Мир После (СИ) - Анастасия Медведева

— Очередной опыт… закончившийся успешно, — процедила я, холодея от воспоминаний, — Именно после него я и попыталась сбежать, а мне ясно дали понять, что стены лаборатории — это моя тюрьма, а не дом, как я всегда считала, — я тоже замолчала, а потом начала говорить быстро и без эмоций: — Они поняли, что моя кровь имеет свойство уничтожать вирус, и начали экспериментировать с закреплением результата во вешнем проявлении. Я осознала это только сейчас, когда узнала подробности от Троя, на тот момент я вообще ничего не понимала. Грешники никак не хотели реагировать на моё присутствие. Только жрать. Естественно. И тогда ученые решили, что нужно использовать свежую кровь — мой кожный покров скрывал все специфические свойства моего иммунитета. Также они решили, что кровь нужно чем-то… взбодрить. Чтобы повысить уровень адреналина и увеличить мощность воздействия, мне распороли ладонь. Они оказались правы. От боли, страха и ужаса моя нервная система так «зарядила» кровь, что Грешники забились в углу и начали рвать на себе кожу. Так закончился первый удачный опыт надо мной. Естественно, он был не один.

— Ты понимаешь, что это значит? — странным, незнакомым мне голосом спросил Аст.

— Что?

— Что ты сама заряжаешь свою кровь. Что ты делаешь это неосознанно, каждый раз снимая перчатку и вспоминая всю ту боль, когда тебе распарывали ладонь. Память о тех ощущениях настолько сильна, что она завершает процесс выработки нужных веществ в крови без твоего участия в процессе, — Аст замолчал, а я замерла, пытаясь переварить всё, что он сказал, — То, что шрамы кровоточат в присутствии Грешников — это тоже результат опытов, верно?

— Да, — глухо произнесла я.

Он уже давно не касался меня. Я просто лежала на животе, в то время, как Аст стоял рядом.

— Тогда ты должна осознать одну очень важную вещь, — четко проговорил племянник главнокомандующего.

— Какую? — я приподнялась и села на столе.

— Никогда, ни при каких условиях, ни один из Грешников не сможет тебя съесть, — каждое его слово оседало внутри меня тяжелой каплей, вбиваясь в сознание и творя там настоящую бурю, — Первый же укус может стать для тебя возможностью управлять всеми зараженными, в радиусе действия твоей крови — но только в том случае, когда ты научишься пробуждать её не только через стигматы. Рин, — Аст подошёл ко мне и заглянул в глаза, — ты ведь понимаешь, что это значит?

Я понимала.

Именно с этого момента наш план начал обретать форму…

— Спасибо тебе. За то, что пришёл. И за то, что поговорил, — не умея благодарить, ломано сказала я.

Дело было даже не в его открытии, а в том, что я смогла рассказать. Смогла поделиться, зная, что меня не выдадут. Смогла просто поговорить о тех годах, что лежали под запретом в глубине моей памяти.

Для меня это значило очень много.

— Это я должен благодарить тебя, — спокойно ответил Аст.

— За что? — удивилась я.

— За то, что ты есть, — просто ответил тот, а я ощутила странное тепло на сердце.

Не знаю, что меня повело, но я встала, сократила между нами расстояние, обняла его и закрыла глаза. Надеюсь, мы сможем придумать, как спасти его сестру. Уверена, он будет хорошим братом.

Когда отстранилась, краем глаза заметила тень в коридоре, — но не придала этому значения. Насколько я помнила, Вельз получил приказ следить за Астом… остальное меня не касалось. Мы распрощались со вторым командиром и разошлись по спальням; следующий день был очень важным: завтра мы должны были идти на разговор с наёмниками с целью вербовки в группу сопротивления. Дамас был союзником Троя, но он не мог отвечать за всех бойцов.

Я ждала следующего дня с нетерпением… Горизонты, открывшиеся передо мной после разговора с Астом, не давали мне покоя.

Если всё получится, то это будет представление века.

Утром на тренировке с Астом я почувствовала, что отношения между нами изменились: словно разрушилась стена, не позволявшая мне расслабиться в присутствие племянника главнокомандующего и добавлявшая всем наших прежним встречам долю официоза. Но теперь всё было иначе. Выяснилось, что у Аста даже было чувство юмора — довольно забавное, если учитывать, что, отпуская «шутку», он сохранял абсолютно отстранённое выражение на лице…

А вот мне было смешно, из-за чего я часто отвлекалась и долго не могла сконцентрироваться на самой тренировке.

Нас прервал Трой. Метис пришёл ближе к концу моих положенных пяти часов занятий и сказал следовать за ним, однако, в корпусе наёмников нас ждал сюрприз: Дамас успел убедить всех бойцов участвовать в восстании в Централи, причём, рассказывая нам об этом, заметил, что немалая доля заслуги лежала на наших плечах: в случае Троя, это были гарантированные и полученные кров и пища для мужчин, а мне наёмники просто симпатизировали, объявив Дамасу, что «раз наша крошка при деле, значит, дело стоящее». Трой после этих слов посмотрел на меня таким странным взглядом, что я напряглась, пытаясь понять, в чём дело? — но в следующий момент со стороны комнаты отдыха послышались крики «долой власть Централи», и я не смогла сдержать улыбку на губах: хорошие мужики; везде б были такие…

Вот только я не страдала наивностью и понимала — в других деревнях меня знать не знают, а Трой смог устроить на базе только тех, кто пришёл с ним из Десятки, плюс тех, что приехали с Дамасом позже…

Больше в корпусе наёмников места не было.

А это значило, что предлагать какие-либо блага цивилизации мы уже не могли, и приходилось надеяться лишь на сознательность тех, что выполняли всю грязную работу Централи. В любом случае, в красноречии Троя я была уверена, — так что в деревню под номером «Семь» мы отправились этим же днём, оставив Аста, Вельза, Барб и лейтенанта на базе. Общим решением было принято, что Дамас поедет с нами — как представитель класса наёмников.

Сама Семёрка больше напоминала посёлок городского типа, а я сделала вывод, что, чем ближе к Централи располагались деревни, тем была более развита их инфраструктура: ухоженные улочки с гравийной дорогой, всё больше каменных домов с крышей из черепицы или просто — добротные деревянные новостройки из брусьев, небольшая школа для детишек, пасторский приход… Однако, площадь засеянных земель здесь была в разы меньше, чем в той же Восьмерке, а сама почва — менее плодородной.

До этого дня я предпочитала не заглядывать в столь близкие к главному городу поселения, поскольку боялась напороться на законников, и теперь у меня был шанс убедиться воочию — близость к Централи накладывает свою печать: люди здесь были более спокойные и тихие, в глаза почти никто не смотрел, каждый спешил по своему делу, — вообще сама скорость движения здесь была на порядок выше, чем в более отдалённых от центра деревнях. Заметив блаженную улыбку на лице скромно одетой женщины, я остановилась: она шла под руку с Габриэлем, и если, увидев его в Десятке, я сразу поняла, что он за человек, то, увидев его здесь, в семёрке, я едва удержалась от потери челюсти: блондин шёл, как истинный пастырь, придерживая женщину за локоть и говоря ей какие-то тихие, но верные слова. Почему я сделала такой вывод? Потому что выражение лица женщины становилось все более и более умиротворённым, таким, что в конце пути она даже не удержалась и поцеловала ладонь пастора, вознеся хвалу Господу Богу и всем его служителям, а потом ушла, неспешно утирая слёзы счастья.