Судьбы фантазия шальная - Ирина (Игёша) Савина (Сменова)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты тоже это почувствовал? – ласково спросила Ирина, глядя на него через крышу с противоположной стороны машины, – здесь не надо прилагать усилия, чтобы дышать, просто расслабься и позволь легким насладиться непривычной чистотой и прозрачностью воздуха.
Глеб, молча, слушал голос жены и был слегка удивлен, что она заметила его состояние. Он повернул голову, вся его семья замерла так же, как и он, наслаждаясь тишиной и чистотой, нарушать которую имели право только коренные жители: птицы, звери, насекомые и речка, спокойное журчание которой доносилось до ушей Глеба, напоминая тихую мелодичную колыбельную песню матери.
Ирина обогнула машину и, поднырнув под его сильную руку, обняла, словно пытаясь помочь ему справиться с растерянностью.
Обнявшись, они первые вошли в калитку, за которой их уже ждала семья Ирины.
Встреча на удивление прошла тепло и дружески. Смех и добродушные шутки разрядили обстановку и новая родня, обменивалась пожатиями и объятьями словно старинные знакомые.
Взглянув на братьев Ирины, Глеб понял, почему она не пала жертвой его красоты и обаяния. Пред ним стояли три молодых мужчины ничем не уступающих ему ни в силе, ни в красоте. Только глубокий оттенок голубых глаз отличали братьев Горюновых от черноглазых братьев Акуловых.
Первым к Глебу подошел отец Ирины. Довольно улыбаясь, он пожал руку зятю, но в глазах мелькнула тревога и недоверие. Он имел полное право на этот взгляд, ведь он должен передать заботу о своей любимой единственной дочери этому практически незнакомому человеку.
– Я не обижу ее, – серьезно произнес Глеб, не разжимая руки.
– Обидишь, – спокойно произнес отец, – и не раз. Это жизнь. Только не придавай, цени, уважай и люби, как в последний раз, – и устало улыбнувшись, Николай обнял новоиспеченного зятя.
Не смотря на добродушный озорной огонек голубых глаз каждого из братьев, их крепкие рукопожатия не отличались дружелюбностью. Словно каждый предупреждал, что Глебу не помогут ни его деньги, ни влиятельные знакомые, если он обидит их сестру. Глеб нисколько не удивился такой реакции, ведь у него тоже есть сестра, и, не смотря ни на что, он, так же, переживает за нее.
И только Надежда, радушно улыбаясь, просто обняла его и по-матерински расцеловала в обе щеки. И никто никогда не узнает, какая буря чувств рвет на части ее сердце. Только она знала, что вернув Ирине жизнь, он безжалостно забрал ее сердце и душу. Лишь она знала, сколько было слез и тихих истерик. Только одной ей известно, что веселость и жизнерадостность были показными, лишь бы не расстраивать родителей и близких, но оставшись одна, дочь падала на кровать без сил, даря подушке всю свою горечь. И она мать ничем не могла помочь, только молитвы и терпение, это все, что было в ее силах. Это у нее сердце износилось и постарело, изнывая от тревоги и заботы за дочь. И, тем не менее, она приняла Глеба, как сына.
Глеб, с благодарностью, обнял тещу и был приятно удивлен, что Ирина была похожа на мать, как две капли воды. А эти кофейного цвета глаза и темно-каштановые волосы, отливающие медью в свете лучей заходящего солнца, Ирина совершенно точно унаследовала от матери. Отец был награжден стандартным набором мужчины красавца – брюнет, голубые глаза. Нет, Ирина, явно забрала все от матери, красота которой с годами совершенно не померкла.
С остальными родственниками проблем не возникло, все всем абсолютно точно понравились. Акуловы познакомились с семьями двух старших братье Алексея и Семена, третий брат грозился остаться холостяком. Глеб даже улыбнулся, услышав об этом, он нежно взглянул на жену, уютно устроившуюся в кольце рук отца, и вспомнил, что когда-то тоже с содроганием думал о семейной жизни. Просто Сергей пока не встретил ту единственную, которая поставит его жизнь вверх дном и будет совершенно спокойно созерцать, как он будет пытаться ходить по потолку, запинаясь о люстры. Глеб усмехнулся своим мыслям.
Постепенно дом стих, практически все женщины и дети, кроме двух матерей, отправились спать на второй этаж. Мужчины на удивление легко нашли общий язык, смеялись, травили байки или просто делились впечатлениями. Обговорено было все и политика, и рыбалка с охотой, дела бизнеса и спорт, приукрашенные истории из жизни и, конечно же, автомобили.
Глеб проснулся от того, что рядом не оказалось Ирины. Резко соскочив с кровати, он быстрыми движениями надел джинсы и теплый свитер, так как за окном рассвет только-только вступил в свои права. Непонятная тревога пробежала по его спине холодком. Он спустился на кухню, где тихо и задушевно беседовали Надежда и Вера.
– Доброе утро, – Вера улыбнулась сыну.
– Доброе. Ирину не видели? – натягивая кроссовки, осведомился он.
– Она пошла к реке, – спокойно ответила Надежда.
– Она же не умеет плавать, – в ужасе глаза Глеба округлились, – зачем Вы ее отпустили одну? – он выбежал из дома, но тут же вернулся. Сорвал с мирно спящего в гостиной отца плед и снова вылетел на улицу.
– Он так из-за малыша беспокоится или за них обоих? – Надежда улыбнулась, провожая глазами широко шагающего зятя, глядя в окно.
– Я счастлива, что в его жизни появилась Ирина. А то уже безнадежно подумывала, что он никогда не остепенится и не подарит мне внучат, – Вера счастливо заулыбалась.
Глеб чуть не пробежал мимо Ирины, но заметив краем глаза знакомый силуэт в сумраке утреннего тумана, решительно направился в ее сторону.
Она стояла на валуне, торчащем из песка у края реки, и зябко куталась в изрядно поношенный домашний джемпер. Судя по его размерам, можно было сказать, что это был любимый джемпер всей семьи. Рукава были подвернуты в несколько раз на руках Ирины, которыми она обнимала себя за плечи. Волосы, наверное, впервые, были забраны наверх, открывая Глебу вид ее изящной белой шеи. Здесь ей не от кого было скрываться, и некого было стесняться, здесь никто не посмотрит на нее косо, здесь она была дома.
Глеб не спеша шагнул к ней на валун и заботливо накрыл ее плечи пледом. Аккуратно привлекая ее к себе, он опустил свой подбородок на ее плечо. Выбившиеся прядки волос ласково щекотали его щеку.
– Почему ты здесь в такую рань? – хрипло поинтересовался он, и потерся своей небритой щекой о ее гладкую и атласную.
– Раньше я часто здесь была, в детстве играла на этом валуне, – тихо призналась Ирина, – только тогда он казался
