?

— Спокойствие не означает эмоциональную тупость, инспектор.

— Мне кажется, что вы просто жонглируете словами. Так же, как сделали с этим. — Бювуар подошел поближе к стене, на которой было написано изречение из Библии. — «Обретите покой и знайте, что я есть Бог». Почему вы сказали старшему инспектору Гамашу, что это цитата из книги пророка Исайи, если на самом деле это из псалмов?

Ему нравились подобные моменты в его работе. Казалось, что Матушка уменьшилась в размерах, как будто из нее выпустили воздух. Бювуар даже удивился, что это не сопровождалось тихим свистящим звуком. Он неторопливо достал свою записную книжку.

— Псалом 45, стих 11. «Умолкните и знайте, что я есть Бог». Вы солгали старшему инспектору, и вы намеренно исказили смысл стиха. Почему? Что на самом деле означает фраза «Обретите покой»?

Он замолчал, и некоторое время в комнате слышалось лишь учащенное дыхание Матушки.

А потом что-то произошло. Бювуар смотрел на мадам Мейер и видел, что он только что сделал. Он сломил ее. Произошел какой-то сдвиг, и теперь перед ним была просто старая, измученная женщина с растрепанными волосами и толстым, дряблым телом. Бледное морщинистое лицо смягчилось, а покрытые синими прожилками вен руки по-старчески дрожали.

Голова Матушки склонилась на грудь.

Он все-таки сделал это. Причем сделал это сознательно и с большим удовольствием.

— Элеонора и Матушка провели в общине полгода, — начала свой рассказ Эм. Ее руки беспокойно двигались, нервно теребя чашку с эспрессо. — Матушка все глубже погружалась в новые для нее идеи, но Эл снова овладела страсть к перемене мест. В конце концов она покинула ашрам и вернулась в Канаду. Но не домой. Долгое время мы вообще ничего о ней не слышали.